Отражения

— Так… — Гермиона сосредоточенно потёрла нос и взмахнула палочкой. — Если убрать ещё две унции, получится как раз неделя в другом изменении… Или где там ещё бывала эта Моргана…

Медальон лежал рядом и золотился в тусклом сиянии свечей. Ровные грани алого с сиреневым отливом, камня переливались, загадочно поблёскивая. В нескольких из них отражалась сама Гермиона. Вспомнились вчерашние солнечные зайчики, и тут её осенило.

«А если этот рубин и есть дверь к другим мирам? Каждая грань — иная реальность! А ребро — это дверь!»

— Эрни, как ты думаешь, — задумчиво спросила она, — если ты попадаешь в параллельный мир, ты можешь встретить там своего двойника?

— Что?

МакМиллан чихнул и нечаянно толкнул её локтём. Тяжёлая книга грохнулась на стол, задев весы. Они со звоном упали на стол, переворачивая чашечку Петри. Золотистая пыль взметнулась, и Гермиона вскрикнула от ужаса: она видела, как медленно, дьявольски медленно, пыль оседает прямо на медальон. Гермиона взмахнула палочкой, чтобы накрыть его щитом, но не рассчитала сил, и по инерции наклонилась слишком сильно.

— Ой! Эрни-и-и-и-и!

Гермиона рухнула грудью на стол, погребя под собой и пыль, и нагревшийся медальон. И в следующую секунду почувствовала, как её затягивает куда-то, будто при трансгрессии или при использовании портала. Всё вокруг вдруг окрасилось красным и бешено завертелось, как при полёте через каминную сеть. Гермиона прижала ладонь ко рту, чтобы завтрак всё-таки остался в желудке, а потом сильнее сжала палочку и проклятый медальон. Её так долго мотало, что когда выбросила куда-то, она с облегчением упала на что-то твёрдое и ровное, и отключилась.

* * *

Возвращение в реальность было весьма неприятным. Голова раскалывалась, будто в череп вонзили лезвие тяжёлой алебарды. Гермиона приподнялась на локтях и охнула, нащупав на лбу здоровенную шишку: крепко же её приложило. Вокруг царила глухая тьма, а в нос забилась пыль.

— Эрни? — простонала Гермиона. — Какого гоблина?..

Она засветила огонёк «Люмосом» и не узнала их кабинет: такой бардак надо постараться ещё наколдовать! В углу свалены свитки, столы сдвинуты, будто за ними никогда не работали, у шкафа с зельями — груды магических клеток для демонов и треснувший аквариум для водяных духов. Несло формалином и ещё чем-то резким, неприятным.

«Долго же я была в отключке… Где же все? И почему все оставили её здесь? Неужели фейная пыль всё-таки сработала?»

Но верить в это отчаянно не хотелось: она ведь понятия не имела, сколько унций просыпалось, и сколько времени придётся провести в другом мире.

«Нужно выбрать отсюда и во всём разобраться!».

Геримона поднялась, сжала в кулаке медальон и отряхнула платье. Обогнув огромную бутыль с чем-то мутно-жёлтым и, похоже, живым внутри, она запнулась об медный угол громадной инкунабулы и зашипела от боли.

С трудов выбравшись из Отдела Тайн, Гермиона побрела по коридору, села в лифт и, наконец, вышла в пустой Атриум. В давящей гулкой тишине весело журчал фонтан, вода булькала в круглом резервуаре. Блики её отражались от золотой статуи и играли на стенах из гладких чёрных плит.

Какая-то мысль, очень важная и судьбоносная, стучала в голове, но боль не давала сосредоточиться на ней. Нужно выбраться на свежий воздух, может, там станет полегче. Но у каминов её остановил Квинси, направив на неё палочку.

— А ну стоять!

Сутулый аврор в старой шляпе-пирожке скалился и злобно ухмылялся.

— Квинси! Стоп! — она подняла руки, показывая, что палочка направлена вниз. — Всё хорошо, Квинси! Я здесь работаю, помнишь? Я — Гермиона Грейнджер!

— Грейнджер, значит? Да ещё и работаешь здесь? Совсем за кретина меня держишь, соплячка?! Вот сдам тебя дежурной бригаде, а уж они отправят куда надо!

Он недобро ухмыльнулся, и Гермиона напряглась: что-то с ним не так. Даже когда охранник был совсем не в духе, такой злобной рожи она у него не видела.

Не став гадать «Империо» на нём или ещё что похуже, она вскинула палочку, чтобы поставить щит и сигануть к камину, но Квинси успел раньше.

— Ступефай!

Заклинание вышло таким сильным, что Гермиона упала и немного проехала спиной по гладкому полу, прежде чем стукнуться затылком и снова потерять сознание.

* * *

Очнулась она в полумраке от того, что кто-то протирал холодной влажной тканью лоб. От тряпицы пахло французской фиалкой и нюхательной солью, совсем как у бабушки, в Кэлвере.

— Как вы, хозяйка? — спросил тонкий незнакомый голос. — Я вылечил шишки и ссадины.

— О, Мерлин… Где я?

— Дома, мэм. Дома.

Гермиона чувствовала под собой что-то мягкое и села. Голова закружилась от усталости и голода.

Гермиона с удивлением разглядывала незнакомую спальню: кровать тёмного дерева с широкой узорчатой спинкой, высокий платяной шкаф с резными дверцами, туалетный столик с зеркалом у арочного окна. Но рядом… рядом стоял маленький домовый эльф, завёрнутый в полосатое полотенце, и взволнованно наблюдал за ней.

— Всё хорошо, мэм?

Дверь распахнулась, и в комнату вошёл человек, увидеть которого сейчас Гермиона ожидала в самую последнюю очередь — Люциус Малфой. Он деловито поправил острые манжеты под элегантным синим костюмом, затем взял за спинку стул, поставил перед кроватью и сел, положив ногу на ногу, а поверх — трость с серебряным набалдашником.

И холодно скомандовал:

— Вон, Хенк!

— Простите, сэр… — пискнул домовик и мгновенно растаял в воздухе.

Гермиона только сейчас поняла, что краснеет от пристального взгляда Малфоя, который скользнул по её голым ногам, и как можно ниже натянула подол платья. Но коленки, казалось, так и горели. Она сглотнула и уставилась на блестящие запонки его рубашки.

— Что ты делала в Министерстве, глупая девчонка? — бросил Люциус.

— Мистер Малфой, — начала Гермиона, — выслушайте меня. Боюсь, возникло недоразумение. Я работаю в…

И как бы она не пыталась, больше не смогла произнести ни единого слова. И с ужасом поняла: действует клятва невыразимцев, которые ничего не могут рассказать о своей работе. Никому.

— Что ты несёшь? — с угрозой спросил он, наклонившись. — Какая ещё работа?

— Мистер Малфой, — Гермиона облизнула сухие губы и огляделась в поисках палочки или медальона, — держите себя в руках! Сейчас я всё вам объясню… Мне нужны чернила, перо и пергамент. Надеюсь, всё это у вас есть?

Она замерла, когда серые глаза его опасно сузились. Малфой резко поднялся и в одно мгновение оказался на кровати.

— Хватит играть со мной!

— Что? О чём вы?

Он толкнул её на подушку и оседлал бёдра.

Гермиона растерялась.

— Вы что… вы что это делаете?

— Не переигрываешь?

— Отпустите! — пискнула Гермиона.

Она крутанулась, чтобы выскользнуть из-под него, но силы были неравны, да и слабость всё ещё сказывалась. Малфой улёгся на неё и сжал её подбородок двумя пальцами. На мгновение он замер, разглядывая её, и Гермиона с изумлением ощутила притягательный запах его парфюма с нотками сандала. «Ведьмак»! Точно такой же она выбросила вчера в собственной квартире.

Люциус наклонил голову. В его глазах на мгновение мелькнуло какое-то сомнение. И тут же угасло из-за того, с каким интересом Гермиона втянула носом его запах. По-своему истолковав её замешательство и учащённое дыхание, он провёл кончиком языка по губам.

— Что ж, я не против так поиграть, испорченная ты девчонка!

Гермиона забилась под ним, видя, как Малфой накладывает Запирающие и Заглушающие чары. Она бросила отчаянный взгляд на прикроватную тумбочку, но та была пуста: ни палочки, ни медальона. Тогда Гермиона ударила Люциуса кулаком в плечо, и трость упала на пол, звякнув набалдашником.

Малфой с силой сдавил её запястья, прижимая к кровати.

— Ах ты, дрянь! Лживая, маленькая…

— Мистермалфоймистермалфой, очнитесь! — завопила она, с ужасом чувствуя, как в промежность упирается его возбуждённый член. — Это же изнасилование!

— Я бы так не сказал, особенно учитывая то, что случилось вчера! — прошипел он, задирая подол платья.