Страница 7 из 15
Глядя на Зару, Иоанн испытывал целую гамму самых разнообразных чувств: нежность, жалость, закипающую ярость и огромное желание сжать в объятиях эту миниатюрную, но такую сильную женщину. Ему очень хотелось, но он не позволил себе поддаться эмоциям. Сотни глаз смотрели на него в этот момент и видели в нем императора. Победителя, любимца богов, который приведет их к порогу славы и богатству. Показать им, что он всего лишь человек, такой же как они, с такими же страстями и слабостями, значит обрушить тот образ, что с таким трудом создавался им за последние недели. Цезарь отвел взгляд, и Зара, поняв что сейчас с ним твориться, сделала шаг в сторону. Огромные ладони Понция накрыли ее плечи солдатским плащом и повели в глубь строя. Уже проходя мимо Иоанна, она, словно оступившись, качнулась в его сторону, и слуха цезаря достиг еле уловимый шепот:
– Я знала, что ты придешь за мной!
На долю мгновения улыбка тронула губы Иоанна и вновь пропала. Его взгляд застыл на лице Сцинариона.
– Я обещал не убивать тебя, Варсаний. – Глаза цезаря вспыхнули ледяным холодом и у Великого логофета сильно поубавилось уверенности в том, что тот сдержит слово.
Короткая пауза и слова Иоанна заставили Сцинариона запаниковать.
– У меня нет сомнении – ты, Варсаний, тот враг, которого нельзя оставлять в живых. Змея, которая рано или поздно ужалит, если ее не растоптать. Я все это знаю, и, возможно, в будущем пожалею о содеянном, но слово императора, есть слово императора…
Варсаний облегченно выдохнул, подумав: «Хорошо, что сейчас передо мной лишь племянник, а не его безвременно почивший дядя».
Уловив этот вздох облегчения, Иоанн сурово нахмурил брови.
– Не радуйся раньше времени, я не прощаю тебя. Ты сам встал на путь измены, и за это я приговариваю тебя к смертной казни… – Побелевшее как мел лицо логофета вызвало у цезаря злорадное удовлетворение. – Но не сегодня. У тебя есть время до рассвета. Беги! Как только взойдет солнце, приговор вступит в силу, и ты окажешься вне закона. С восходом каждый подданный империи будет обязан убить тебя в любом месте и в любое время. Беги, Варсаний, я держу свое слово и даю тебе шанс спастись.
Еще раз поблагодарив Огнерожденного, Сцинарион смиренно опустил глаза и покорно произнес:
– Милость твоя безгранична, мой господин.
Не отвечая, Иоанн повернулся к Понцию.
– Все, уходим! В лагерь возвращаться не будем, нет времени. Думаю, первый легион уже на позиции, так что выдвигаемся прямо туда.
Отчеканив «слушаюсь, мой император», центурион бросил взгляд на бывших охранников логофета.
– А с этими что делать?
Глянув на сбившихся в кучу людей, Иоанн произнес почти равнодушно.
– Поставишь в первую линию штурмующих. Тех, кто взойдет на стену, прощу.
Глава 4
Вал шириною в четыре стоящих в ряд воина начинался от самого берега реки и, поднимаясь под острым углом, устремлялся к зубцам городских укреплений. Последние десять шагов у самой стены не были закончены, и там вал был достроен лишь наполовину в высоту. Это не было случайностью или глупостью. Начать штурм, когда работы еще не завершены до конца, было частью плана. Подспудно горожане ждали атаки только после полного окончания насыпи, и неожиданное начало порождало вопросы и непонимание, а вместе с ночной тревогой сеяло нервозность и страх. Наврус считал, что в таком деле мелочей не бывает. «Пусть горцы потомятся всю ночь на стенах в ожидании и напряжении, – убеждал он Иоанна, – чем напуганней и утомленней они будут к утру, тем быстрее сломаются под нашим натиском. А то, что придется ставить лестницы, так четыре локтя не двадцать – заберутся ребятки».
У самого основания насыпи выстроилась первая когорта первого железного легиона. Понций, стоя на левом фланге, как и положено центуриону, мрачно смотрел на исчезающий в темноте вал. Его бойцам предстояло пробежать по гребню, спуститься вниз на недоделанный участок и оттуда взобраться на стены. Все это надо сделать под плотным обстрелом, максимально быстро и желательно с первой попытки. Потому что как подсказывал ветерану его жизненный опыт, каждая последующая будет даваться все труднее и труднее.
Он прошел вдоль строя, придирчиво осмотрев каждого легионера, и несмотря на то, что все они уже набегались этой ночью, делать поблажек центурион никому не собирался. Вспомнив в нелестных словах родственников всех провинившихся легионеров и пообещав им нелегкую жизнь, Понций так завел свою когорту, что всем остро захотелось поскорее в бой, лишь бы избавиться от грозного рыка своего командира. Особенно досталось авангардной группе с короткими штурмовыми лестницами, этих центурион раздраконил так, что они готовы были сорваться с места даже без приказа.
Здесь же недалеко сосредоточился и весь штаб армии. Наврус со своими трибунами и секретарями отдельно. Василий с сестрой и его командующий Гай Норий Максимилиан отдельно. Каждый руководил своими частями, или во всяком случае так им казалось. На деле же центурионы вывели свои соединения на позиции и доложили своим легатам. Те в свою очередь отправили дукенариев в ставку, и теперь все ждали общего сигнала к штурму.
Наврус бросил взгляд на сереющее над горами небо. Он никаких иллюзий не питал и прекрасно представлял – как только прозвучит приказ о начале атаки, от него мало что будет зависеть. События потекут по известному только Огнерожденному сценарию, и все те замыслы, что выглядят сейчас так стройно и убедительно, посыпятся в мусорную корзину. Все будет зависеть от стечения обстоятельств и того, что в народе называют везением. Поэтому, попросив в очередной раз у небес удачи, Фесалиец посмотрел на Гая Нория.
– Думаю, пора.
Легат переглянулся с Василием и, получив от того подтверждающий кивок, согласился.
– Начинаем.
Тут же надрывно завыли трубы, и от ставки к легионам побежали вестовые. Несколько мгновений общей суеты и, наконец, загрохотав железом, авангардные когорты двинулись на штурм.
***
Всю ночь с того самого момента, как в лагере противника прозвучал сигнал к построению, командующий гарнизоном Ура иларх Ван Сид простоял на главной башне города. С тревогой смотря на движущиеся колонны, на яркие точки пылающих факелов, он не переставал терзать себя вопросами. «Какого черта? Почему сегодня? Почему ночью? Вал еще не достроен, что они затеяли?»
Несмотря на то, что набат уже давно поднял весь город, и стены ощетинились копьями защитников, ему было неспокойно. Грызло воспоминание о прошлом штурме, о том, что только чудо помогло им тогда. «А сейчас? – Спрашивал иларх самого себя. – Что они задумали на этот раз? Повезет ли нам сегодня так же, как и тогда, или мы уже исчерпали запас удачи?»
Не один Ван Сид нервно ходил на башне, в эту ночь вообще не было ни одного человека в городе способного спать спокойно. Предчувствие беды нависло над Уром, как черные крылья огромной птицы.
Сколько бы горожане ни ждали, сколько бы ни готовились, но в тот момент, когда заревели вражеские трубы, каждый защитник на стенах непроизвольно вздрогнул и над городом надрывно прогремело.
– Началось! Имперцы пошли на штурм!
Ван Сид резко обернулся на нервный вопль и взглядом заставил умолкнуть орущего горожанина. В наступившей тишине он как можно спокойней скомандовал.
– Зря не высовываться и под стрелы не подставляться! Лучникам бить только наверняка!
Выглянув из-за зубца, он увидел растянувшиеся цепи стрелков, за ними штурмовые колонны с лестницами и еще дальше плотные когорты второй линии.
– Кажется, взялись серьезно. – Процедил Ван Сид еле слышно, но стоящий за его спиной глава городского совета все же услышал и напрягся.
– Думаешь, не устоим? – Сол Абани впился взглядом в командующего, и тот, глянув на белое от страха жирное лицо, пожал плечами.
– На все воля Огнерожденного.
Словно подтверждая его слова, зацокали по каменной кладке наконечники стрел, и первая жертва этой стрельбы, заорав, схватилась за торчащее из груди оперение вражеской стрелы. Глядя на то, как оттаскивают от бойницы раненого, Ван Сид сморщился, словно отхватил пол лимона, и сплюнул.