Хочу женщину друга

– Прости. Я не успела.

– Ничего страшного, – Матвей помялся на месте, словно ему было неловко продолжить.

– Сегодня мой день рождения, – я забыла! Семь лет подряд помнила и мысленно поздравляли его с этим днём. А сейчас забыла! И виной тому его наглый друг.

– С днём рождения, – хорошо, что подарок давно лежит в моем кабинете. Я потратила почти всю ту сумму, что выделял мне раз месяц трастовый фонд отца, ему на галстук, так подходящий ему к глазам.

– У меня есть подарок.

– Ты же помнишь, крошка, что я хочу получить в подарок? Нашу ночь любви, – Матвей приблизился, обнял за талию. Краснея, кивнула.

– Ты станешь моей. Я буду у тебя первым. И последним, – что-то это заявление не приводило меня, как раньше в восторг. Он говорил мягче, но, по сути, о том же, что и Эмин. Но более завуалировано и красиво.

– Да, Марина? – кивнула.

– И я надеюсь, ты будешь выглядеть лучше для меня сегодня. Ты не думай, я люблю тебя и такой. Но там будет очень много богатых людей. Придется соответствовать, – опять кивнула. Матвей прав. Я должна быть красивой для него. Но у меня неприятно засосало под ложечкой, на языке осталась горечь от его слов и вспомнились слова тети Маши, о том, что он должен любить меня такую, какая есть.

Он склонился ко мне. Его губы казались чужими и мне было… Никак. В чем дело? Может, я все ещё переживаю то, что делал Эмин, нахожусь в шоковом состоянии?

Я приказала себе расслабиться, обняла его за шею и ответила. Но без прежнего энтузиазма. Матвей крепко прижал меня к себе, я чувствовала его возбуждение. Это же нормально? Мы в отношениях, он хочет заняться со мной любовью. Но я даже мысленно была не с ним.

Фантомные воспоминания подбрасывали мне те воспоминания и ощущения с Эмином. Боковым зрением выхватила фигуру во весь проем. Эмин замер, руки сжались в кулаки. Вздрогнула, когда он со всей силы ударил в косяк, оставляя вмятину. Матвей повернулся, но на месте, где стоял Эмин, никого не было. А у меня стучало в голове: как давно он стоял здесь? И что он мог слышать?

Глава 7

Эмин

Он жил в Самаре до десяти лет. Отец соблазнил его мать, но так и не женился. Алена – мать, отказывалась принимать ислам и быть второй женой. Шамиль – отец –раз в два-три месяца приезжал. Но в тот роковой день, когда не стало матери, его не было рядом.

Эмин, как сейчас помнил этот день. Она ждала отца. С утра готовили тесто для галнаш. Эмин до сих пор помнил этот чудесный запах свежесваренной баранины и запах чесночного соуса «Берам». В день приезда отца, они ели только кавказские блюда. На столе стояли лепешки из тыквы, хингалш, фаршированный требухой баарш. У Эмина текли слюни, но мама велела ждать отца.

«Мы скоро уедем к нему», – улыбаясь, говорила мать. Отец любил Алену, Эмин был первенцем. Отец решил развестись и жениться на матери Эмина. Сил ждать отца не было и он отпросился погулять.

Когда возвращался с прогулки, столкнулся с мужчиной. Тот придержал его за плечи. На Эмина смотрели черные холодные глаза, на волосатой руке была татуировка с открытой волчьей пастью. Войдя в квартиру, обнаружил мать, лежащую на полу с перерезанным горлом.

Я опять вернулся в этот город и диким смерчем вернулась та боль, и чувство беспомощности, как тогда, когда нашел мать мертвой, и ничего не смог сделать. Убийцу так и не нашли.

Шел по следу столько лет, все ниточки вели в этот город, но каждый раз человек с татуировкой волчьей пасти ускользал. Бешеная ярость поселилась во мне, бежала по венам, затуманивала ум.

Чтобы успокоиться, пришел в клуб, который мы открыли вместе с Матвеем. Я обмотал руки эластичным бинтом, колотил по груше, пока она не слетела.

– Ничего себе! – восхитился Виктор. Мы часто проводили с ним спарринг, он мечтал одолеть меня, но раз за разом я одерживал победу.

– Ты только бездушную грушу можешь колотить? Это все на что ты способен? Спорим, я завалю тебя, Эмин.

– Ты уже пробовал.

– Что очко жим-жим? Да, Дадаев? Боишься, что проиграешь чемпионский пояс?

– Много говоришь, Виктор. Хочешь спарринг? Пошли. Но учти, я не в духе. Жалеть не буду.

– Ой, напугал! – хорохорился Виктор. Но через три минуты пожалел. Я долбил его ногами, кинул, как мешок с песком. С каждым ударом злость уходила.

И тут я заметил ее. Хрупкую маленькую мышку. Она смотрела заворожено. Перепрыгнул канаты, приближался к ней. Меня привлек этот страх, он волновал меня. Я не был святым и у меня много русских любовниц, но я давно не чувствовал возбуждения такой силы.

Марина женственная, хрупкая. Было в ней что-то особенное, будило первобытный инстинкт.

После оказалось, что она занята. И вопреки моему непреложному правилу, что девушка друга неприкосновенна, хотел ее.

Это походило на безумие, маниакальную одержимость. Увидев ее, хотел ее взять, прямо там под столом, намотать черные волосы на кулак и притянуть к колом стоящему члену.

Она опять сбежала, видимо, прочитав свой приговор в моих глазах.

– Кто она тебе? – спросил Матвея, как только Марина пропала из виду.

– Что, понравилась? Я вижу, как ты на нее смотришь. Но она моя. Так что забудь, – взбесился от такого заявления. Едва сдержался, чтобы не набить ему морду.

– А была таким страшненьким толстым утёнком. Она меня ещё с детства любит. Прикинь, – он наклонился ближе. – Она мечтает, чтобы я трахнул ее. Её сестрёнка Василина дневник прочитала. И я исполню её мечту. Стану первым, – от его слов, потемнело в глазах. Я знал, если сейчас не уйду, то покалечу его. Только представил, что он берет ее, насаживает на свой член, и Марина стонет под ним – обезумел.

Я шел охладиться, успокоиться. Не знаю, какой черт дёрнул меня зайти в женский туалет, где была она. Я просто хочу убедиться, что в ней нет ничего особенного, а все эмоции, что я испытывал с ней, лишь выдумка больного воображения. Просто попробую ее и пойму, что она обычная, такая как все. Она соблазняла меня, мышка, всего лишь шлюха. И это стало фатальной ошибкой.

Её губы оказались невероятно вкусными, тело, дрожащее от страха – такое привлекательное на ощупь. Хотелось сжать нахалку, повернуть спиной и отыметь. Руки жгло от желания обладать ей. И я сделаю это. И хрен с ней, с дружбой. Была бы она дорога Матвею, я бы отступил. Но она всего лишь ничего не значащая игрушка.

На следующий день получил наводку. Знакомый гаишник позвонил и сказал, что остановил машину, и у водителя была та татуировка. Я рванул за ним. Следовал за ним по пятам. Он остановился возле красивого особняка. Это был он! Тот самый урод, который выходил тогда из подъезда. Немного постаревший, но он.

Первое желание было убить, но это слишком просто. Я узнаю все о нем, истреблю всю его семью, заставлю страдать, как и я.

Пробил машину. Она была зарегистрирована на некую Эльвиру Корнееву. И тут, из этого особняка вышла моя дахк. Я с минуту помялся, метался между убийцей матери, которого выслеживал половину своей жизни и Мариной. Победила мышка.

Ехал за ней, как баран на верёвочке, не мог оторвать взгляд от попки, обтянутой спортивными штанами. Втянул воздух, словно чуял её сладко-пряный аромат, тёплом обволакивающий все тело, такой пьянящий. Руки кололо, будто всё ещё держали ее, сжимали тонкую талию, я задыхался от похоти, что накрывала с головой.

Она пыталась убежать, но на самом деле загнала себя в ловушку. И я бы взял ее, если бы нам не помешали.

Вернулся в гостиничный номер. Отправил своих людей следить за убийцей и Мариной. В номере меня ждал сюрприз. На кровати лежала голая Карина, моя любовница. Видимо, прознала, что я в городе.

Прошёлся скучающим взглядом по пышной груди, по призывно открытому рту. Знал, что могу делать с ней, что захочу.

– Эмин, я скучала. Как только узнала, что ты в городе, пришла. Ты не рад, что ли? – не то. Все не то. Карина двинулась ко мне. Отшатнулся. Не хочу заменять мышку суррогатом.

– Я тебя не звал, – отвернулся, снял часы с руки.