Тайна одного портрета

Кэтрин Джордж

Тайна одного портрета

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Воздух в сарае был пропитан запахами растворителя. В помещении, под звуки льющейся из портативного радио музыки, работали три человека. Один переносил рисунки из одного лотка с водой в другой, еще один сосредоточенно ретушировал за столом эстамп, а третий склонился над небольшой картиной, рассматривая ее через закрепленные на клейкой ленте окуляры. Все трое были так поглощены работой, что не услышали шума подъехавшей машины и не заметили длинной тени, упавшей на порог через несколько секунд.

Вновь прибывший окинул взглядом комнату; при этом вся его высокая, поджарая фигура выражала нетерпение. Он резко постучал в открытую дверь сарая, но тщетно. Пришлось постучать еще раз, и только тогда один из людей поднял голову и посмотрел, мигая по-совиному, на темный силуэт.

– Адам! Извините, сразу я вас не увидел.

– Привет, Эдди. А Гарри, то есть мистер Бретт, здесь?

Этот вопрос вызвал странную реакцию. Оба молодых человека с мольбой посмотрели на третьего участника, вернее, участницу их трио, которая на мгновение замерла, стоя к ним спиной. Потом она жестом велела одному из них выключить радио, сдвинула ленту вверх, за козырек бейсболки, надела темные очки, отложила кapтину, стянула с рук нитяные перчатки и неторопливо пошла к двери.

– Его нет, – спокойно обратилась она к посетителю.

– А когда он будет? – требовательно спросил тот. – Послушайте, моя фамилия Дайзарт. Я постоянный клиент, и мне нужно быстро отреставрировать один портрет. Мне необходимо срочно связаться с Гарри.

Ее глаза за темными стеклами прищурились. Значит, Адам Дайзарт. Не тот долговязый школьник, каким она его помнила, но и не эстетствующий, томный тип, каким он, по ее представлениям, должен был стать. Человек, ростом более чем шесть футов, представлял собой сплошные загорелые мышцы и был одет в истрепанные, рваные джинсы и выгоревшую черную трикотажную рубашку.

– Но почему? – спросил он. – Если он где-то в другом месте, дайте мне хотя бы номер его телефона, чтобы я мог с ним поговорить…

– Это невозможно, – резко сказала девушка. – Он в больнице. Недавно у него случился легкий инфаркт, и единственный вид реставрации, которым он будет заниматься какое-то время, это восстановление здоровья.

– Господи! – Адам в ужасе уставился на нее. – Какой кошмар!

Она сжала губы.

– Ваша картина настолько важна?

– Я беспокоюсь за Гарри, – ответил он. – Скажите мне, в какой он больнице, чтобы я мог его навестить.

– Нет, мистер Дайзарт. Сейчас меньше всего нужно, чтобы к нему приставили с разговорами о работе. Кто бы это ни был. – С удовлетворением она наблюдала, как он пытается побороть раздражение.

– Вы новенькая, – сказал наконец Адам. Он кивнул на остальных работников, которые делали вид, будто не прислушиваются к спору. – Уэйна и Эдди я, само собой, знаю. Гарри взял вас на работу?

– Да, временно.

Адам озадаченно запустил руку в свои черные вьющиеся волосы.

– Послушайте, давайте начнем все сначала. Мы с Гарри старые друзья, и я очень переживаю за него.

Она секунду смотрела на него, потом кивнула.

– Я вернусь из больницы около половины девятого. Если хотите, можете позвонить мне домой.

– Вы здесь остановились?

– Я здесь живу, мистер Дайзарт. Во всяком случае, пока. Я – Гэбриэл Бретт.

– Гэбриэл? – Адам Дайзарт удивленно уставился на нее, потом протянул руку и радостно улыбнулся. – Мы так давно не виделись, что я вас не узнал. Гарри часто говорил о своей талантливой дочери. Он гордится тем, что вы идете по его стопам, и считает, что мастерством вы даже превосходите его.

– Я пока заменяю его, – сказала она, не отреагировав на комплимент. – Но я по горло занята уже принятыми заказами, так что в данный момент помочь вам ничем не могу. Прошу меня извинить, мистер Дайзарт. До свидания. – Она холодно кивнула ему и вернулась к своему рабочему месту.

Адам Дайзарт несколько секунд оторопело смотрел ей вслед, потом круто развернулся и направился к своей машине.

Уэйн и Эдди посматривали на дочь своего работодателя с тревогой и беспокойством, но продолжали работать в полном молчании до тех пор, пока наконец Гэбриэл не сняла окуляры и не повернулась к ним.

– Ну, что с вами такое? – спросила она.

Высокий, худощавый Уэйн со светлыми, курчавыми волосами, подвязанными лентой, переглянулся с темноволосым, коренастым Эдди.

– Дело в том, Гэбриэл, что твой отец обычно бросает все, когда Адам Дайзарт приходит со своей последней находкой. И всегда берет его заказ вне очереди.

– Спасибо, что ты сообщил мне об этом, Уэйн, – произнесла Гэбриэл резким тоном, – но мне известно о договоренности отца с «Аукционным домом Дайзарта». Однако теперь, когда отец в больнице, я отказываюсь бросить все только потому, что наследник престола Дайзартов требует немедленного внимания.

– А твой отец знает об этом?

– Папа временами брал на себя слишком много работы – он, видите ли, не мог отказать Адаму Дайзарту. А с тех пор, как ушла Элисон, на папу вообще свалилось слишком много всего, даже при том, что работали еще и вы двое. Можно ли удивляться, что у него случился инфаркг.

– А самой отреставрировать картину Адама тебе слабо? – дерзнул спросить Эдди.

– Вот уж нет! – Гэбриэл свирепо посмотрела на него. – Просто мистеру Дайзарту придется на этот раз подождать своей очереди, как всем.

– Фирма Дайзарта скоро проводит один из своих главных аукционов, – сказал Уэйн, поднося эстамп к системе флуоресцентных рубок, смонтированной за его верстаком. – Изобразительное искусство и мебель. Похоже, Адам что-то нашел и очень хочет выставить это на аукцион.

– Очень жаль. Ему просто придется обратиться куда-нибудь в другое место.

– Ты не можешь так поступить, Гэбриэл, это расстроит твоего отца, – возразил Уэйн.

– Не расстроит, если никто ему не скажет, – угрожающим тоном сказала она.

– Мы-то не скажем, – пробормотал Эдди. – А вот Адам может и сказать.

– Он не знает, в какой папа больнице, – напомнила она.

Уэйн пожал плечами.

– Достаточно позвонить в справочную центральной больницы Пеннингтона.

Когда Гэбриэл приехала в больницу, она с облегчением увидела, что Гарри Бретт чувствовал себя намного лучше. В глазах у него снова появился тот знакомый блеск, отсутствие которого после инфаркта очень тревожило ее.

– Здравствуй, любовь моя, ты сегодня выглядишь восхитительно, – сказал он, с нежностью глядя на нее.

– Готова поспорить, что ты говоришь это всем девушкам, – шутливо ответила Гэбриэл, кладя несколько журналов на его тумбочку. – Сегодня я особенно постаралась, чтобы обольстить мистера Остина. – Она улыбнулась пожилому, болезненного вида мужчине, занимавшему соседнюю кровать, и получила в ответ такую восторженную улыбку, что Гарри тихонько хихикнул.

– Не забывай, что мы больные, милая. От одного твоего вида у моего друга может подскочить давление.

Гэбриэл засмеялась. Ее непослушные волосы отросли после лондонской стрижки, и понадобилось немало времени и терпения, чтобы заставить их ровно свисать на рубашку василькового цвета, которую она надела с белыми брюками.

– На улице так жарко, что я чуть было не влезла в шорты, но побоялась рассердить старшую медсестру. – Она поцеловала отца в щеку. – Как ты?

– Мне лучше, – заверил ее отец. – По словам консультанта, я смогу вернуться домой через несколько дней, если буду играть по правилам.

Гэбриэл с облегчением вздохнула.

– Это замечательная новость, папа. – Она пододвинула стул и села, собираясь с духом для разговора. – Кто-нибудь звонил, справлялся о тебе?

– Если ты имеешь в виду свою мать, то нет, она не звонила. – Он махнул рукой на букет цветов в воде. – Но прислала вот это. И открытку с пожеланием выздоровления.