Страница 4 из 22
Я встала и зашагала прочь.
– Обязательно подумаю о твоей награде, Ивель! – донеслось мне вслед.
«Подумаешь, куда ты денешься».
От зала святилища привычно захватило дух. Я не спрашивала Ферна, какие святилища потребуется строить Милосердному и нужны ли они вообще, но что-то мне подсказывало, что величие обителей Золотого Отца трудно будет переплюнуть. Даже после разговора с Ферном мне казалось, что сверху снисходят лучи благодати. Мне это не понравилось, никогда не любила чувствовать себя слишком… одухотворённой. И если после кабаков частенько хотелось вымыться, то после святилищ мне всегда хотелось навестить Аркела.
Своим желаниям я привыкла потакать. Кто-то однажды мне сказал, что неисполненные желания приводят к проблемам с пищеварением, а для падальщика важно иметь крепкий желудок.
В театр к Аркелу я почти что бежала – и успела в аккурат к концу спектакля.
– Что за запах? – спросил Аркел, отрываясь от моей шеи.
Мне понадобилось несколько мгновений, чтобы понять, что он имеет в виду.
– Земляника. Ферн угощал.
Пальцы Аркела стиснули мои бёдра и разжались. Даже сквозь грим было видно, как между выбеленных бровей пролегла недовольная складка.
– Ты сначала пошла к нему, а уже потом – ко мне?
Я рассмеялась и поцеловала Аркела в губы, с которых уже стёрлась краска. Он отвернулся, не ответив на поцелуй. Я не стала останавливаться и положила руку ему на затылок, приближая к себе. Я уже слишком разгорячилась, чтобы выпустить его из объятий.
– Неужели ты ревнуешь? Это бодрит.
Аркел шумно выдохнул, когда я прикусила его мочку уха, и всё же подался вперёд, ко мне. Я крепче обхватила его ногами за пояс и почувствовала, как его жилистое тело вжимается в моё.
– Ревную. Не люблю, когда от тебя пахнет праведностью. Эти благовония, или чем он окуривает своё святилище… Не могу спать со святошей.
– Меньше болтай, – посоветовала я.
Стол раскачивался от наших движений, и флаконы с краской, позвякивая, падали на пол. Гримёрное помещение Аркела было совсем тесным, мы вдвоём едва могли разойтись, но раньше нам и вовсе приходилось ютиться по чужим углам или прятаться снаружи, у загонов с дрессированными животными. Меня это не волновало, даже нравилось бурлящее в крови чувство… не опасности, нет. Ощущение, что нас могут увидеть, приправляло наши встречи приятной остротой, и теперь, чтобы вернуть его в отдельной комнате, мне хотелось сильнее шуметь. Аркел не разделял моих пристрастий и боялся, что из-за меня его могут выставить из театра, но всё же продолжал идти у меня на поводу. Это было приятно.
Приятно было и то, что Аркел ждал меня так, как я любила: не снимая сценических одежд и не смывая грим с лица. Под пальцами шуршала ткань, множеством слоёв укрывающая тело моего любовника, сверкал стеклярус и золочёные нити. По выбеленному лбу Аркела катились капли пота, смывая краску, голубые, густо подведённые чёрно-синим глаза казались ещё ярче. Иногда, вытаскивая из жилища очередной труп, я задавалась вопросом: люблю ли я Аркела? Люблю ли его самого или лишь его кричащие наряды и раскрашенное лицо?
– Не ходи к нему, – шептал Аркел мне на ухо, дыша тяжело и горячо. Я почти не слышала его из-за шума крови в ушах и собственных вздохов. – Не ходи больше к Ферну, я прошу тебя, Ивель.
– Что ты так взъелся на него?
– Он хочет от тебя чего-то странного. Хочет сделать из тебя кого-то другого.
– Молчи, Аркел. Хоть сейчас помолчи.
Следующие минуты и правда прошли без слов – лишь под скрип стола и наши стоны. Аркел выдохнул и обмяк, навалившись на меня. Я провела ладонями по его груди, по оборкам и расшитым шелкам, приятно шуршащим под пальцами, и поцеловала щёку в растёкшемся гриме. От Аркела пахло апельсиновыми духами, потом и едким запахом белил. Меня наполнял такой сладкий томный восторг, что слова сами упали с губ:
– Если попросишь ещё раз, я больше не пойду в святилище.
Я тут же пожалела о своих словах, но уже не могла их вернуть, как ни захотела бы. Аркел пригладил растрепавшиеся волосы – светлые, как утренние солнечные лучи, и мягкие, как самый дорогой шёлк. Он вытянул из кармана платок и вытер лицо, став, к моей досаде, простым юношей, пусть и разодетым в кружева.
– Ивель, – произнёс Аркел, пристально глядя на меня. – Я прошу тебя, перестань ходить в святилище. Ты знаешь, как мне не нравится этот Ферн. Я чувствую, он хочет втянуть тебя во что-то неправильное.
– Он хочет помочь мне раскрыться. – Я взяла Аркела за тонкие бледные руки. – Я задыхалась бы дома, на материнских приёмах. Ферн направил меня по удивительному пути. Верному, неверному – не знаю, но без него я не стала бы собой. И не встретила бы тебя, Аркел.
Он схватил со стола флягу, хмуро глотнул, прикрыл рот рукавом и протянул флягу мне. Я понюхала горлышко: миндальная брага, зверски ядрёная.
– Только что ты обещала послушаться, а теперь тут же перечишь. Мне не нравится, к чему он тебя склоняет.
Я глотнула браги и едва не закашлялась. На глаза навернулись слёзы.
– К чему же?
Аркел снял театральную рубашку и повесил на крючок, оставшись на некоторое время обнажённым до пояса.
– Ты обещала согласиться, если я попрошу, – снова напомнил Аркел, переодеваясь. Его голос звучал недовольно, и я понимала его, но никак не могла произнести того, что обещала. Мне стало противно от себя самой, но мой скверный характер не позволял согласиться так просто, как хотел Аркел.
– И я бы согласилась. Если бы ты привёл достойные причины. Если тебе кажется, что Ферн желает мне зла, поясни.
Дверь скрипнула, и внутрь заглянула девушка с высокой причёской и не менее высоким бюстом, готовым вот-вот выпрыгнуть из корсета, зашнурованного так туго, что мне самой стало трудно дышать, глядя на неё.
– А-а, ты снова девчонок тискаешь, – ехидно протянула она, глядя на Аркела. – Когда закончишь, поспеши к Немиру. Он созывает собрание труппы.
Девушка закрыла за собой дверь, но неплотно. Через щель были видны тени снующих мимо людей. Я слышала, как Аркел выругался сквозь зубы, но смотреть на него мне больше не хотелось.
Я и так знала, что мой любовник вовсе не присягал на верность мне одной. Во многом я и сама была виновата, никогда не отказывая Аркелу в подачках, которые он тратил на выпивку, азартные игры и других женщин. Кто из нас больше нуждался в другом? Он в моих деньгах – или я в наслаждении от близости с разряженным по-шутовскому мужчиной?
– Ты не можешь ничего от меня требовать, – шикнула я, приводя в порядок одежду и волосы. От меня по-прежнему неуловимо пахло проклятой земляникой, но к ней примешался и запах Аркела, и запах моего собственного пота. – Я не твоя собственность. И никогда ей не буду.
Он окликнул меня, но я быстро зашагала прочь. Уже выходя наружу по коридору, я пожалела о своих словах, но не стала возвращаться.
Глава 2. После маскарада
Меня разбудил мягкий стук в окно. Я дёрнулась, освобождаясь от оков сна: сперва мне казалось, что это стучатся мёртвые, но разум быстро прояснился. Очевидно, кто-то забрался на подоконник, желая привлечь моё внимание.
Ругаясь, я вылезла из постели и приоткрыла окно. На карнизе, скрючившись и непонятно как держась, сидел Аркел с покрасневшим от напряжения лицом и, несмотря ни на что, улыбался.
– Ты глупец, – сообщила я.
Выдохнув, Аркел перекатился с внешнего подоконника на внутренний и протянул мне букет слегка помятых астр – видимо, именно ими он и стучал в стекло.
– Я и так с утра до вечера вожусь с мёртвыми, а ты ещё хочешь, чтобы у меня дома стояли мёртвые цветы? Нет уж, избавь.
Аркел вовсе не выразил недовольства или разочарования, держал лицо, как истинный артист. Он оставил астры на столе и сел на мою ещё тёплую кровать. Я едва заметно сморщила нос: без грима Аркел нравился мне меньше – казался каким-то бесцветным со своей бледной кожей, светлыми волосами до плеч и блёкло-голубыми глазами. На миг я почувствовала себя настоящей сволочью, которая ценит в людях лишь внешность, но это чувство сразу ушло, стоило Аркелу вновь раскрыть рот.