Страница 44 из 67
И думала только о Джеймсе.
21
Руби
Стальной взгляд ректора Лексингтона прямо-таки сверлил меня, а я пыталась держаться тихо и не ерзать на стуле туда-сюда. Мне всякий раз казалось странным сидеть рядом с ним в кабинете. Его поза всегда одинакова: руки спокойно сложены на письменном столе, но смотрит он при этом острым как нож взглядом, как будто для него не составит проблемы пойти по головам, если это послужит на благо школы. Я бы никому не пожелала такого врага.
Сомневаюсь, что я когда-нибудь привыкну к еженедельным встречам с ним. Особенно если Лин бросит меня, как сегодня, потому что ей опять пришлось поехать в Лондон, чтобы поддержать маму на приеме в галерее.
Правда, есть и положительные стороны в том, что я сидела одна перед ректором Лексингтоном. По крайней мере, я могла высказать одно предложение, не боясь, что Лин будет непонимающе таращиться или пинаться под столом.
– Правильно ли я вас понял, мисс Белл? – спросил Лексингтон, немного подавшись вперед. Он смотрел прямо, наморщив лоб. – Вы хотите, чтобы я снял наказание с мистера Бофорта?
Я медленно кивнула:
– Да, сэр.
Он сощурился:
– А почему я должен это сделать, по вашему мнению? Срок еще не вышел.
– Он хорошо проявил себя, сэр, – сказала я. – На такое даже я не могла рассчитывать. Он предложил самые интересные идеи, и благодаря ему мы сможем вывести мероприятия Макстон-холла на новый уровень.
Лексингтон откинулся на спинку кресла, выдохнув.
Кажется, мысль ему понравилась. Всегда, когда речь шла об имидже школы, Лексингтон реагировал как сорока, заметившая что-то блестящее. Я решила немного надавить:
– Я думаю, Джеймс принесет больше пользы для школы в команде лакросса. Команда в нем нуждается. Роджер Кри хоть и хорош, но ему недостает опыта. Тренер Фриман тоже говорил об этом, когда мы брали его интервью для Макстон-блога.
Морщины на лбу Лексингтона стали глубже. Я прямо-таки видела, как он начал взвешивать в голове все ЗА и ПРОТИВ.
– И вы говорите это не потому, что парень строит вам козни и вы хотите от него избавиться? – скептически заявил он.
Я усмехнулась: знал бы Лексингтон, что все как раз наоборот. Я не хотела бы лишать нашу команду Джеймса. Что касается меня лично, то я бы каждую минуту своего времени проводила с ним.
Но после того, как я поняла, какое значение имеет для Джеймса этот последний школьный год, я не могла поступить иначе. Я просто обязана была поговорить с ректором Лексингтоном. Это единственная идея, пришедшая мне в голову, чем я могла помочь Джеймсу и снять с его плеч хотя бы часть груза – пусть и на короткое время. Кроме того, я это делала не только потому, что хотела для него особых условий, но и потому, что именно так все и было. Джеймс действительно сделал для нас многое, и это должно быть вознаграждено. Так он сможет хотя бы последний сезон играть в лакросс со своими друзьями и наслаждаться этим годом.
Во мне невольно зародился вопрос, что это значит для нас. В конце концов, мы ведь с ним теперь друзья. Или что-то вроде того. Будет ли он после этого проводить время со мной? Скорее всего нет. При этой мысли что-то больно сжалось в груди, но я изо всех сил попыталась это игнорировать. То, что я делаю сейчас для Джеймса, я делаю только для Джеймса, а не для себя.
– Мисс Белл? – Ректор Лексингтон вернул меня в реальность, и я не сразу вспомнила его вопрос.
Я отрицательно помотала головой:
– Ни в коем случае, сэр. Я действительно думаю только о благе школы. Он нам помог, а теперь должен снова поддерживать свою команду. Такое сокрушительное поражение, как в эту пятницу, мы больше не можем себе позволить, если не хотим потерять наше доброе имя.
Этим я попала в самое яблочко. Серые глаза Лексингтона вспыхнули, а плечи разом напряглись.
– Я понимаю. – Он кивнул, и я невольно задержала дыхание. – Хорошо. Мистер Бофорт может преждевременно прекратить свою работу в организационном комитете и снова играть в лакросс. – Облегчение так и растеклось по моим венам, а с ним и предвкушение реакции Джеймса, когда я сообщу ему эту новость. Я уже начала благодарно улыбаться, но Лексингтон предостерегающе поднял палец: – Но только со следующей недели, после праздника. Я не хочу рисковать: он может опять что-нибудь устроить, чтобы опозорить школу.
Улыбка так и сползла с моего лица.
– Разумеется, сэр.
– И пока что держите это при себе. – Он поднял трубку телефона, нажал одну кнопку и проворчал в микрофон: – Пригласите ко мне, пожалуйста, тренера Фримана.
Я нерешительно замерла на стуле. Я не знала, отпустил директор меня или еще что-то хочет сказать, но он вдруг поднял взгляд, нахмурился и сделал движение рукой, которое я поняла как знак покинуть кабинет.
Я не преувеличивала, когда говорила Лексингтону, что нашей вечеринкой Хэллоуина мы выведем мероприятия Макстон-холла на новый уровень. Когда наконец наступил этот день, мы заканчивали последние приготовления и уже начали подходить гости, у меня было такое чувство, что с души свалился огромный камень. Вечеринка удалась. Более того, она прошла даже лучше, чем я надеялась.
Декорации, организованные Джессалин и Камиллой, выглядели чудесно. В вестибюле Уэстон-холла они повесили витиеватые винтажные рамы со старинными семейными портретами, а также несколько больших зеркал, освещенных под разным углом. Прозрачные черные скатерти и кружевные салфетки украшали буфет и столы, которые мы расставили для гостей вокруг танцпола. Повсюду в помещении была натянута паутина и висело больше пятидесяти световых гирлянд с лампочками в форме мерцающих свечей. Мы решили не включать люстру, а вместо нее расставили на столах и подоконниках большие серебряные подсвечники, которые давали хотя и не так много света, зато атмосфера была призрачнее и таинственней.
Между тем зал заполнился людьми, и чуть ли не все столы были заняты. Ректор Лексингтон как раз говорил официальную приветственную речь, которую Лин, я и остальная команда слушали у края шведского стола. Когда он похвалил нас за хорошую организацию, Камилла сделала шаг вперед и помахала публике, как будто была королевой. Мы с Лин переглянулись и безуспешно попытались подавить ухмылки.
Правда, должна признаться, что мы все сегодня выглядели по-королевски. На мне было платье из архива фирмы «Бофорт», Камилла облачена в абрикосовый вечерний наряд, чудесно оттенявший цвет ее лица. На Джессалин было длинное розовое платье со шлейфом, а на Лин – кобальтово-синее, а это как раз официальный цвет нашей школы, и я неизбежно задумалась, случайно это или намеренно. Парни тоже выглядели сказочно. Дуглас одет в скромный костюм песочного цвета, но того же кроя, что и тот, в котором Джеймс красовался на плакате. А Киран… Киран в цилиндре, в черном костюме с жаккардовой жилеткой и бежевым галстуком, как будто он и впрямь явился сюда из другой эпохи.
Когда ректор Лексингтон в заключение поблагодарил нас, Киран приподнял цилиндр и слегка поклонился. На сей раз я старалась не встретиться глазами с Лин, а то бы мы обе покатились со смеху.
Я была на взводе. Причина крылась то ли в том, что до сих пор все шло гладко и вечеринку уже сейчас можно было назвать успешной, то ли в страхе, что все-таки произойдет что-то непредвиденное, не знаю. Я то и дело нервно оглядывала зал.
– Придет еще, придет, – шепнула на ухо Лин.
– Понятия не имею, о ком ты говоришь, – так же тихо ответила я. И соврала. Я прекрасно знала, кого она имела в виду.
Джеймс пока не появился. Не было также ни его друзей, ни Лидии, зато были родители, они входили в родительский комитет. Отсутствие Джеймса больно ранило меня, и хотя я не шла на поводу у паники, возникло чувство, будто исчезла важная часть вечеринки – ведь он, в конце концов, так же, как и мы, усердно работал над тем, чтобы праздник удался.
После речи Лексингтона зал разразился аплодисментами, а мы заняли позиции. Мы с Лин встали к еде, чтобы следить за шведским столом, Джессалин, Камилла, Дуглас и Киран вместе с несколькими членами театральной группы отправились на танцпол. Заиграла музыка, и пять пар слаженно исполнили серию па, казавшихся безумно сложными. Я порадовалась, что мои доводы – кто-то должен и о гостях позаботиться – оказались убедительными и мне не пришлось участвовать в танце.