Давай не отпускать друг друга

И молчит. И пусть молчит. Настоящие иллюзии должны быть молчаливыми.

Рита резко, рывком, встала с постели. Достала из шкафа второе одеяло.

Может, и правда, завести кота?

К концу перового рабочего дня, сиречь понедельника, Игорь точно понял, что неопределенности он больше не вынесет.

Говорить — ему. Делать — тоже ему. И откладывать смысла просто нет. А жить вот так, зная, что совершил ошибку, и ничего не делать для ее исправления — просто невыносимо. И глупо.

Но он еще задержался в кабинете после последнего пациента. Полистал истории болезни, просмотрел запись на неделю, сделал несколько пометок. И, осознав, что только оттягивает неизбежное, резко встал на ноги.

Глава 10. Влюбленным мужчинам, кстати, тоже

— И на кой черт тебе нужен галстук, если на тебе нет штанов?

— Штаны коту не полагаются.

Он поехал туда, в «Мишень». Не будучи уверенным, что Рита сегодня работает, но подчиняясь какой-то необъяснимой уверенности — что ехать нужно туда. Словно замыкая какой-то невидимый круг.

На этом витке круга зиму уже сменила весна. Снег на асфальте превратился в лужи. Но парковка у здания бывшего аэропорта по-прежнему довольно плотно заставлена машинами. Среди них попалась и знакомая красная «мазда».

Интуиция не подвела.

Он подходил к дверям клуба. И в голове всплывала картина, та, давешняя. Зимняя, на которой целовались двое. Единственное чувство, которое Игорь при этом почувствовал — раздражение. Дикое раздражение на самого себя.

Потому что не было там двух целующихся. Ты увидел, как твою девушку лапает какой-то хмырь. И вместо того, чтобы втащить ему, ты что сделал?! Как девочка, психанул и ушел гордо — волосы назад.

Придурок.

Игорь с шипением выдохнул. Изумился тому, что умеет издавать такие практически нечеловеческие звуки. Но собственное раздражение это не умаляло.

Какое помрачение рассудка настигло его в тот день, что он оставил свою девушку?! Что за внезапная слепота напала на него, что он увидел ложь, не заметив правды?! Как он, так гордившийся своим умом и рассудительностью, мог натворить столько глупостей?!

И, самое главное, что делать сейчас, когда дверь клуба — на расстоянии протянутой руки?

Ответов не было. Оставалось только довериться интуиции, что привела его сегодня сюда. Игорь опустил руку в карман куртки, погладил гладкий цилиндрик помады — и нажал на ручку двери.

Рита была на ресепшене одна — ни других гостей клуба, ни других сотрудников. Это было на руку Игорю. Но думал он в тот момент, когда увидел Риту — совсем не об этом. Он любовался. Именно в этот момент, когда увидел ее — понял, как сильно соскучился. И сейчас просто жадно впитывал в себя детали — высоко убранный хвост темных волос ей очень идет, футболка цвета хаки обтягивает высокую грудь, камуфляжные штаны подчеркивают идеальную форму длинных ног. Да, одежда в стили «милитари» на Рите смотрится шикарно.

Впрочем, долго любоваться Игорю не дали. Ровно в тот момент, когда она обернулась и увидела его — Рита тут же ретировалась за стойку. И теперь оттуда смотрела на него. Смотрела холодно и равнодушно.

— Привет, — Игорь подошел вплотную. Теперь их разделяла только эта самая стойка ресепшена.

Она молчала. Лишь едва заметно кивнула.

А Игорь вдруг совершенно непоследовательно восхитился этой ее холодностью. Это же Рита, его Рита — сильная, гордая, умная. Она и не должна себя вести иначе. Да, девочка моя, все правильно. Я это все заслужил. Вломи мне.

Этот приступ совершенно несвойственного ему мазохизма Игоря изумил. Очень своевременно. Особенно на фоне того, что необходимые слова в его голове так и не появились. И что говорить после нейтрального «привет» — Игорь просто не представлял.

А значит — надо просто говорить. Все, что взбредет в голову.

— Слушай, я понимаю, что был неправ. И неверно оценивал ситуацию с этим… Романом. И что ты говорила тогда правду — я это тоже теперь понимаю.

Рита молчала. Только не сводила с него пронзительного сине-зеленого взгляда. Под ним и приходилось продолжать произносить какие-то слова. Которые откуда-то брались в голове. И что это за слова, и почему именно они — Игорь совершенно не понимал. А Рита молчала.

— Вот чего я не понимаю — это как все объяснить. Правда, не понимаю. И что мне делать дальше — тоже не представляю. Я не понимаю, как мы будем с тобой существовать дальше. Я не понимаю, что мне делать сейчас. А самое главное — я не знаю, не понимаю, как мне без тебя жить дальше. В принципе не понимаю, как жить, если тебя не будет рядом.

После паузы Рита заговорила. Хотя лучше бы она и дальше продолжала молчать.

— Ох*енно красноречиво. Все сказал?

Что на это ответить, Игорь не знал. И промолчал.

— Ну раз все сказал — проваливай.

Да, разговор не получился от слова «совсем». Мысль о том, что Рита ему не поверила, и ничего, ровным счетом ничего не изменилось между ними, и по-прежнему он — один, и она — одна, — эта мысль показалась вдруг такой невыносимо горькой, в сто раз хуже левомицетина. Как же так? Неужели он, Игорь, не сможет уже ничего изменить? Не сможет что-то сказать и что-то сделать, чтобы Рита ему поверила? Неужели все невозвратно испорчено?

Нет, не может этого быть.

— Рита… Давай не отпускать друг друга. Пожалуйста.

— Ты с первого раза не понимаешь? Мы в прошлый раз все про это выяснили. И отпустили. Теперь — уходи.

Рита, я же сказал: «Вломи». Но не сказал: «Добей».

Не те слова приходят в голову. А какие надо — да кто их знает, какие надо?!

— Никуда я без тебя не уйду.

Они смотрели друг другу в глаза. Если я не нахожу нужных слов — может, их найдешь ты? Прочтешь их в моих глазах?

— А я сказала — проваливай.

— Нет.

Игорь совершенно не уловил движения — он был занят тем, что смотрел Рите в глаза. А на него теперь смотрел пистолет — с виду совершенно как настоящий.

— Уходи.

И сразу происходящее перестало походить на реальность — даже в минимальной степени. В реальности Игоря не было пистолетов. И уж тем более их не нацеливали на него.

Новых слов в этой новой нереальной реальности по-прежнему не находилось — и он повторил те, что уже произносил.

— Два раза повторять не буду. Я без тебя никуда не уйду.

— А так?!

Металл пистолетного дула был холодным. И теперь он уперся Игорю точнехонько в лоб.

Страшно почему-то не было. Точнее, не так. Пистолет не пугал. Вот не пугал — и все. Пугала невозможность убедить Риту.

— Уходи! По-хорошему прошу — уходи! — каким-то странным, ломким, чужим и, кажется, даже почему-то плачущим голосом проговорила Рита. — Уходи, иначе я выстрелю!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Стреляй.

Наступившую тишину прервал звук забарабанивших по стеклу и отливу капель. Рита вздрогнула. Игорь — нет. Дождь, начавшийся внезапно, стучал все сильнее и сильнее. А Игорь и Рита так и стояли, разделенные стойкой респешена и пистолетным стволом. Кажется, как в каком-то кино.

— Так, Ритуля, только не делай резких движений, — раздался негромкий и спокойный голос. — Все хорошо, все в порядке, ты только стой и не шевелись. И вы, доктор, тоже.

В поле зрения Игоря появился человек. Это был его пациент и, одновременно, начальник Риты. Мамаев его фамилия. А зовут — Алексей, точно. Алексей Владимирович.

Алексей Владимирович Мамаев медленно подошел к Рите, так же медленно вынул из ее рук пистолет, что-то с ним с негромким щелчком сделал и опустил стволом вниз.

А после этого спокойно говорящий негромким голосом человек вдруг превратился в дико орущего типа с дергающимся глазом.

— Марго, мать твою, ты что творишь?! — Мамаев нагнулся, что-то лязгнуло — судя по всему, дверь сейфа, — и Алексей снова выпрямился, уже без оружия в руке. — Ты совсем с катушек слетала, мать?! — Рита молчала. Она так и стояла, словно замерев. Лишь руку, которая держала пистолет, опустила. Мамаев махнул рукой. — А вы, вы, доктор, вы чего тут устроили?! Вы что с ней тут… Да вы вообще… Господи, чуть до греха смертоубийства не довели…