Тяжкие телесные

В акте экспертизе трупа говорилось, что Оле хирургическим путём удалили матку, почки, легкие и сердце. Причём, когда начали операцию, она ещё находилась в сознании. Мало того, ампутацию внутренних органов проводили не скальпелем, а неизвестным инструментом. Края ран словно прижигали паяльником, с тем отличием, что порезы получились ровненькими до невероятного. Но на этом сюрпризы не заканчивались. Ткани тела трупа сильно фонили. Другими словами, тело почему-то оказалось радиоактивным. Получив такие неоднозначные данные, группа экспертов, вооружившись счётчиками Гейгера, отправилась на поляну с фиолетовыми цветами. Поляна излучала радиацию на порядок сильнее, чем мёртвое тело. Конкретного источника радиоактивного заражения обнаружить не удалось. Радиация словно висела в воздухе, заодно облепив невидимой паутиной растения на поляне. Особенно излучали дьявольскую благодать цветы.

В акте экспертизы места преступления значилось, что предполагаемый преступник носит ботинки с квадратными носами, отечественного производства, 5-й обувной московкой фабрики, сорокового размера. Именно такие ботинки видел Толин на ногах Ильича. И несолидный для взрослого мужика сороковой размер тоже указывал на мастера. Вроде бы всё сходилось на нём. Фомкин видел его в компании с Ольгой, следы, скорее всего, принадлежали ему и поляна-полигон странного назначения, на которой мастер Собакин проводил свои сумасшедшие эксперименты.

– Так ты думаешь, это он? – сомневался Флагманский.

– Паша, я уверен. Ты бы его видел. Такой тихий, неприметный, а в глазах черти пляшут. Настоящий псих. Брать его надо.

– Мотив? Не верю, чтобы сорокалетний, не судимый мужчина, двадцать лет занимающийся с детьми вот так вдруг взял, да с ума сошёл.

– Да не вдруг, не вдруг, а постепенно. Вот послушай, что мне Фомкин про него рассказал. Даже не будь данных экспертизы, указующих на него…

– Косвенных.

– Пусть косвенных. Я бы всё равно к тебе пришёл с предложением об аресте Ильича.

– Ладно, выкладывай, что там такого сенсационного тебе поведал Фомкин.

– Этот Собакин помешан на фантастики.

– И всё?

– Постой, не перебивай, пожалуйста. Так вот, его не просто вся подряд фантастика интересует, а исключительно та, которая поднимает проблему контакта. – Флагманский в непонимании от того, что не угадывал куда клонит Толин, поднял брови. – Да, контакта с большой буквы «К». Видишь ли, он себя возомнил чуть ли не благодетелем всего рода людского. Этакий непризнанный гений со сверхценной идей, гарантирующей, по его мнению, создание связи с иными мирами. Только от одного этого по нему психушка плачет. Слушай дальше. Вся эта секция, работа с детишками, модельки, – только прикрытие. По сути, он сумел создать уфологическую секту на базе клуба. Участники этой секты – шесть ребят, включая и Олю. Он, естественно, руководит сектой. Воображая себя первым контактёром. Что-то вроде Гагарина, только значимее или, как говорят сейчас мои клиенты, круче. Он так запудрил подросткам мозги, что они его буквально боготворят и страшно боятся. У Лёши глаза немного открылись после пережитого им шока от смерти любимой девушки, остальные ничего плохого о своём учителе-контактёре и слышать не хотят. Лёша, по их мнению, предатель и сам убил Олю.

Ну это мы отвлеклись немного. Главное, что Собакин имеет влияние на ребят. Добился он его не просто разговорами, но и демонстрацией. Он вместе с ними собрал в мастерской генератор подпространственного сигнала, создающий мост между нашим миром и возможными мирами инопланетян.

– Чушь, – убеждённо сказал, нахмурив брови, Флагманский.

– Первостатейная, ужасная, но подростки в неё верят. Ильич не просто так выбрал ту полянку в лесу. Оказывается, там, – ну не только там, а дугой по этому леску – я у геологоразведчиков специально узнавал, – проходит геологический разлом. Поляна – нижняя точка, ближе всего к разлому. Передатчик Ильича как-то настраивается на магнитные завихрения аномалий разлома, синхронизируется с ними, то ли ими, подпитывается их энергией и выдаёт импульс, на который, как мухи на мёд, по теории Ильича, должны слететься зелёные человечки со всей вселенной.

– Звучит дико. Саша, ты уверен, что тебя не разыграли?

– Уверен, Фомкину было не до шуток. Они передатчик уже испытывали. Правда, неудачно. В тот вечер они, как раз, обсуждали дату следующего сеанса. Кстати, передатчик стоял в лесу, когда Олю убили, мастер его только на следующий день забрал. А вчера, слышишь, вчера он его опять в лес на тачке отволок.

– Зачем?

– Это-то понятно. Опять хочет повторить эксперимент. Его срочно нужно остановить. Подозреваю, что первые неудачи подвигли мастера на крайние меры. И этими крайними мерами могло стать жертвоприношение. Он не остановится. Вполне может убить ещё кого-нибудь из числа ребят актива. Подозреваю, что в этот раз опасность грозит Фомкину, как недопустимо много знающему и поэтому крайне опасному для маньяка.

– Учти, у нас на него, кроме слов мальчика, ничего существенного нет. Вполне может отпереться. Следы рядом с трупом – доказательство слабое. Он там регулярно бывал по технической надобности. Ребята подтвердят.

– Значит, его нужно заставить дать показания.

– Как? Что ты мне его пытать прикажешь?

– Ну нельзя его на свободе сейчас оставлять. Получим ещё один труп, что мы тогда делать будем? Не знаю, как тебя, а меня совесть замучает, если ещё один ребёнок погибнет.

– Хорошо. Убедил. Возможно, сейчас это единственный выход. Потянем время, выработаем нормальный план действий, который позволит нам на самом деле обезвредить опасного преступника.

– Маньяка.

Собакина задержали на трое суток без предъявления обвинений. Первый же допрос мастера для подполковника Флагманского стал откровением. Никогда до этого у него не было такого странного подследственного.

– Ну что вы можете понять? Вы связанный по рукам и ногам догмами предрассудков, проигравшей историческую гонку идеологии! – возбуждённо тараторил Собакин. Без берета он стал похож на лохматого нечёсаного лешего. Всю благообразность «учителя труда» заслонила коричнево-пегая густая шевелюра.

– Вы объясните, я постараюсь понять.

– Что?

– Для начала: что за идеология, и почему вы считаете её проигравшей? А потом расскажите, что случилось в позапрошлую субботу.

– Идеология-то? Понятно, что наша государственная коммунистическая идеология по швам трещит. Всё. Показала свою неспособность соответствовать современным требованиям. Тормозит передовое казёнными лозунгами, скрывает от людей факты, не даёт развиваться.

– Не понимаю, какое это имеет отношение к тому делу, которое я веду и по которому вы даёте показания.

– Ну как вы не поймёте – нет никакого дела! Напридумывали себе преступлений и, закрыв посадкой невиновного человека дело, статистику себе подправить хотите.

– Я следователь по особо важным делам, критерии моей работа несколько иные. Вернёмся к главному. Вы, в самом деле, считаете, что убийство девушки – не преступление?

– Ещё раз вам повторяю: убийства не было.

– А что было?

– Контакт.

– Что-что?

– Контакт. Первый в истории человечества контакт с иной цивилизацией. Да куда там. Не льщу себя надеждой, что поймёте. Нам повезло встретиться с непознанным, с ними, пришедшими к нам на зов. Мы их сами позвали и не справились, не поняли, как себя с ними вести.

– Так вы утверждаете, что Ольгу Сенявину убили инопланетяне? – Флагманский, подготовленный Толиным, конечно, ждал чего-то необычного от первого допроса Собакина, но не настолько же.

– С чего вы взяли, что это убийство? Я же говорил – для вас это нонсенс. Слепой никогда не сможет увидеть и понять, что такое солнечный свет.

– Фёдор Ильич, вы на учёте в психдиспансере не состоите?

– Так вы МЕНЯ за психа считаете?

– Извините. Но в то, что вы говорите, поверить трудно. Невозможно.

– Для вас это, естественно, так и есть.

– Ну, хорошо. Допустим, вы видели что-то такое, что я никогда не видел и узнали то, что большинству людей неизвестно. Так поделитесь знанием, и мы с вами вместе разберёмся. Мне совершенно не хочется вас обвинять в том, чего вы не совершали. Помогите мне понять, что на самом деле случилось с Ольгой.