Тринадцать месяцев ведьмы

Лаура кончиками пальцев сдёрнула крышку… Внутри, свернувшись рулетиком, громко храпел хамелеон.

– Ва-у, – выдохнула Лаура, на минуту забыв даже о ноутбуке, который она так рассчитывала найти в этом подарке. – Мама! Где ты его взяла зимой?

– А вот, – хитро улыбнулась мама. – Как назовёшь?

Лаура поглядела на Бубенчика и Мятноуша. Перекатила на языке слово «хамелеон» – как цветная пуговица или стеклянный камушек с моря.

– Как бы тебя назвать, малыш?..

Она тронула прозрачное зелёное тельце, и рулетик тут же вскинулся вверх тугой спиралью, на ходу став фиолетовым. Хамелеон высунул язык, зыркнул на неё янтарным глазом и фыркнул:

– Шмакс! Шмакс!

А потом снова уснул.

– Шмакс? Нет, это слишком странное имя. Неаккуратное какое-то, – усомнилась Лаура. – Может быть, Макс? Как думаешь? – спросила она у мамы.

– Вполне. Только коротковато по сравнению с Мятноушем и Бубенчикем.

– А это будет краткая кличка. А полная – хамелеон Максимилиан, – решила Лаура, погладила хамелеона по спине и вдруг вспомнила: – А компьютер?..

– Что – компьютер? – не поняла мама.

– Я думала, это компьютер, – пробормотала Лаура.

– А я думала, ты хочешь ещё одного питомца…

Лаура знала: возражать нельзя. Не потому, что мама – страшный монстр, а потому, что она, Лаура, как начнёт болтать почём зря, так и наговорит кучу обидных слов. Но компьютер-то так хотелось!

– Котёл нельзя, – буркнула она, глотая слёзы. – Ноутбук рано… А что можно-то?!

Обстановку разрядил звонок в дверь – Лаура бросилась подальше от маминого взгляда, но гость явился такой, что только подлил масла в огонь.

– Бабуля, привет! – завизжала Лаура, кидаясь на шею улыбавшейся женщине в белоснежной шубе и с белыми-белыми волосами. – Ба!

– Получила подарки, именинница? – спросила, смеясь и глада внучку по волосам, бабушка. – Как тебе котёл? То, что надо?

Лаура хотела быстренько объяснить, что мама не очень-то довольна таким подарком, но не успела. Мама вошла в прихожую сама – красивая и грозная, сдвинутые брови и руки-в-боки.

– Мама! – в один голос воскликнули Лаура и её мама. Лаура – умоляюще, мама – сердито. Бабушка прижала к себе внучку и посмотрела на дочку.

– Здравствуй, Валентина. Как поживаешь?

– Здравствуй, мам. Спасибо за подарки, но я ведь говорила тебе, не надо покупать Лауре игрушки не по возрасту!

– Котёл – не игрушка. Если она не начнёт учиться сейчас, потом желание угаснет, и никакой ведьмы из неё не выйдет.

– Это может быть опасно!

– Ты сама-то, милая, во сколько лет начала варить зелья?

– Я её мама, я лучше знаю, что надо моему ребёнку!

– А я – твоя мама, и я лучше знаю, что надо вам обеим! – заявила бабушка. – Лаура! Ты хочешь котёл?

Лаура спрятала голову в мехе её шубы и, ужасаясь тому, что будет дальше, мелко кивнула. Жалко, что день рождения превращался в склоку…

– В этом доме ты варить ничего не будешь! – громогласно заявила мама.

– Ну и прекрасно! – не менее громко ответила бабушка. – Лаура! Собирайся! Поехали ко мне. Будешь варить зелья, сколько захочешь.

Лаура отцепилась от бабушки и бросилась к маме.

– Можно?

– Делайте, что хотите, – деланно-безразлично ответила мама, отвернувшись.

– Мама! Ну мама! – заплакала Лаура.

– Опять заставляешь ребёнка реветь! – сердито заявила бабушка. – Лаура! Хочешь ко мне?

Лаура кивнула, но снова принялась тормошить маму.

– Мам! Ты плачешь? Мам!

– Ничего я не плачу! Иди! Иди к бабушке! – дрожащим голосом велела мама, и Лаура заметила, как она кулаком вытирает глаза. – И зверей своих забирай! С днём рождения, Лаура!

– Мама! – заревела Лаура. Бабушка распахнула шубу – под ней было строгое, длинное серебряное платье – и позвала:

– Пойдём. Заберём твоих зверушек позже.

Лаура прижалась к ней, и бабушка накрыла её полой шубы. Ещё секунду заплаканная Лаура видела маму, но потом вокруг стемнело, она вдохнула запах бабушкиных духо́в – тёплых, кофейных и сладких, – а когда открыла глаза, вокруг стоял звенящий ледяной лес, где-то высоко чирикал зимородок, а над хрустальными стеклянными деревьями искрилось, переливаясь и кружась, серебряное солнце.

Они были в бабушкином лесу.

Глава 2. Февраль. Королева Белого леса

– А можно руками? – недоверчиво спросила Лаура. Бабушка кивнула, и именинница наконец получила свой торт, съела почти четверть в один присест и перемазалась так, что пришлось не только вытирать щёки, но и отмывать липкие и сладкие волосы (заодно и «Серебряная королева» смылась).

– Ещё? – спросила бабушка, и бе́лки в белых колпачках, стоявшие на подхвате, тут же подтащили к столу большое блюдо.

Лаура посмотрела на слоёный малиновый торт с орехами, перевела взгляд на чашку, в которой осталось ещё больше половины лимонного чая. Поглядела на измазанные пальцы и метнула быстрый взгляд на бабушку:

– А можно?

– Сколько хочешь, – кивнула та, помешивая ложечкой кофе. Бабушка была большой любительницей кофе, пила его каждый день утром, днём, вечером и во время ланча. Лаура даже слышала, что из-за этого многие называют её лес не Белым, а Кофейным.

Пока она грызла третий кусок торта, белки-повара принесли поднос с пирожными, курагой и морковкой. Лаура оторвалась от торта и, покосившись на бабушку, украдкой сунула морковку под стол – там, в ожидании угощения, смирно сидел Бубенчик. Заяц тут же зашуршал и захрумкал, а из-под длинной скатерти посыпалась ботва. Лаура туфелькой затолкала её обратно, но бабушка заметила.

– Бу? – спросила она.

– Да, – шёпотом ответила Лаура.

– А почему он под столом? Посади его по-хорошему, с нами. И где твой котик?

– Уш ушёл гулять. Осваиваться в лесу, – по-прежнему негромко ответила Лаура, ожидая подвоха. —Ты серьёзно?..

– Что?

– Насчёт Бу. Что ему можно кушать с нами?

– А что в этом такого?

– Мама никогда не разрешала… – вздохнула Лаура и нырнула под стол. – Бубенчик… Бушечка… Иди сюда!

Заяц недоверчиво вылез и прыгнул ей на руки. Лаура аккуратно сгрузила тяжёлого, тёплого и пушистого Бу на стол Тот тут же ринулся к миске с тёртой морковкой со сметаной и заурчал.

– А можно, я Максика тоже покормлю?..

– Максик – это кто? – насторожилась бабушка.

– Максимилиан. Новый хамелеон. Мама подарила… – При мысли о маме в горле образовался противный горький комок. Он никак не глотался, и, чтобы бабушка ни о чём не догадалась, Лаура быстренько побежала за коробкой, в которой жил (вернее, постоянно спал) Макс. Но бабушка всё равно догадалась – сама пришла к Лауре и уселась с ней рядом, разложив свою шикарную и пышную юбку прямо по полу.

– Грустишь? – спросила она, обняв внучку за плечи.

– Грущу, – вздохнула Лаура, поглаживая Макса по прозрачной спинке. Тот от её прикосновений быстро становился тёмно-серым.

– Кажется, он отражает настроение, – заметила бабушка, вынимая из рукава вишнёвый платок. – Ну-ка, вытри слёзы.

Лаура утёрлась, высморкалась. Пробормотала:

– Может быть.

Потом протянула коробку бабушке:

– А попробуй ты…

Бабушка погладила Макса, и тот фыркнул во сне и посинел.

– Почему синий?..

– Наверное, потому что скоро февраль. Февраль – это вьюги, это голубые льдинки, ультрамариновые сугробы, сизые метели, синие звёзды…

– Как красиво, – завороженно прошептала Лаура, поглаживая Макса; тот вроде бы становиться серым не собирался.

– Это магия стихов, – усмехнулась бабушка. – А синее настроение – потому что настроение у меня, как у леса.

– Но лес же Белый, – возразила Лаура.

– Белый – самый богатый цвет, самый разный. Какой цвет рядом с ним – такой и он. Представь сугроб. Утреннее солнце делает его розовым, дневное – золотым, вечернее – алым. А может и всё наоборот. А ночью он буде серебряным, серым, даже чёрным.

– А под луной – жёлтым…

– Вот именно. И так не только снег. Так – всё белое, что есть на свете… И настроение наше так же. Само по себе спокойное, оно может быть разным от того, что творится вокруг. Вот ты переживаешь из-за мамы – оно у тебя серое. Я думаю про лес – и оно у меня синее…