Домик №16

– Нин, успокойся, – ответил Михаил.

– Я успокойся? Я? Я даже не начинала волноваться! Они мне ребёнка хотят покалечить, а я буду молча сидеть?! Да как бы ни так! Давай, сходи, дорогой мой, тебя, как мужчину, скорее послушают! – Откуда-то вынырнули восточные традиции.

Михаил усмехнулся, представляя, как «не послушают» Нину Джановну, всегда готовую устроить скандал, написать жалобу, раскатать любого нерадивого сотрудника, вставшего на её пути к комфорту. А тут и вовсе речь шла о единственном ребёнке, всего-то двадцати семи лет от роду, замужнем. И муж, который, кстати, стоял рядом, очевидно в расчёт Ниной Джановной не брался.

– Ты как? – Михаил присел рядом с Джин.

Всегда бледная, она была белее обычного.

– Дерьмово, – прошептала почти белыми губами Женя.

– Отлично. – Михаил встал.

Отличного в этом не было ничего. Не для того Михаил Розенберг ежегодно выкладывал приличную сумму на добровольное медицинское страхование сотрудников, чтобы потом эти самые сотрудники загибались в очереди в городской больнице на общих основаниях с остальными.

Через десять минут после звонка в страховую и шипения Михаила на ни в чём не повинного регистратора, Джин покатили на инвалидном кресле по коридорам приёмного покоя, а потом и вовсе подняли в отдельную палату. Бытовые условия были сносными, уборная в палате, кнопка вызова медицинской сестры, возможность присутствия одного из родственников, небольшой телевизор и маленький холодильник, без морозилки. И стены мерзковатого салатного цвета. Джин, окончившая художественную школу, заявила, что это определённо «шартрез жёлтый».

Михаил согласился, про себя ещё раз порадовавшись, что никакими обязательствами с женщинами не связан. Мужской мозг попросту не предназначен для переваривания информации, что грязно-салатовый цвет на самом деле жёлтый, да ещё и шартрез. Каким образом он передаст подобные сакральные знания Светочке? Всё-таки решение не переезжать в свою квартиру было верным. Света получит домашнее женское воспитание, обязательно освоит Бехштейн и будет знать, что такое «шартрез», будь он хоть жёлтым, хоть зелёным.

А утро встретило… пробками! Конечно же.

Сначала Михаил завёз в школу Даниила, довел его до раздевалки, терпеливо подождал, чтобы сын справился с одеждой, сменной обувью и точно не забыл портфель на стульях в гардеробе.

Потом отвёз на танцы Светика, где пришлось справляться с ярким гимнастическим купальником и пучком на голове дочки. Света привычно терпела, когда отец закреплял непослушные кудряшки шпильками и натягивал сверху сетку.

Заскочил в детский сад дочери – она посещала группу на половину дня, для общего развития, как говорится. Для социальной адаптации.

Там неугомонный родительский комитет открыл сбор на подарки детям, воспитателям, нянечкам, музыкальному руководителю, директору, и один Яхве знает, кому ещё. Михаил не вмешивался в подобные вопросы, молча отдавал деньги, иногда предлагая свою помощь в виде тягловой силы и машины, слушая щебетание родительниц и скрипя зубами в ответ на липучий флирт. Одинокий обеспеченный отец в глазах женщин – прямо огромный кусок шоколадного бисквита, а то, что мужчина не страшен и молод, всего тридцать четыре года, добавляло глазурь, ведро цукатов и безе.

Родительницы всегда выбирали подарки «нужные» и «практичные», например, энциклопедию по ведению домашнего хозяйства. Для пятилетних девочек! В пять лет куда полезней знания как залезть на дерево и не ободрать коленки или поджечь траву с помощью лупы.

Девочка, несомненно, должна расти девочкой. Для этого Михаил и живёт с матерью и бабушкой, чтобы Светочка не обрастала отцовскими манерами или, что ещё хуже, лексикончиком борцов. Но к чему рецепты приготовления шарлотки возносить в культ! Никто ещё от голода не помер, парню тоже надо уметь готовить хотя бы самое необходимое. И девочка – если захочет шарлотку, значит, приготовит.

Но Михаил ничего не понимал в воспитании девочек, потому не спорил с родительницами, Света получала очередной подарок, безразлично пробегала глазами по ярко-розовым страницам и закидывала книгу в угол. Кто знает, может, однажды ей эти знания пригодятся и всплывут в памяти так же, как знания оттенков цветов.

Таким образом, в офис Михаил добрался лишь к полудню, буркнул «здрасте вам» Ольге и распивающему чаи рядом с ней айтишнику. Мужику шёл четвёртый десяток, он работал то там, то здесь, везде понемногу, но ничего постоянного в целом. Когда не работал, буквально жил в компьютерных играх. Странноватый тип. Но дело своё знал и в любой момент был, что называется, «в зоне доступа», а большего и не требовалось.

Ольга, как обычно, прекрасно выглядела. Отчество Алексеевна было слишком простым для грации и внешности Ольги. Такими изображают древнерусских княгинь или жён варягов. Длинные русые волосы, сегодня собранные в низкий хвост, тёмно-синие глаза, глядящие на окружающих с достоинством, присущим только полностью удовлетворённым женщинам. Удовлетворённым собой, обстоятельствами, самой жизнью. Запоминающаяся, при этом не яркая. Не только ровесница, но и подруга Софии – бывшей жены Михаила. Или уже бывшая подруга?

– У меня новость. – Ольга без стука вплыла в кабинет.

Строгое платье подчёркивало ее формы. Длина до середины колена, скромная линия декольте, приглушенная цветовая гамма, даже минимум ювелирных украшений – все работало на образ, при этом только слепой на оба глаза и умственно неполноценный одновременно не оценил бы всю мощь женской обворожительности помощницы. Михаила не смущало даже то, что Ольга имела формы чуть больше обычных предпочтений мужчины.

– Вам нужен переводчик. – Ольга остановилась в центре кабинета. Михаил окинул ее взглядом с головы до ног. Хм… да. Совсем немного проигрывает Софии. В бывшей жене чувствовалась, что называется, «порода»: то, что не купишь, не вколешь и не нарастишь.

– Так найди мне переводчика. – Михаил посмотрел на Ольгу, как на психически нездоровую. Очевидно, ему нужен переводчик, и не когда-нибудь, а вчера. Если перевести и ответить на письма Михаил мог и сам, то вести переговоры лучше с переводчиком. Акцент в Новой Зеландии просто убийственный. Если своих партнёров из Штатов Михаил понимал легко, то новозеландцы порой ставили в тупик. Они приезжают на следующей неделе и ждут радушного русского приёма. За райдер тоже отвечала Джин. Михаилу хватало бумажной волокиты, он занимался контрактами, плюс его работа строилась на контактах – на личном доверии, взаимоотношениях.

ММА – это спорт. И это шоу. Шоу – это деньги. Вопрос финансов решал Михаил, а вот за фрукты в номер, медведей в ресторанах и даже за вызов шлюх отвечала Джин.

– Михаил Леонидович, вы не берёте людей со стороны, – напомнила Ольга Алексеевна.

– Да ты Капитан Очевидность! – Михаил еле сдержался, чтобы не заорать.

Конечно, он не берёт с улицы, но своих сейчас нет. Накануне вечером он обзвонил всех возможных знакомых, даже давнишнему приятелю, сейчас преподающему математическую лингвистику, филологу, полиглоту. Нет ли у него на примете хорошенькой талантливой студентки хотя бы на временную подработку. Нашёлся гипотетический претендент, но парень. А Михаилу необходима была женщина. Его «клиенты», зачастую нашпигованные адреналином, находящиеся под давлением менеджеров, агентов, иногда прессы, могли запросто сорваться на сотрудника мужского пола, с девушкой подобное вряд ли произойдёт. Женя, со своей миниатюрной фигуркой и светлыми волосами, действовала на мужчин как хороший транквилизатор, поэтому Михаилу была необходима вторая Джин.

– Я уже подала заявку в лучшие рекрутинговые агентства, – опередила вопль начальника Ольга. – Вам нужна женщина, желательно до тридцати, приятной внешности, со свободным английским, владением терминологией ММА, знанием правил UFS, желательно владением языком маори и ивритом. Стрессоустойчивая. Завтра. Всё?

– Да, и ещё ковёр-самолёт, пожалуй, – подытожил Михаил.

Ольга развернулась и молча вышла из кабинета. Уволить её, что ли? Просто так. Потому что плохое настроение, потому что скоро новый год, а он так и не забрал подарки детям в пункте выдачи заказов.