Калевала

— Не оживают мертвые — гляди: уже сиги его поели, и щуки ободрали плечи. Брось тело обратно в реку Туонелы — пусть станет там герой трескою или обратится тюленем.

Но не послушала мать черную птицу, не бросила сына в воду — снова опустила она грабли и до тех пор бороздила дно подземной реки, покуда не отыскала все недостающие части.

Принялась затем мать составлять молодое тело Лемминкяйнена: стала примерять кость к кости, считать и связывать жилы — складывала она сына таким, каков он был прежде, и приговаривала знахарские заклятия:

Собрала мать тело Лемминкяйнена, составила кости и скрепила жилы — вроде то же оно, что было прежде, но зияют на нем раны и нет в нем жизни. Поняла старушка, что не обойтись ей без целебных медовых мазей — не залечить без них иссеченного тела, не пробудить биение сердца, не открыть сыну уста для дыхания и песен. Позвала она пчелу, легкого человечка, царицу лесных цветов, и попросила ее слетать в душистую Метсолу, в благовонную Тапиолу, — попросила осмотреть ароматные цветочные чашеч-ки и принести к сумрачным берегам Туони пыльцу, нектар и медовые соты.

Все исполнила пчела — слетала в душистую Метсолу, в благовонную Тапиолу, собрала пыльцу и нектар, высосала на лугах сто цветов расцветших, сварила языком целебный мед и принесла его матери Ахти. Приняла старушка мазь, натерла Лемминкяйнену раны, заврачевала несчастному растерзанное тело — и срослось мясо, затянулись раны, сошлась рассеченная кожа: лежит Ахти как живой, только не бьется его сердце и молчат уста.

Тогда вновь позвала мать пчелу и попросила ее слетать в иные страны — за девять морей, на дальний остров с медовыми полянами, где живет племя малых людей.

— Там, в новом доме Тури, в жилище Палвойнена, где дым выходит в дыру на крыше, — сказала мать Лемминкяйнена, — варится благодатный мед и чудодейственные мази, что лечат лучше всех земных снадобий. Принеси мне, легкий человечек, этих мазей, чтобы помогла я беде сына!

Полетела пчела за девятое море — без отдыха мчалась три дня, ни присев по пути ни на камыш, ни на прибрежную иву, — и отыскала среди равнины вод остров с медовыми полянами. Там, в доме Тури, нашла она в глиняных кувшинах и медных котлах готовый мед и сваренные мази: были котлы у малого племени шириною в палец, а у кувшинов горла — с ноготь. Все мази собрала пчела и, жужжа, поспешила обратно: семь чашек несла она на спине, шесть полных чашек держала в лапках.

Взяла мать Лемминкяйнена принесенные меды и намазала ими бездыханное тело Ахти. И тут же забилось сердце героя, ожило в груди дыхание, но еще нет в богатыре полной жизни — по-прежнему не открывает Лемминкяйнен глаз и не может вымолвить слова.

Последняя надежда осталась у матери — в третий раз попросила она пчелу:

— Слетай, милая, за девятое небо! Найдешь ты там дивные меды — сам Укко им хозяин. Боги варили эти чудные мази: лечат они от всех недугов, и даже смерть им подвластна. Обмакни в тот мед крылья, принеси дивных снадобий бедной матери!

— Не знаю я туда пути, — ответила пчела, — из слабого я народа и никогда в те выси не летала.

— По силам тебе эта дорога, — сказала мать Ахти. — Полетишь ты выше месяца, но ниже солнца, между дивных небесных звезд: в первый день висок луны заденешь, — на другой — нырнешь под лопатку Медведицы, на третий — взовьешься над спиной семизвездья, а там уже недолог путь до престола Укко.

Поднялась пчела ввысь на быстрых крыльях — взлетела над двором месяца, коснулась лопатки Медведицы, пронеслась над спиной ее семизвездной и помчалась в кладовые бога. Отыскав место, где на солнечном огне готовились в серебряных кувшинах меды и вываривались в золотых котлах мази, набрала пчела в рожки того меда, а в чашки чудодейных мазей и слетела с небес обратно в Маналу.

Приняла старушка у пчелы мази, взяла на язык отведать и возрадовалась: то это было средство, которое она искала. Натерла она сына снадобьем, и тут же пробудился Лемминкяйнен от сна, сразу вышел из мертвой дремоты.

— Долго же томил меня сон! — сказал веселый Ахти. — Зато и выспался на славу!

— Спал бы ты без меня и дальше! — обрадовалась мать. — Но скажи, сынок, кто отправил тебя в царство Маны, кто бросил в реку Туонелы?

— Один убогий пастух — старикашка из дремотной страны, — ответил Лемминкяйнен. — Вынул он из волн Туонелы змею и пронзил меня ею, а я не знал, что с раной делать — не ведаю я заклятий от укусов змей и не знаю об их рождении.

— Эх, беспечный герой! Богатырь безмятежный! — засмеялась мать. — Шел ты заклинать чародеев, а сам даже от язв змеиных не знаешь спасения!

И рассказала она Лемминкяйнену о происхождении гадов — о рождении змеи… Начало змеи пошло от воды: родилась она в волнах из мозгов утки и слюны злой Сюэтар, что плевала ядом в воду, — растянули волны слюни, и смешались они с мозгами утки, которые не доклевал ястреб, а потом спекло их вместе солнце в ядовитого гада, и шипящий прибой отбросил змею на берег…