Страница 2 из 16
– Ну пошли, студент!
Шли недолго. Как только из-за поворота показалось первое строение, Иоганн замедлил шаг:
– Ну вот, собственно, и дом еёный.
Иоганн указал на деревянный покосившийся домик в низине, окруженный деревьями – рыцарями в золотых доспехах. Из печной трубы валил дым, а в одном из раскрытых окон, будто бы маяк, плясал огонек. Осенний ветер то и дело грозился сдуть его, но одинокий «маяк» не спешил сдаваться. Окрем гула ветра, в округе стояла могильная тишина.
– Она там одна? – заикаясь пролепетал юноша.
– С внучкой, – коротко ответил Иоганн.
– А лекарь у вас есть?
– Ох, городской, – мужик безнадежно махнул рукой. – к травнице обращались.
– И что она?
– Послала за священником.
Ян ужаснулся, но виду не подал. Поблагодарив рыбака, он направился к открытым настежь воротам, которые выглядели не лучше самого дома.
– Студент! – окликнул Иоганн. – Коли что понадобиться, ты заходи. На заре я в город с провожатым уйду.
– А как вас отыскать?
– А ты у Христы разузнай, она тут всем знакомая.
– Добро! – юноша поклонился и продолжил путь к дому.
Остановившись у входа, Ян нервно вздохнул и порылся в мешке, откуда выудил потрёпанное письмо матери. Он пригладил волосы, а затем постучал в дверь, но ответа не последовало. Тогда юноша постучал ещё раз и в доме послышалось шуршание. Дверь открыла девушка, немногим старше самого Яна. Глаза были красные, зарёванные, непричесанные волосы торчали во все стороны, а левая рука теребила заляпанный рваный передник.
– Христа? – замямлил юноша. – А тётушка дома?
Он тут же пожалел о своем вопросе. Ну где, как не дома, могла быть пожилая тяжелобольная женщина? Девушка совсем расклеилась: губы задрожали, а из глаз покатились слёзы размером с виноградину. Ответила она совсем не так, как того ожидал юноша:
– Да, я Христа. Вот только маменька к Отцу ушла.
Ян замер на пороге не зная, что ответить. До него не сразу дошло значение слов родственницы. Он понял всё лишь тогда, когда Христа предложила зайти в дом и проводила к соломенному ложу, на котором лежала покойница.
– Давно? – спросил растерянный Ян. Он приложил к носу свежий платок: в жилище стоял жуткий дух смерти.
– Ночью, – всхлипывала девушка. – я лишь на секундочку задремала, а проснулась и … вот…
Христа закрыла лицо руками и зарыдала еще пуще. Но Ян, хоть и был ученым мужем, абсолютно не знал, как утешать женщин. Он стоял, переминаясь с ноги на ногу, в ожидании, когда у несчастной закончатся слёзы. В итоге неловкий не нашел ничего лучше, как ответить:
– Не сокрушайтесь, милая, она бы все равно испустила дух.
Христа взглянула на гостя стеклянным взглядом, но не решилась закатывать истерик. Она вытерла лицо грязным передником и ответила совершенно пустым голосом:
– Прошу простить, мор забрал у меня семью.
Будто бы опомнившись, Ян поспешил оправдаться в глазах родственницы:
– Ну что вы, я соболезную вам всем сердцем!
Девушка кивнула.
– Вы ведь сын Ингрид? Маменька отправила ей лист в надежде, что та приедет проститься с моим отцом.
– Да, вы правы. Меня звать Ян. Матушка живет далеко, здоровье уже не то, что прежде. Она попросила меня съездить проведать тётушку и вас.
– Почему же она не отправила лист? Маменька до последнего дня ждала весточки.
Юноша опустил глаза и еще сильнее сжал в руках письмо матери – то самое, которое он должен был передать её покойной сестре.
– Боюсь, письмо пришло с опозданием, – дрожащими руками Ян протянул девушке запечатанный листок. – думаю, с учетом обстоятельств, мать хотела бы передать его вам.
Христа распечатала письмо. Она принялась читать его очень сосредоточенно, но потому, как медленно двигались ее губы, Ян сделал совершенно очевидный вывод:
– Вы плохо читаете?
Девушка стыдливо отвернулась.
– Да, это так. Меня учили читать, но в деревне шитье полезнее грамоты.
– Позвольте прочитать его для вас?
Смущенная Христа вернула письмо. Получив его, Ян тут же принялся оглашать написанное. Распознать знакомый почерк матери не составило для него труда.
– Дорогая Ильза! Не могу передать на словах всю скорбь и сожаление по поводу скорой кончины твоего единственного сына. Я помню Ханса маленьким мальчиком, с которым ты приезжала в Ханау. Чудится, будто бы это было вчера. В моем сердце и моих мыслях он навсегда останется тем славным проказником. Ну а ты всегда будешь прекрасной девой с золотистыми волосами. Что с моей стороны, то, к сожалению, здоровье не то, что прежде: вот уже несколько недель я не выхожу из дома и всё больше времени провожу в постели. Даст Бог, и мы вскоре свидимся, а пока я отправляю к тебе своего сына – Яна – в надежде, что он станет утешением в эти непростые времена. После смерти Фридриха Ян и его брат Карл – моя единственная отрада. Помнишь, я писала тебе про то, как они усердно занимаются в университете? Надеюсь, ты подумала над моим предложением? Мальчики с радостью помогут тебе и твоей внучке. А пока прощаюсь. В молитвах о тебе и твоей семье, твоя дражайшая сестра, Ингрид. 26 августа 1516 года от Рождества Христова.
Ян закрыл письмо и вернул его Христе. Девушка задумчиво оглядела его и прижала к груди. Её лицо словно просветлело, будто бы она была рада, что покойная-таки дождалась весточки, пускай и на том свете.
– Короткий лист, – только и сказала она.
– Матушке нездоровится. Она и мне-то писала немного.
– Мне жаль это слышать.
– Благодарю, о ней заботится мой брат.
– Карл, верно?
– Да, верно.
– Видимо, его она любит больше, раз прислала вас сюда.
Ян не знал, что на это ответить. То, как грубо и бестактно это прозвучало, казалось бы глубочайшим оскорблением, не будь такое поведение простительным молодой барышне с учетом обстоятельств. Юноша смолчал.
– Я каждый день мечтаю о том, как улечу отсюда на ангельских крыльях. Но боюсь, уже поздно, я смертельно устала.
– Устали? – Ян неосознанно сделал несколько шагов назад. – Вы тоже больны?
– Нет, что вы! – девушка испуганно выставила руки вперед. – Разве что можно заболеть скорбью.
– От чего же умерла тётушка? В письме моей матери упоминалось, что кузен слёг с лихорадкой.
– Да, всё так, и не только он. Долгие месяцы мы хороним наших родных и соседей, – девушка опустилась на холодный пол у постели покойной и взяла ее безжизненную сморщенную руку в свои. – скажите, за что Господь нас так карает? Мы усердно молимся и каемся в своих грехах и грехах наших предков. Но он остается молчалив и грозен. В округе подохли даже сторожевые псы. Из десятков семей осталось лишь шесть. Неужто мы потеряли его милость?
– Увы, но я не богослов, чтобы понять замыслы Господа. Мне жаль, что такое тяжкое испытание выпало на вашу долю.
Девушка горько улыбнулась.
– Вы жалеете. Так помогите!
Юноша растерялся.
– Помочь вам? Но как? Я не лекарь, мне неведомы свойства целебных трав.
– Ваша матушка писала, что вы заберете меня отсюда. Прошу вас, сделайте это! Сделайте это, меня здесь более ничто не держит! – голос Христы срывался и всхлипывал, она смотрела на гостя с надеждой и отчаянием.
Ян замер, застигнутый врасплох. Он не ведал ни замыслов Христы, ни обещаний своей матери, и оттого не мог найти ни одного слова, чтобы ответить просящей или хотя бы утешить ее.
– Прошу простить меня, я должен пройтись.
На этом юноша стремительно вышел из дома и быстрым шагом направился к воротам, когда был окликнут:
– Не бросайте меня, Ян! Я умоляю вас! Если уйдете, я утоплюсь!
Угрозы подействовали, он резко остановился и замер.
– Прошу, не уходите! – продолжала несчастная. – Нет! Я умоляю вас!
Юноша повернулся к девушке и застал поразительную картину: в грязи и пыли стояла Христа на коленях, расставив руки. Она не смела взглянуть на Яна, а потому опустив голову смиренно ожидала его решения. Грудь девушки тяжело вздымалась, он чувствовал, как тяжело ей давалось удерживать слёзы. Откуда не возьмись пришел ветер, одной лишь волной заставляя деревянных рыцарей склониться перед ним. Маяк потух.