Страница 2 из 7
Но вот фактическое отсутствие кулинарной темы в мемуарах Николая Гедды меня очень удивило. Вот уж был эпикуреец! Помню, как придирчиво он выбирал блюда после нашего с ним концерта в Петербурге: «А это что?» Нюхал, часто откладывал: «Это я буду, а вот это я не буду, а вот можно мне вот то приготовить с другим соусом» и так далее. Исключительно разборчив он был в еде и отлично знал в ней толк!
Но, видимо, он тоже полагал, что если дело касается чисто профессиональных вопросов, то не для чего примешивать к ним что-то иное. У нас же подход иной. Эта книга не про профессию, которой мы уже посвятили две книги, а про то, как стол, а шире говоря, наслаждение жизнью дополняют её, помогают ей.
Певец не может быть равнодушен к еде – слишком она важна для него. Ты должен быть предельно внимателен к самому себе, к своему телу. К той скрипке Страдивари, которую ты носишь в себе.
Есть такой предмет – его нам когда-то преподавали в консерватории – он называется гигиена голоса. Сейчас его в учебных программах нет – жаль, очень жаль! Великий педагог Умберто Мазетти пишет в своих воспоминаниях о том, как для каждого – для каждого! – певца раньше разрабатывалась определенная диета.
Базируется она, в числе прочего, на анализе крови. Взяв его, певцу подробно рассказывают, что такой-то продукт для него очень желателен, а вот этот – наоборот, он может вызвать аллергию, и так далее. И тип голоса к этому имеет только опосредованное отношение.
Всё индивидуально. Например, Антонина Васильевна Нежданова и Валерия Владимировна Барсова в день спектакля только пили воду. Они очень слушали свой организм, они советовались с маэстро. А он им говорил, что для поддержания тонуса организма, для того, чтобы им хорошо спеть спектакль, вовсе не нужно полного желудка. Наоборот! Чем полнее желудок, тем тяжелее работать диафрагме, тем менее она эластична.
А у некоторых певцов всё наоборот – физических силёнок маловато, и надо поесть где-то за три-четыре часа до выступления. Надо изучать, надо очень внимательно слушать и очень хорошо знать свой организм – именно такое знание является предметом гигиены голоса. Для одного хороша тарелка пасты. Для другого – кусок мяса. Потому что у разных певцов разные продукты вызывают отделение мокроты: у одного мясо, у другого паста. Это очень важная часть подготовки к спектаклю.
Ведь питание – это энергетическая составляющая нашей жизни. Если твоя батарейка разряжена, ты никогда не сможешь хорошо работать. А энергетическая батарейка – это достаточно лёгкие, но всё-таки физические упражнения. Плюс еда!
И поэтому по-настоящему умные певцы очень следят за тем, что они едят, за своей диетой. Вспоминаю, как у нас дома были Альфредо Краус и Карло Бергонци. Они вообще-то по жизни с трудом выносили друг друга, но тогда, с жёнами, они были так милы, так грациозны…
Но перед этим их ассистенты сообщили нам, что Карло ест то-то и то-то, а вот этого он не любит, с Альфредо – то же самое. Бергонци предпочитал пасту, но – «никакого сливочного соуса»! Краус же сказал тогда: «А мне всё равно! Я съем пасту со сливочным соусом, но если вы сделаете ризотто, это будет еще лучше!»
Альфредо Краус, Павел Лисициан и я – после гала-концерта в ГАБТе.
Мы с Карло Бергонци отмечаем успешный концерт.
А Бергонци ризотто не любил, он предпочитал именно пасту, макароны. Из холодных закусок Краус налегал на рыбу и рыбные продукты, он просто обожал икру. Бергонци же икру не ел, предпочитая мясо: ветчину, буженину, совсем немного корейки. Мы его угостили даже русским салом и чёрными сухариками, когда же моя мама сделала борщ – ой как он его нахваливал! По-моему, он съел тогда две или три тарелки! Краус же сало сразу отодвинул…
Помню, мы сразу поставили на стол большое количество салата. Краус съел небольшую порцию сразу, а Бергонци – после основного блюда. Я спросила: «Маэстро, а почему так?» Бергонци сказал: «Потому что так принято в Италии – салат никогда не едят сразу. Салат для нас – как бы последняя капля трапезы – она выгоняет из организма всё, что ты съел».
Скажу от себя: по Карло Бергонци было совсем не очевидно, что из него что-то выгонялось – он был всегда таким очень пузатеньким тенором. А вот Альфредо Краус всю жизнь был стройным. Очень стройным!
Я всегда думала, что всё острое, солёное, перчёное, насыщенное всякими специями для певцов абсолютное табу. Но нет – ничего подобного! Возьмите мексиканских, да и вообще абсолютное большинство латиноамериканских певцов: они без этого «огня во рту» просто не могут жить и острую пищу употребляют без малейшего вреда для голоса в огромных количествах. Равно как и китайцы, которые родом из регионов с острой и пряной кухней, с соусами типа «вырвиглаз». Хотя там есть провинции, например, Сычуань, с совсем иной, очень мягкой кухней.
Мне, например, если я съем что-то содержащее уксус, становится очень плохо. Ну просто не могу! А большинство китайцев – сколько угодно! Мне очень нравится в этом смысле вьетнамская кухня. Она мягка, она деликатна, там очень многое, от супов до десертов, сделано из лотоса. А все его части – и стебли, и листья, и корни, корневища – придают любому блюду нейтральный, но совершенно специфический вкус. Одним словом, представитель любой нации – и речь тут, разумеется, не только о певцах – изначально, генетически адаптирован к оригинальным вкусам своей страны.
Многие певцы являются виртуозами не только на сцене, но и у плиты. Поварские опыты Энрико Карузо хорошо известны. Блестяще готовил Лучано Паваротти, и не только свою любимую пасту. Для своего ресторана, который находится между Вероной и Моденой, он делал телячью колбасу, мортаделлу, по собственному рецепту. Он приходил на кухню, снимал пробу и говорил: «Так. Здесь не хватает такого-то ингредиента, здесь, пожалуйста, поменьше жира…» Потрясающе готовил артишоки, ел их в невероятных количествах и говорил, что от них худеют.
Он был большой любитель сладкого и совершенно феноменально готовил итальянские пирожные – дольче. Сам, и не хуже, делал тирамису. Как? Просто надевал фартук. Шёл на кухню. И показывал, как это делается! Его кулинарный диапазон был невероятно широк: равиоли, ньокки, особенно картофельные, множество соусов для пасты… Как он бывал дотошен! Томаты должны были употребляться строго определенного вида, базилик определённого сорта, – чеснок только молодой – боже сохрани от старого чеснока!
Совершенно феерически готовит Рената Скотто. Она как-то пригласила нас в свой дом в Уэчестере, очень богатом предместье Нью-Йорка, и сказала: «Я хочу вас угостить кухней своей бабушки из Сиены». Чего там только не было! Пастиччос, шпинат с моцареллой, какая-то панна-котта, суп минестроне, который в Сиене готовят по совершенно особому рецепту – с маленькими макаронниками, с какими-то чисто местными специями… Вкус, конечно, специфический, но просто феноменальный!
Очень здорово готовила Мирелла Френи. Любил этим заниматься Франсиско Арайза, творя какие-то умопомрачительные мексиканские кулинарные шедевры. Я ещё расскажу о том, как он делал гуакамоле и сам готовил, сушил крохотные хлебцы, с которыми гуакамоле едят.
Любимица Артуро Тосканини Линия Альбанезе, когда приходила в тот дом, где мы собирались, всегда что-то приносила и говорила так скромненько: «Вот я тут приготовила: дольче, тирамису, панна-котту». Особенно хороша у неё была последняя… Она тоже любила сладкое. Но если комплекция другого любителя кондитерских изделий, Лучано Паваротти, известна всем, то Личи, как её запросто называли, как это ни удивительно, была маленькой и сухонькой.