Страница 4 из 21
Короче, был он настоящий аристократ. Очень красивый он был. Все девочки его любили и мальчики тоже. Он со всеми спал.
В подростковом возрасте, лет в шестнадцать, увлёкся он оккультизмом. Сначала он увлекался Ницше, всякими философами-декадентами, а потом уже перешёл к этому.
Очень ему оккультизм зашёл. Папюс там, значит, Кроули, всякие практики.
А недалеко относительно от нашей школы была заброшка. Это был здоровенный детский сад, построенный в восьмидесятые в псевдоклассическом стиле: все эти колонны, пилястры,широченная лестница, веранда из мрамора и прочее.
Всё это давно было брошено. Из лестницы давно кусты и даже деревья прорости. Колонны осыпались. Под штукатурной оказался кирпич. Их обвивали плющ, хмель, много что ещё.
За пыльными окнами, казалось, никого не было. Раньше там жил сторож. Говорили, он был маньяк. Но потом он умер в нищете от пьянства. Его нашли на полу держащихся за сердце как-то местные жители. Он лежал у себя в охранницкой, а его усы низёхонько опустились и стали смешными. Он был весь красный, с выпученными глазами, а лицо его выражало ужас.
Никто не знает, что он видел перед своей смертью.
В охранницкой потом нашли всякие резиновые нехорошие штуки, футбольную дудку, с какими болельщики ходят, журнал «Максим» и распечатанные фотки старшеклассников и молодых солдат, которые у реки купались.
Да, забыл сказать: рядом у нас ещё венная больница-санаторий была.
С тех пор садик стоял пустой. Вот его-то и облюбовал Денис для своих обрядов.
Садик был недалеко от реки, в густой чаще деревьев. Непросто было пробраться туда.
Там Денис устраивал свои обряды-оргии с целлюлитными девушками.
Сначала они только бухали и трахались, гадали на Уидже, на палочках китайских, много а чем. Потом стали и жертвы приносить: сначала собак и кошек, потом козлов и баранов. В итоге дошло и до людей.
Сначала они принесли в жертву одного младенца. Потом они много кого зарезали. С ними был один католический священник, которого они нашли через знакомых поляков.
Но вот, наконец, они больше не удовлетворялись ни кошками, ни младенцами. Они решили принести в жертву девушку.
Денис и его друзья заманили её к нему домой, напоили и накачали наркотиками. Потом Денис и его дружки изнасиловали её. Среди собравшихся были и девушки: они взяли швабры и тоже присоединились к этому разврату.
Затем девушку связали и положили в мешок и потащили в садик. Затем Денис вызывал злых духов по «Соломонову Ключу».
Не знаю уж, кого он там призвал, но девушку убили: ей перерезали горло, потом отпилили руки и ноги, а кровь слили в ведерко.
Потом все они пошли по домам, а Денис и две девушки вернулись к нему домой и бухали.
Утром я зашёл к ним. Я тогда не знал, что произошло, и думал, что всё в порядке. Но они были очень напряженные и казались хоть и трезвыми, но очень напуганными. При этом на самом деле они бухали и упаривались всю ночь, но при этом от страха протрезвели.
Денис был небрит, одет в трусы и халат. Он встретил меня и провёл в комнату, напоил чаем. Говорил, с девушками, которые с ним были, он занимался сексом.
Утро выдалось дождливое. Я остался у них до обеда. Всё это время они нервничали, а потом Денис мне всё рассказал.
Немного потрясённый, я ушёл в два или три часа.
Родителей его дома тогда не было.
Ночью Денис писал мне много на телефон, но я хотел спать и не посмотрел, а утром вся переписка была удалена.
Потом уже я узнал, что после моего ухода ночью Денис с девушками зажег свет во всем доме и всю речь читал с ними же заклинания, не ложась спать, а когда одна девушка захотела вздремнуть и попросила выключить для неё свет в спальне, то она не смогла пробыть там и пяти минут в темноте. Она так и не рассказала, что она там видела.
Утром, меньше чем через сутки после моего ухода, Денис с девушками потушил свет и громко и плохо играл на гитаре, Оля играть умел хорошо. Соседи говорили, он пел какую-то очень грустную песню.
Потом они оделись и пошли на заброшку. Там они совершали ритуал и то ли просили прощения у убитой девушки, то ли пытались загнать демона обратно в ад.
Потом они разошлись по домам. Денис вернулся домой и лёг спать.
Через сутки, на следующий день, домой вернулись родители. Они нашли сына мертвым и лежащим поверх одеяла в трусах и футболке на животе. Глаза его были выпучены, лицо изображало страх.
Так умер Денис.
Одна девушка вскоре после этого утонула, другая спрыгнула с многоэтажки.
Я и сам замечал тогда многие странности рядом с собой и очень опасался, окружал себя талисманами. Но всё обошлось. Я выжил. С тех пор я недоверчиво отношусь к магии и всяким обрядам.
Женя кончил.
– Вот что бывает, когда человек отступает от старых нравов, – сказал я, выждав небольшую паузу.
***
А мы, однако, перенесёмся во времени. И окажемся в тех временах, которые предшествовали всему этому.
Глава вторая. Восстание против современного мира.
Мы со Светой сидели у неё дома и курили бамбук. Точнее, бамбук курила Света, а я просто сидел. Точнее, курила Света совсем не бамбук, но это уж ладно.
Комнату слегка затянул голубоватый дымок. Окно было открыто, а потому густого кумара в комнате не было.
На мне были джинсовые шорты (в конце концов, джинсы я поклялся не носить, но шорты ведь можно, да?) и красная рубашка поло, кургузо висевши моём теперь уже чересчур тощем теле.
На Свете было тонкое белое платье, почти прозрачное. Сквозь него можно было легко разглядеть её белое рыхлое тело. Оно было прекрасно. Я пил горячий чёрный чай без сахара и ждал, что же скажет Света.
– Неплохо пишешь, – незлобно процедила она, не выпуская косяк изо рта и не отрывая глаз от бумаги. – Только вот зачем в первом томе столько секса? Ну серьёзно, ведь не было же этого. Те, кто тебя знают, ржать только будут. Я знаю, конечно, что ты и сам рад поржать над собой, но ей-богу!
– Это сложно, - сказал я, откидываясь на подушку. – Даже не знаю. Я хотел сделать такой оммаж на всю старую культуру шестидесятых, которая, к сожалению, ушла уже безвозвратно. Прощай тихий и мирный двадцатый век, оставлявший человеку любовь и право на ошибку. И заодно хотелось как-то поиздеваться над этой новой пуританской этикой двадцатых. Не с точки зрения этих выродков из правых, а с точки зрения гуманизма.
Да и вообще, я всё ещё слишком много думаю о своей девственности и постоянно задаюсь вопросом: что было бы, если бы я всё это на самом деле совершил?