Страница 8 из 15
– Что ты готов отдать за свою девушку?
Тогда он ответил не задумываясь:
– Всё!
Его попросили подумать и спросили снова, и он повторил то же самое. Сейчас ему грустно и странно вспоминать себя тогдашнего. Ведь он совсем не знал ее. Всего лишь несколько свиданий. Они даже не спали ни разу, а он сказал: «Всё!».
Ему привезли ее на простой деревенской телеге, прикрытой грубой дерюгой. Она умирала! Братство, как обещало, вырвало ее из лап Трибунала, но полгода, проведенные в застенках, сломали юную девушку. Он выхаживал ее как мог, созвал лучших врачей, сутками не отходил от ее постели, но спасти не сумел. Изувеченная пытками, она не хотела жить и умерла, пробыв на свободе всего несколько дней. Она умерла, а он остался отдавать долги. Тогда у него хотя бы была ненависть, а сейчас нет даже той. Осталась только связь с братством, и эту пуповину не разорвать никогда, во всяком случае, не в этой жизни.
Парастидис залил в себя целый бокал вина. Он не чувствовал вкуса и не пьянел. Мысли роились в голове, не находя решений. Ведь все было хорошо до самого последнего дня. Будь неладны эти венды! Говорил Дагону не нанимать вендов, но он же все знает, он же самый умный! С другой стороны, кого он еще мог нанять в землях вендов? Нуклеос метался по комнате, как раненый зверь. Состояние безвыходности изводило его. Он добыл деньги – вот они, здесь, в золоте и векселях. Но как доставить их в Саргосу? Если не уйти в ближайшие недели, то придется зимовать. Реки в землях вендов замерзнут, а переправлять такое количество золота сушей… Проще самому себя зарезать. Про то, что будет, если он не привезет деньги братству в срок, даже подумать было страшно.
В дверь постучали. Парастидис запустил в дверь кубком и заорал:
– Пошли все к черту!
Проигнорировав отборную ругань купца, дверь все-таки приоткрыли, и в щель просунулся нос, а затем и вся голова Дагона.
– Тут человек хочет с вами поговорить.
– Забирай своего человека, и валите оба в…
Нуклеос зашарил рукой по столу в поисках того, чем бы еще запустить в ненавистную морду, но Дагона это не испугало. Если бы его так легко можно было сбить с толку, то он не был бы правой рукой Парастидиса вот уже целых пятнадцать лет. Дагон продолжал излучать невозмутимость:
– Мы, конечно, можем уйти. – Голова секретаря по-прежнему торчала в дверной щели. – Даже туда, куда вы нас послали, но тогда вам точно придется сидеть здесь до весны.
Нуклеос встрепенулся:
– Стой! – Ему не хотелось сдаваться так быстро, но этот тон своего помощника он знал – значит, действительно, что-то дельное. Поэтому он тут же сел и рявкнул на приоткрытую дверь: – Хорошо, тащи сюда своего человека!
Вошли двое. Дагон, приглаживающий свои длинные прямые волосы, и венд. Купец только-только настроившийся на позитивный лад, тут же взъярился вновь:
– Ты что, опять венда притащил?! Мало мне бед от тех, что ты уже нанял, так ты решил добавить?!
Дагон терпеливо перебирал пальцами, ожидая, когда хозяин выдохнется. Дождавшись, он начал говорить, стараясь не смотреть в бешеные глаза Парастидиса:
– Это Фарлан.
Нуклеос не унимался:
– Да хоть Митра Огнерожденный!
Дагон тут же нырнул обратно за дверь и выглянул в коридор. Никого!
– Мой господин, поаккуратней бы надо! Мы, конечно, не в империи, но богохульство – оно и на краю света богохульство. – Секретарь укоризненно взглянул на купца и, удовлетворившись этим, продолжил. – Так вот, у господина Фарлана есть что сказать.
Дагон пропустил венда вперед, и тот уверенно взглянул Парастидису прямо в глаза:
– Я могу починить ваш корабль.
Купец недоверчиво хмыкнул:
– Да ну!
Разведя руками, Фарлан изобразил разочарование:
– Конечно, если вам это интересно. Но если нет…
Он развернулся к двери, но крик купца не дал ему сделать шаг:
– Подожди! Ишь, какие мы обидчивые!
Нуклеос заинтересовался, но радоваться не торопился: чувствовал – есть подвох.
– Сколько же ты хочешь за работу?
Венд хитро прищурился:
– Денег не возьму! Я починю корабль, а вы отвезете меня с напарником в Хельсвик.
Купец бросил взгляд на своего помощника:
– Где этот Хельсвик? Далеко?
Дагон ни на секунду не задумался – он уже все просчитал:
– Пока дует юго-западный ветер, три-четыре дня, не больше.
Голова Парастидиса работала совсем в другом направлении, и он уже прикидывал, как бы кинуть незнакомца, а пока спрашивал, расставляя все точки:
– Сколько времени займет ремонт?
– Отдадите мне свою команду в помощь – думаю, за неделю справимся.
Дагон тут же засомневался:
– Венды не согласятся! Воины за мужицкую работу не возьмутся, да и не умеют они, поди.
В ответ Фарлан насупился:
– Это другой вопрос, и с ним я сам разберусь. Главное – вы отвезете нас в Хельсвик?
Парастидис вскочил со стула, глаза его радостно заискрились:
– Хорошо, Хельсвик так Хельсвик! По рукам!
Нуклеос протянул ладонь, уже прокручивая в голове варианты. Корабль починит, а там посмотрим. Плыть в какой-то там Хельсвик ему совсем не хотелось.
Фарлан пожал протянутую руку, ухмыляясь в усы:
– Еще вот что! – Могучая ладонь венда крепко сжала пухлую ладошку купца. – Твоя вендская дружина будет гарантом нашего дружеского соглашения. Ты ведь не против?
Парастидис в момент скривился:
– Моя дружина?
– Да! Объявим ей все как есть, – венд улыбнулся своей самой простодушной улыбкой. – Так, мол, и так, вы все слышали, и честью своей подтверждаете.
Губы туринского купца сжались в нитку. Нуклеос смотрел на излучающего простодушие и искренность венда. Вот ведь морда хитрая! Теперь придется тащиться к черту на рога, в этот забытый богом Хельсвик. Да и ладно, лишь бы вырваться отсюда!
Глава 7
Венды расположились на первом этаже местного трактира, заняв практически весь зал. Почти у каждого на теле красовались синяки и порезы, а кое у кого были раны и посерьезнее, ведь под конец свары с руголандцами в ход пошли уже не только кулаки и колья. В зале, к неудовольствию хозяина, никого, кроме них, не было, поскольку все местные в округе знали, кто оккупировал кабак, и предпочитали судьбу не дразнить. Раздраженные венды только и ждали повода на ком-нибудь отыграться.
Фарлан и Ольгерд вошли в распахнутую дверь трактира, и в нос сразу же ударил крепкий запах давно не мытых мужских тел, кислого пива и жареного мяса. После яркого солнца ощущение было такое, словно они попали в мрачное подземелье с низким прокопченным потолком и черными балками, под которыми нужно было склонять голову.
Привыкнув к темноте помещения, Фарлан осмотрелся. В центре зала сидел скальд и речитативом читал одну из длинных баллад о конунге Олафе, а венды с угрюмыми лицами слушали заунывную песню. Все они были уже изрядно пьяны, и песни о победах руголандского конунга никак не могли улучшить их мрачного настроения.
Ольгерд нагнулся к уху старшего друга:
– Как ты собираешься подбить эту банду на работу?
Фарлан укоризненно посмотрел на юношу:
– Где видишь банду? Это дружина, настоящие воины, просто сейчас они слегка расстроены несправедливостью судьбы.
Фарлан прошел в центр зала, подошел к старцу и осторожно тронул того за плечо. Скальд остановил свою речь, а венды глухо и угрожающе зароптали.
Фарлан улыбнулся всем во всю ширь рта и, нагнувшись, прошептал сказителю на ухо:
– Отец, можно я попробую?
Старик равнодушно пожал плечами и показал рукой – мол, места рядом полно. Черный садиться не стал, а, стоя во весь рост, начал свой рассказ. Он говорил не так распевно, как скальд, не так монотонно и однообразно, иногда даже прерываясь, но вновь собираясь с мыслями и продолжая. Выдерживая ритм былинного сказителя, он рассказывал о вендах. Как подрядились они сидеть на веслах и охранять имперского купца, как плыли по рекам, по холодному морю, как достигли богатого города, но напали на них инородцы.