Самурай-буги

В одиннадцать Мори звонит в больницу и воркует с медсестрой, чтобы получить новости об Уно.

– Он окончательно пришел в сознание, – говорит она. – Вообще-то, несколько раз называл ваше имя, Мори-сан. Очень хочет вас увидеть.

– То есть, он поправится?

– Доктора говорят, что да. Но полное выздоровление займет несколько месяцев.

Уно, парень с мягкими чертами лица и сильным духом – у него сильная воля к жизни.

– Ему нужен полный покой, – говорит медсестра. – Полиция этого не понимает. Просят дать допросить его прямо сейчас. Врачи сказали им подождать еще два дня.

– Постарайтесь держать их подальше, – говорит Мори. – Они все равно не найдут того, кто стрелял.

Мори понял это после визита в полицейский участок вчера ночью. Он пошел туда сразу из больницы и провел там два часа, объясняя, что именно произошло. Там смотрели на Мори таким голодным взглядом, что он был рад выбраться оттуда не арестованным. Неудивительно, что они разочарованы. Первый выстрел в

Синдзюку за несколько месяцев – и никаких свидетелей, никаких зацепок, никаких мотивов. Если по такому инциденту никого не поймают, могут быть серьезные последствия, связанные с бюджетом на будущий год. Медсестра неуверенно смеется:

– Вы не хотели бы оставить сообщение для пациента?

– Никаких сообщений, – говорит Мори. – Вообще не говорите ему, что я звонил.

Так будет проще. Проще для Мори, проще для Уно и проще для Кэйко.

Через несколько секунд телефон начинает звонить, на сей раз – плоским, официальным тоном. Это Сима, голос усталый. Он хочет, чтобы Мори пришел в полицию и по всей форме написал объяснительную записку – почасовой отчет о своих перемещениях за прошедшую неделю и детали всех дел, над которыми он работал.

– Ты же знаешь, я не могу этого сделать.

– Для министерства нужно подготовить всесторонний отчет, – говорит Сима. – Ты не понял, о чем я, Мори?

– Понял, – смиренно говорит Мори. – Я сделаю все, что могу, чтоб предложить вам искреннее сотрудничество.

Сима имел в виду в точности то, что сказал. Нужно подготовить всесторонний отчет, и этот отчет должен включать многостраничные правдоподобные показания Мори. Кое о чем Сима умолчал: правдивость этих показаний – всецело на усмотрении Мори.

Время пришло. Нельзя дальше откладывать неизбежное. Мори подходит к святыням в нише, хлопает в ладоши, несколько несложных обращений к богам. Потом берет трубку, звонит Танигути.

– Мне снова нужна твоя помощь… – говорит он осторожно. – Есть проблемы по делу, над которым я работаю.

На том конце пауза. Он слышит, как Танигути дышит – медленно и вдумчиво.

– Что за дело? – отвечает он наконец.

Мори сухо и недовольно кашляет. Изумительная память Танигути – одна из черт, которые ему удалось сохранить до сих пор. Спроси его про какой-нибудь политический скандал тридцатилетней давности, или о составе команды победоносных «Гигантов» – расскажет, без сомнения, во всех деталях.

– Ну, помнишь, про чиновника из Министерства здравоохранения, погибшего при загадочных обстоятельствах?

– А!

– Я узнал, что он был замешан в каком-то теневом бизнесе, брал деньги у одной из фармацевтических компаний. Это возможно?

– Все возможно, – бормочет Танигути.

Скорее всего, думает Мори. Этому учит профессия: любой может быть виновен в чем угодно. Это не про плохих парней, от которых того и ждешь. Это про хороших парней, когда они прижаты к стенке.

Мори спрашивает, могут ли они встретиться как можно скорее. Танигути соглашается. Они договариваются встретиться в кофейне, в квартале от конторы Танигути. Нейтральная территория, думает Мори. Лучше для объективности.

События продвигаются, подозреваемый в досягаемости, огромный бонус созрел к востребованию. На этой стадии дела Мори обычно чувствует радостное возбуждение, решимость завершить дело побыстрее. Однако теперь он ощущает только апатию, будто гряды туч легли ему на плечи.

Когда Мори входит в кофейню, перед Танигути уже стоят две пустые пивные бутылки. Он листает таблоид, на вид – всецело поглощен выступлениями японского питчера в американских высших лигах. Он поднимает глаза на вошедшего Мори.

– Выбыл с третьего иннинга, – говорит он, тыкая в газету пальцем. – Похоже, хиттеры привыкли к его хватке.

– Не надо было так часто использовать этот прием, – говорит Мори, пододвигая стул. – Непредсказуемость – лучшее оружие питчера.

Танигути качает головой, морщится:

– Ему нужно быть дисциплинированнее. Если бы он играл за «Гигантов», тренеры натаскали бы его получше, усовершенствовали бы его самоконтроль.

– Если бы он играл за «Гигантов», ему было бы вообще некогда подумать о себе.

Комментарий Мори взвешенно злобен, но Танигути только хихикает и продолжает говорить о бейсболе. Мори обнаруживает, что его задача труднее, чем он полагал. Надо быть холодным и напористым. Вместо этого он потягивает пиво, улыбаясь и кивая, когда Танигути объясняет, что система «контролируемого бейсбола» «Гигантов» всегда восторжествует над нескоординированным индивидуализмом «Дельфинов Хантэцу».

– Дисциплина, контроль, командная работа – вот почему «Гиганты» выиграли все эти чемпионаты. Вот почему мы побили «Дельфинов» уже восемь раз в этом сезоне!

Когда Танигути говорит о победах «Гигантов», он выглядит намного моложе. Приятно видеть. Мори позволяет разговору продлиться еще немного.

– Может, ты недооцениваешь «Дельфинов». Они знают, что делают.

– Ты о чем? Игроки все время делают дурацкие ошибки, а тактика этого менеджера – просто ерундовая.

– «Дельфины» знают, как проигрывать, Танигути-сан. Они проигрывают гораздо лучше, чем «Гиганты» выигрывают.

– Это невозможно! – кричит Танигути, вспыхивая. – Проигрывать – большой позор!

– В конце концов, все проигрывают, – говорит Мори, глядя другу в глаза. – «Дельфинам» ведома эта мудрость. Может быть, тебе она тоже пригодится.

Стакан Танигути со стуком опускается на стол. Наступает пауза; двое мужчин смотрят друг на друга. Мори видит, как на лицо друга наползает тень смущения.

– Что конкретно ты хочешь узнать? – спрашивает Танигути наконец.

Ни секунды отсрочки: прямо к сути.

– Я хочу знать, где ты был вечером 3 февраля. Танигути даже не затрудняется изображать удивление.

– Ты имеешь в виду ночь смерти Миуры? Я был на работе, добывал материалы для статьи о тайных картелях в химической промышленности.

На мгновение Мори теряется. Танигути явно пришел хорошо подготовленным.

– Ты можешь это доказать? Ответ следует незамедлительно:

– Нет проблем. Большую часть времени я разговаривал по телефону с одним из моих источников, человеком, которого вышибли из министерства в ходе борьбы за власть.

– Ты можешь дать мне его имя?

– Конечно, давай напишу.

Танигути вынимает одну из своих визиток, пишет имя, номер телефона на обороте. Мори берет ее, потом кладет обратно на стол.

– В чем дело? Ты мне не веришь?

– Я знаю, что ты убил Миуру.

– Правда, что ли? Почему ты так решил?

Мори качает головой, пряча удивление в стакане с пивом. Он полагал, что один прямой вопрос – этого достаточно, чтоб показать его решимость, – сделает дело. Танигути сломается, будет злиться и плакать. Мори останется только этическая проблема – что делать дальше. Но Танигути не желает следовать сценарию. Непокорный, он намерен чинить препятствия, подготовив какое-то смехотворное алиби. Ладно, если Танигути хочет формальных доказательств, Мори готов уступить. Он осушает стакан, утирает рот полотенцем.

– Расскажи мне о своем ассистенте.

Улыбка исчезает с лица Танигути:

– О каком ассистенте?

– Который интересуется видеоиграми.

Пальцы Танигути закручиваются в узлы.

– Не знаю, о чем ты.

Невольно Мори начинает раздражаться. Как все это бессмысленно и стыдно для них обоих.

– Хорошо, давай я расскажу тебе свою теорию, – говорит он кратко. – А потом ты укажешь мне на упущения.