Спаси меня (ЛП)

Учебный центр – маленькое здание, которое использовалось только старшеклассниками. Сюда приходили, чтобы написать реферат или в спокойной обстановке подготовиться к выпускным экзаменам. Сегодня в одной из учительских состоится первое собрание группы, которая будет готовиться к предстоящему поступлению в Оксфорд.

– О, – тихо заметила Лин, когда мы вошли.

Легок на помине.

В аудитории было двадцать мест, и здесь уже сидели Кешав, Лидия, Алистер, Рэн, Сирил и… Джеймс. Еще пришли две девушки и парень, которых я знала только в лицо, и молодая женщина – по-видимому, наш инструктор. Только она одна с нами поздоровалась.

Я ушла в угол подальше от компании Бофорта. Лин села рядом. Я на автомате достала ежедневник, разноцветные ручки и блокнот, купленный специально для этих занятий. Раскладывая принадлежности на столе – а все они должны лежать параллельно его краю, – я старательно делала вид, что высокомерной компании богатеев здесь нет. Я не хочу иметь ничего общего с Джеймсом, а с его друзьями и подавно. Но от мысли, что при поступлении обязательно придется конкурировать с такими, как он, с людьми из очень богатых семей, в которых все поколения учились в Оксфорде, мне стало плохо.

Не знаю, что об этом думала Лин. Она хотя и не была в компании Джеймса, но вращалась в этих кругах и дружила с Элейн Эллингтон и еще несколькими девочками – выпускницами прошлого года. Но потом ее отец ушел из семьи ради другой женщины, которая впоследствии оказалась брачной аферисткой. За один год он потерял все свое состояние, был грандиозный скандал, из-за которого больше никто не хотел иметь дело с Вангами. Ни в бизнесе, ни в плане общения, ни даже в школе.

Чтобы Лин и дальше могла учиться в Макстон-холле, ее маме пришлось продать особняк и переехать в дом поменьше вблизи Пемвика. И хотя они вдвоем теперь жили на площади, в четыре раза больше нашей, для Лин такие перемены были настоящим шоком. Не только из-за того, что она вмиг потеряла семью и прежний уровень жизни, но прежде всего из-за друзей.

В основном Лин держится так, будто ничего не произошло. Будто так было всегда. Но иногда я замечаю тоску в ее глазах, подозреваю, что она все же скучает по той жизни. Особенно когда вижу, с какой грустью она смотрит на свободное место рядом с Сирилом. У меня уже давно возникли подозрения, что раньше между ними что-то было, но всякий раз, когда я пытаюсь завести об этом разговор, Лин тут же меняет тему. Не мне обижаться на нее, ведь я и сама никогда не рассказываю о личной жизни. И тем не менее, иногда меня одолевает любопытство.

Мой взгляд невзначай упал на Джеймса. В то время как его друзья переговаривались и постоянно вертелись, он сидел на стуле как каменный. Рэн что-то говорил ему, но я видела, что Джеймс не слышит. Интересно, из-за чего он такой угрюмый.

– Рада всех вас видеть здесь, – начала инструктор, и я оторвала взгляд от Джеймса. – Мое имя Филиппа Уинфилд, но можете звать меня просто Пиппа. Я на втором семестре обучения в Оксфорде и не так давно прошла все тяготы поступления. Поэтому знаю, каково вам.

Рэн что-то буркнул, рассмешив Сирила. Тот попытался скрыть смех за кашлем. Вероятно, они обсуждали красоту Пиппы. Волнистые русые волосы, каре и фарфоровое личико – она выглядела как кукла. Красивая и дорогая.

– В ближайшие недели я помогу вам подготовиться к Thinking Skills Assessment и к собеседованиям. TSA – это двухчасовой тест, необходимый на некоторых специальностях. Он помогает университету выяснить, есть ли у вас необходимые способности и критическое мышление.

В моем календаре тест стоит сразу после Хэллоуина, и я уже сейчас волнуюсь из-за предстоящих заданий. Пиппа полчаса объясняла нам, как построен тест и сколько времени у нас будет на каждое задание – все это я и так давно знаю. Мне интересен не порядок прохождения теста, а то, как его сдать. Пиппа, словно прочитав мои мысли, хлопнула в ладоши:

– Давайте лучше посмотрим на примере, который может оказаться в тесте. Мне очень помогло обсуждение вопросов с другими абитуриентами, ведь у каждого свой подход, и иногда это может пригодиться для ответа. Поэтому предлагаю сделать то же самое. – Она раскрыла папку, достала стопку листочков и раздала их нам. – На второй странице вы найдете первый вопрос. Ты, – сказала она и указала на Рэна, который опять перешептывался. – Прочитай, пожалуйста, вопрос.

– С большим удовольствием, – ответил он, нагло улыбаясь. – Первый вопрос гласит: если вы можете назвать причину своих поступков, значит ли это, что ваши поступки рациональны?

Лин тут же подняла руку.

– Руку поднимать не надо, у нас открытое обсуждение, – сказала Пиппа и кивнула Лин.

– Все поступки имеют эмоциональную причину, – начала моя подруга. – Хотя и говорится, что сперва надо подумать и найти разумное решение, вместо того чтобы слушать сердце, но в конечном счете мы все равно руководствуемся чувствами, поэтому наши решения не рациональны.

– Это было очень короткое эссе, – заметил Алистер, и его друзья засмеялись. Все, кроме Джеймса. Тот заморгал, будто только что проснулся.

– Это тезис, который надо либо развить, либо опровергнуть, – заметила Пиппа.

– Чтобы ответить на вопрос, нужно сначала определить значение слова «рациональный» в данном контексте, – неожиданно вмешалась Лидия. За ухом у нее была ручка, перед собой она держала лист с вопросом. На какое направление она собралась поступать?

– Рациональность означает мысли или образ действий, обусловленные здравым смыслом, – пробурчал Кеш.

– В этом контексте рациональность означает здравый смысл, – сказала я. – Но здравый смысл – это нечто субъективное. Как можно его определить, если у каждого человека свои правила, принципы и ценности?

– Я все же считаю, что у всех более-менее одинаковое представление об основополагающих ценностях, – возразил Рэн.

Я неуверенно пожала плечами:

– Думаю, все зависит от того, кто тебя воспитывал и каково твое окружение.

– Каждый с пеленок знает, что нельзя убивать других и так далее. Если действовать исходя из этих принципов, тогда – объективно – это рационально, – возразил он.

– Но не все поступки можно свести к этим принципам, – отметила Лин.

– То есть если я делаю что-то, что меня губит, но при этом знаю, что это не противоречит основному закону, то мои действия рациональны? – спросила Лидия. Я озадаченно посмотрела на нее, но ее взгляд был прикован к листку.

– Если это соответствует твоему понимаю здравого смысла, то да, – ответила я после небольшой паузы. – Из этого видно, насколько могут отличаться принципы у разных людей. Я бы никогда не стала по своей воле делать то, что может меня погубить.

– Значит, твое понимание здравого смысла правильнее моего? – Лидия вдруг разгневалась. На ее бледных щеках проступили красные пятна.

– Я имею в виду, что, на мой взгляд, действие не может быть рациональным, если хоть кому-то вредит. Хоть тебе самому, хоть кому-то другому. Но это только мое требование.

– А у тебя требования выше, чем у других людей. Верно?

Я удивленно посмотрела на Джеймса. Он говорил так тихо, что я едва его расслышала. Вид у него уже не был отрешенным. Теперь он целиком присутствовал здесь, в этой аудитории, устремив на меня свой холодный взгляд.

Я крепко сжала ручку.

– Я отношу этот вопрос не к себе, а к тому факту, что каждый думает и действует по-своему.

– Предположим, я привел на вечеринку стриптизеров, чтобы устроить всем присутствующим приятный вечер, – медленно начал Джеймс. – Если следовать твоему пониманию вопроса, это решение однозначно рационально.

В любую секунду моя ручка могла переломиться пополам.

– Это не было рациональным решением, это просто аморально и мерзко.

– Такие слова, как «мерзко», лучше не использовать ни в эссе, ни в устном интервью, – посоветовала Пиппа.

– Ты путаешь разноплановые вещи, горячее с зеленым, – сухо произнес Джеймс. – Вот, допустим, у тебя есть два предложения о работе, на одной ты будешь зарабатывать больше, но на менее оплачиваемой, возможно, станешь счастливее; тут рациональнее выбрать ту работу, где больше платят. Разве нет?