Страница 3 из 4
Нам не нужно возиться с пепельной собакой Canis familiaris intermedius Woldrich. Т. Р. Штудер видит в нем, как и в собаке бронзового века, прямого потомка от Сanis Poutiatini и предка наших современных охотничьих собак. Его тип [Canis familiaris intermedius Woldrich] был сохранен с наименьшими изменениями и ведет от старого немецкого «лейтхунда» (стайная гончая) к нашим спаниелям и беговым собакам Швейцарии и Франции.
Два оставшихся типа, собаки бронзового века и Canis Inostranzewi, имеют огромное значение для тех, кто интересуется овчарками. Первый как предок наших овчарок, а второй как предок наших пастушьих собак, в которых кровь Poutiatini может быть прослежена через старогерманских, старофранцузских и других овчарок, снова до чистой популяции овчарок.
Рис. 14. Canis Poutiatini (из Бологое, Подмосковье).Рис. 15. Canis familiaris Matris optimae Jeitteles, собака эпохи бронзы (обитатели озерных свайных жилищ в общине Гренге, на озере Муртензе, Швейцария).Рис. 16. Немецкая овчарка.Рис. 17. Canis lupus, волчица из Смоленской области.Мы узнаем кое-что о ховаварте из книги Генриха Минзингера, вышедшей в 1473 году под названием «Puoch von den valken, habichten, sperbern, pfäriden und hunden» (Книга о соколах, ястребах, ястребах-перепелятниках, лошадях и собаках), которую составил ученый «доктор медицины» ранее 1450 г. по приглашению графа Людвига из Вюртемберга-Ураха. Он сообщает: «Я описал это по-немецки, как философ и Учитель [церкви] написал по-латыни». Он основывал свои замечания на брошюре «De falconibus, asturibus, accipitribus» Альберта Магнуса, умершего в 1280 году; которая в свою очередь является дополнением к книге императора из династии Гогенштауфенов Фридриха II под названием «De arte venandi cum avibus II» [ «Об искусстве охоты с птицами», конец 13-го века]. Г. Минзингер упоминает пять видов собак, которые разводились: «охотничья собака и лейтхунд [бладхаунд или стайная гончая], борзая, большая дворовая собака, “zwydarm” [звидарм] и болонка. В «больших дворовых сторожах, похожих на волков» по приведенному их описанию можно безошибочно признать потомков собаки бронзового века, наших собственных овчарок, поскольку лохматые, с висячими ушами овечьи Rüde не имеют никакого сходства с волком. Г. Минзингер познакомился с пастушьими собаками, так как единожды упоминает «лай собак, пасущих овец». Он не упоминул особо этих собак, потому что, как уже было сказано, он описывал только аристократических собак, к которым нельзя было причислить большого Rüde. Напротив, этим он почтил сторожевых дворовых собак, потому что с ними нужно обращаться так же, как с охотничьими собаками и гончими, но они должны иметь «более грубую и постную пищу». Это высокое положение сторожа двора, несомненно, во многом связано с его использованием на охоте, как уже говорилось ранее. Согласно Г. Минзингеру, заслуживает внимания «звидарм», чью силу и быстроту он особо отмечает, который произошел от борзой и сторожа двора. Г. Минзингер ничего не говорит о стороже двора, работающем с отарами и стадами, напротив, он сообщает нам, как и Альберт Магнус, что эта собака служит для выслеживания «вора и негодяя» и действует точно так же, как и наша дрессированная человеком собака современности. Соответственно, у нас был сторож двора или овчарка, действующая как полицейская собака более 700 лет назад! (Подробнее см. «Вестник Союза владельцев немецких овчарок», 1918 г., буклет 4, стр. 78).
Однако мы не просто полагаемся на старые сообщения, у нас есть лучший способ узнать, что потомки собаки бронзового века, чью историю мы смогли проследить вплоть до начала истории, оставались неизменными на протяжении всего Средневековья. Это находки костей в Пещере дьявола близ Штайнау-ан-дер-Штрасе, в районе Шлюхтерна в провинции Гессен-Нассау [ныне район Майн-Кинциг в земле Гессен], которые в данном случае относятся не к доисторическим, а к историческим временам. Эта пещера служила своеобразной ямой живодера для складирования в ней останков туш погибшего рогатого скота, особенно собак. Преобладание собачьих костей объясняется тем, что в 1540 году при реконструкции замка Штайнау, принадлежащего графам Ганноверским, захоронение охотничьих и дворовых собак замка, которое использовалось для этого с 13 века, теперь заняли для других целей, а останки эксгумированных собак были выброшены в пещеру. Позже туда же были брошены тела собак, и некоторое количество голодных собак, привлеченных «букетом» двора живодера, проникли в глубокую нишу пещеры, откуда не смогли выбраться. По словам М. Хильцгеймера, который тщательно исследовал и каталогизировал их, большинство этих костей – это черепа пород, которые использовались для охоты. Кроме того, он обнаружил несколько черепов мастифоподобных собак и гончих, которые также относились к потомкам торфяной собаки. Наконец, в больших количествах были обнаружены черепа собак, которые во всех отношениях соответствовали черепам собак бронзового века и нашим современным овчаркам. Все эти черепа относились к периоду с начала 13 до 19 века. Многочисленные образцы черепов овчарок-собак бронзового века, как объясняет М. Хильцхаймер, показывают, что эти собаки использовались в качестве сторожевых собак должностными лицами замка, а также для охотничьих целей. Это более чем вероятно. Старая собака бронзового века была раньше, как и нынешний элкхунд, задействована на всех работах; следовательно, она должна быть первым помощником на охоте. Благодаря ее хорошо развитым чувствам, настойчивости, быстроте и сметливости и, прежде всего, из-за ее небольшой рыночной стоимости, она, вероятно, использовалась позже точно так же, как ее неповоротливая кузина пастушья собака. Возможно, для охоты стаями на кабана предпочитали именно ее, а не пастушью собаку, как делают в некоторых странах, например, в Ганновере и Айфеле по сей день. Во 2-ой главе будет показано, до какой степени наша овчарка пригодна для охоты. Во всяком случае, раскопки в Штайнау перекрывают очевидный пробел, тем самым доказывая непрерывность породы, наиболее убедительно подтверждают, что она существовала без перерыва с седой древности вплоть до настоящего времени.
Очевидно, что с течением времени потомки собаки бронзового века не оставались свободными от всевозможных прилитий чужой крови, несмотря на то, что, согласно книге Г. Минзингера, разведение наших сторожей дворов осуществлялось с определенной долей заботы. Там, где они имели место, эти скрещивания чаще всего происходили с их ближайшими родственниками других деревенских разновидностей, c пастушьими собаками. Но порода, которая в течение столетий и циклов оставалась столь стабильной в своих наиболее важных аспектах, демонстрирует в такой степени силу наследственной передачи, что несколько капель чужой крови могут быть поглощены без опасности для ее стабильности. Возможно, нереализованный, но очень естественный результат был замечен в увеличивающемся проявлении видовых характерных черт, когда, как следствие, возникла потребность в новом использовании овчарок в управлении стадом, поскольку овчарок начали тщательно отбирать и в соответствии с правильными принципами разведения и способностям.