Спасатель I

А вот рыбы о нас не забыли, сперва опять у меня и снова осетр, ух как мы тащили, вытащили. Взвесили 22 кг, охренеть. Хватит осетров таскать.

— Все хватит осетров таскать, в месяц не больше двух разрешаю, остальных отпускать будем, — сказал я, он кивнул.

Мы свернули удочки взвалили добычу на гольф кар и поехали домой.

Сдали нашу добычу повару, я сказал вырезать икру, при мне, он вынул мешочек с икрой и я унес его жене, она прекрасно умеет солить. Она и сделала, убрав в холодный погреб на пару часов. Дальше были посиделки на балконе, тут конечно хорошо, но зимой лучше свалить в город, Славку я отправлю в Десантное училище или в Военное, или в Высшее командное сразу. А может в школу ФСБ, нужно посоветоваться с генералом.

А пока я развлекался тем, что пил по немногу и пытался придумать чем заняться.

А ведь мог сейчас быть в Италии, стоп у меня есть две недели, так? Чего бы на Кубу не слетать. Я позвонил Оксане, спросил нет ли у меня каких дел? Сказала вроде нет еще пару недель. После позвонил президенту, он снова сразу снял, я задал вопрос, что в связи с отстранением от работы, много свободного времени, и думаю не слетать ли на Кубу.

Может, что предать знакомым руководителям. Он задумался, сказал перезвонит. Я позвал Юльку посоветоваться, рассказал о Кубе, спросил как она на это смотрит, это лучше, чем я буду тут сидеть упиваться.

— Давай, только надо президента предупредить, мне Оксана уже плешь проела, что полюбому важному вопросу советоваться с ним, — поговорила она.

— Что-то как-то очень стрёмно, я ему сегодня дважды звонил, оба раза он брал сразу, но он ведь не добрый дядюшка, и не приятель чтобы звонить ему по любому вопросу, — снова позвонил Оксане, спросить, что она имела в виду сказав звонить президенту по любому важному вопросу?

— Мы вот на Кубу собрались, это важный вопрос? — спросил ее.

— Без сомнений, я предупрежу его, что вы будете не доступны, — сказала она.

— Нет, я его уже предупредил, а теперь предупреждаю вас, если вы еще хоть раз вмешаетесь в мою жизнь, я покину эту страну, и сообщу журналистам, что на меня оказывают давление, вас я больше не видеть, не слышать, не желаю. Никакой политикой я больше заниматься не буду, дом можете забрать себе, мы уезжаем, — я бросил трубку.

Позвонил генералу, и спросил президент лично дал приказ отстранить меня от работы?

Нет, Оксана передала, сказал он. Я посоветовал срочно сообщить президенту о заговоре.

И пересказал разговор с Оксаной. Я высылаю группу усиления твоим ребятам и звоню президенту. Не усмел я еще выпить, как позвонил президент.

— Вова, бери жену, племянника и срочно приезжай в Кремль, тебя пропустят с ними. К твоей матери я охрану уже послал, не волнуйся, срочно, — он положил трубку.

Говорил он по громкой связи, Юлька все слышала, я не отключил после разговора с Оксаной. Она убежала собирать Славку. Я вызвал Петра и дворецкого. Петру сказал собираться вызвал президент, он ушел, дворецкому, что возможно нападение на дворец и как только услышите подозрительный шум, в подвал и запереться изнутри. Я вернусь и вытащу.

Пришел Петр, сказал прибыла группа спецназа с Дмитрием Валерьевичем.

Я попросил Димона присмотреть тут за гражданскими, сказал куда уезжаю, надеюсь что скоро вернусь. Мы сели в машину и на огромной скорости полетели в Москву.

Через полчаса были в Москве, а через час въезжали в Кремль. Президент стоял на пороге, мы вышли и он пошел вперед, мы за ним. Остановился у первой двери, побудь тут, сказал он Славке, мы пошли дальше. Дошли до его кабинета, зашли и сели.

— Юля рассказывай, — сказал он.

Юлька все подробно рассказала, сказала что засомневалась в таком приказе и решила рассказать мужу, вот и рассказала. Дальше я рассказал как взбесился, как с ней разговаривал, какой у нее был тонн, голос, как потом усомнился в чем то и позвонил генералу, ну и вот мы тут.

— Хорошо Вовчик, что ты такой принципиальный, другой за такую работу с президентом, жопу бы ей лизал, — сказал он — не учла она твой характер, люди ведь по себе судят. Сейчас всех их берут, это твоя родная МИ8 работает, и хорошо работает, мать ее. Но как ты и сказал на собрании партии — ты русский и честный, и они тоже тебя не просчитали.

Я сидел и качал головой, вот попали бы. Посмотрел на столик с напитками, на главу, он кивнул.

— Мне тоже налей, — я налил всем.

— Ты парня своего куда планируешь отдать? — спросил он.

— Не решил, думал с генералом посоветоваться. Или в Десантное, или Командное сразу, или к нам, в школу ФСБ, — рассказал я.

— Советую в ФСБ, там присмотрятся, если есть к чему талант, то и будут развивать, — сказал президент, — Юль скажи там за дверью, что бы привели парня.

— Да она не откроет, — я пошел к двери.

Встал подошел к двери и приоткрыл ее, к нам по коридору шел тот парень с пустыми глазами, что проводил меня к президенту после награждения. Я вышел за дверь и прикрыл ее, ствол я оставил в машине, а зря. Шагнул к нему, он сунул руку за пазуху, я бросился вперед и как в замедленной съемке, он вынимает руку в ней короткий скорпион, палец нажимает курок, несколько пуль впиваются в меня, но я уже рядом и ударив поруке выгибаю ее ему в живот и падаю на него. Сзади доноситься дикий крик, но я держу его и он стреляет в пол, в себя, но не в меня. Наконец патроны кончаются и выбиваю скорпион у него из руки. Схватил его за шею и передавил сонную артерию. Он вырубился, я пытаюсь встать, но ноги подкашиваются и я падаю на спину, подбегает Юлька, она почему-то плачет? Ведь все хорошо, теперь все будет хорошо.

— Не плачь, все хорошо, теперь все будет хорошо, — прошептал я и провалился в черное ничего.

Из пустоты я выплывал медленно. Сначала вернулся слух, я услышал фон, что-то похожее на разговоры где-то далеко, шум ветра в листве за окном, еще какой-то фоновый шум в который сливается звук большого города за окном. Попробовал поводить языком во рту и понял, хочу пить, очень хочу пить. Я помнил все, нашу схватку, как удалось его обездвижить, как упал потом и как провалился куда-то. О себе я тоже все помнил, потому и боялся открыть глаза, в каком я мире? Нужно решиться, открыл правый глаз за ним левый, потолок, белый он всегда белый, огляделся столик, мягкое кресло на столике книга, но название не видно. За столиком приоткрытое окно, похоже что я дома, в своем мире в плане. Нужно больше увидеть. Пошевелил рукой, другой вроде работают, согнул ногу в колене, вторую нормально.

Откинул одеяло и попытался сесть, получилось. Резко зачесалось с правой стороны груди, стерпел. Пить хочется, на столике стоит кувшин с водой, кувшин стеклянный еще намек, что я дома спустил ноги и попробовал встать держась кровать. Получилось шаг второй ноги слегка подрагивают, побрел до кресла сел и дотянулся до кувшина, рядом кружка налил и медленно выпил вкуснейшей, холодной воды еще выпил, ух хорошо.

Услышал за дверью шаги, они остановились у моей двери дверь открылась и вошла медсестра, наверное. Увидела меня в кресле и заорала, придурочная, хорошо хоть вскочила за дверь и понеслась куда-то не прекращая орать.

Вскоре в коридоре послышался шум многих ног и ко мне ввалилась целая делегация.

Встали и смотрят, уставились как бараны на новые ворота. Меня это так взбесило, что не удержался.

— Чего вылупились, как стадо баранов, позовите хоть одного адекватного, — они дружно вздрогнули и вывалились обратно.

Я встал сходил в туалет, хоть медленно, но ходить я мог. Там же была душевая кабина, я помылся, и выйдя посмотрел на себя в зеркало. Бог ты мой, мама дорогая ну я и дрищь, длинная, тощая жердь. На правой стороне груди, от ключицы через грудь шла полоса из четырех, аккуратно зашитых дырочек. Интересно сколько я валяюсь и где я. В какой больнице в плане, на морг не похоже. На вешалке висел халат вроде чистый, я одел его и вышел. Только сел в кресло зашел врач, спокойный, уверенный посмотрел на меня и улыбнулся. Присел на кровать.