Страница 1 из 9

Библейские чтения: Пятикнижие

Чистяков Георгий Петрович

Георгий Чистяков

От редактора

Дорогие друзья и коллеги! Вы держите в руках пятый том трудов священника Георгия Чистякова (1953–2007). Первые четыре тома вышли в свет в конце 2015 – начале 2016 года и включают статьи и книги отца Георгия, опубликованные им при жизни, а также тексты его дипломной и диссертационной работ.

В пятом томе собраны избранные беседы о Ветхом Завете, в основе которых лежат выступления на радио «София» в конце 1990-х годов. В следующем – шестом – томе будут изданы беседы, посвященные Новому Завету, но не вошедшие в книги «Над строками Нового Завета» и «Свет во тьме светит», а также пасхальный цикл проповедей. Мы решили объединить пятый и шестой том единым названием – «Библейские чтения». Эти тексты были опубликованы лишь частично – как отдельные журнальные статьи: в замысел автора не входила подготовка отдельной книги по Ветхому Завету или Деяниям апостолов. Перед публикацией полного цикла лекций на библейские темы отец Георгий должен был бы провести большую работу, сделать которую в последние годы жизни у него не было никакой возможности. Именно поэтому, не имея ни готовых текстов статей, ни даже черновиков, мы вынуждены работать с аудиозаписями.

В 2011 году радиопередачи Георгия Чистякова, посвященные Ветхому Завету, были расшифрованы, снабжены комментариями и изданы единой книгой, которая была подготовлена сотрудниками Научно-исследовательского центра религиозной литературы и изданий Русского зарубежья Всероссийской государственной библиотеки иностранной литературы и вышла в свет в издательстве «Центр книги Рудомино».

Именно это издание – «Пятикнижие: дорога к свободе» (М., 2011) – и было положено в основу настоящего тома. Мы сохранили комментарии Татьяны Прохоровой, учли филологическую правку Бориса Рашковского, и в целом не меняли структуры книги.

Предваряет пятый том предисловие Глеба Ястребова – библеиста и филолога. Для меня это большая радость: примерно в те же годы, когда на радио «София» звучали тексты отца Георгия о Ветхом Завете, мы с Глебом Гарриевичем вместе изучали Евангелие от Иоанна на домашнем семинаре А.И.Шмаиной-Великановой, а чуть позже Глеб Ястребов читал курс по Новому Завету в той же аудитории, где много лет преподавал и отец – в Институте философии, теологии и истории святого Фомы. Глеб был другом и собеседником отца и во многом продолжил то дело, которым отец занимался многие годы.

Петр Георгиевич Чистяков,

доцент Учебно-научного центра изучения религий

Российского государственного гуманитарного университета

Москва, ноябрь 2016 г.

Предисловие

Уапостола Павла есть мысль о том, что Тора (Пятикнижие) может стать Евангелием. Именно так и читает ее автор нашей книги о. Георгий, делая ее книгой христианской надежды и этики. И барьер между Заветами исчезает не потому, что Евангелие понимается законнически и формалистически, а потому, что книги Моисеевы предстают вместилищем живой и неформальной веры, призывом к человеколюбию и милосердию.

Для о. Георгия это тем важнее, что он понимает роль Торы для Иисуса: Иисус знал ее «практически наизусть», воспринимая ее как «единый живой текст». Более того, из нее и почерпнуты основные принципы Евангелия (новое в Евангелии – личность Христа, а не учение!). Но если так, значит, и для современного верующего Тора должна быть не музейной ценностью, пригодной лишь для изучения, а «картой для продвижения вперед», «атласом автомобильных дорог» (смелый образ о. Георгия).

За последние десятилетия многочисленные исследователи Евангелия, в том числе нехристианские – такие, как Давид Флуссер, Геза Вермеш, Морис Кейси, Джеймс Кроссли – показали, что укорененность Иисуса в иудейской традиции была намного более сильной, чем предполагалось раньше. Едва ли не каждый этический постулат Евангелия имеет аналоги у древних мудрецов и законоучителей. Более того, в самом опыте богообщения многое роднит Иисуса с такими фигурами, как Хони «Начертатель Круга» или Ханина бен Доса. Или, читая ессейские гимны, нельзя не удивляться их перекличкам с раннехристианскими текстами (например, «Одами Соломона»)…

О. Георгий не вспоминает эти и другие научные открытия, но они вполне могут стоять за его подходом. Между тем в современной теологии открытие иудейства Иисуса и апостолов нередко оборачивается умалением последующей традиции, которая далеко (и подчас уж очень далеко) отошла от своих ветхозаветных корней. У о. Георгия же интересно умение совместить одно с другим: выражаясь евангельскими словами, «сия…творити, и онех не оставляти» (Мф 23:23). Ничего не теряя, христианская традиция у него обогащается духом веры Авраама, Моисея и Пророков. Очень органично сочетает о. Георгий, например, выводы раввинистической экзегезы с интуициями христианской мистики, отражением их в литургике.

В интерпретациях о. Георгия Тора неизменно предстает вестью о свободе и человеколюбии. Насколько это убедительно? Нехристианский скептик возразил бы, что некоторые этически проблемные места Торы не высвечены: акцент сделан на том, что можно объяснить кратко, не углубляясь в сложные богословские вопросы. Заметим, однако, что о. Георгий читает Тору глазами сердечной любви, – а только так и можно понять главное в ней. Более того, именно такого подхода придерживались Иисус и апостолы. Они не пытались апологетически оправдать или объяснить сложные места: они жили Торой, они были людьми своего времени, а внимание слушателей сосредотачивали на тех многочисленных отрывках, в которых видна любовь к Богу и любовь к человеку.

Следует отметить еще одну важную особенность книги: это настоящий учебник христианской культуры. Для автора христианство и образованность едины и нераздельны. О. Георгий сам, будучи человеком высокообразованным, – как мы помним по его блестящим и искрометным проповедям, в которых он свободно привлекал имена философов и историков, писателей и поэтов от Плутарха до Данте и Пушкина, – предъявлял высокие требования к культуре христианина. Эта черта, столь для него характерная, видна и в этой книге. Он всегда полагал, что если есть возможность получить знания, сделать это необходимо, причем не ограничиваться текстами, которые «принято» читать в данной церковной традиции (скажем, православной), но и обогащать себя сокровищами всей христианской ойкумены. Это тем более важно, что в традиции иногда целые столетия были ознаменованы духовным регрессом: например, автор отмечает, что женщины на Руси были более принижены, чем даже в древнем Египте, – и делалось это под знаменем православия, хотя Библия говорит о духовном равенстве мужчин и женщин перед Богом. (Кстати, и трактовка грехопадения у о. Георгия чужда патриархальности: грехопадение началось с безответственности Адама!)

Будучи человеком, способным вместить в себя разные христианские традиции, о. Георгий открывает читателю не только святых отцов неразделенной Церкви, но и таких авторов, как Поль Клодель, Данте и св. Тереза из Лизьё, которую он очень любил. Именно после Данте, полагает он, люди стали мыслить себя как человечество, осознали всемирное внутреннее родство.

Он говорит и об Андрее Рублёве, и о средневековых миланских фресках. Кстати, и сокровища иудейской традиции для него не закончились с I веком: он апеллирует к последующим философам и раввинам. Здесь не только христианство имеет кафолический, вселенский вектор: «Мир достоин восхищения» – эти слова, отнесенные о. Георгием к первой главе Бытия, можно применить к его готовности видеть дары повсюду.

При этом у о. Георгия нет того разменного морализаторства, которое неприятно у некоторых авторов. Например, когда он рассказывает об очередной книге, для него типично естественное вовлечение читателя в разговор, как бы на равных, через выражение «Мы все знаем…»