Подкидыш для Лютого

Крепко спала только Аннушка, пока не знающая тревог и печалей взрослых. А в каждой комнате никто из домочадцев и гостей не мог уснуть в эту длинную тревожную ночь.

Мария Ивановна, обеспокоенная известиями о пожаре, думала о своей уютной обжитой квартирке. Воображение рисовало ей ужасные картины. Ну как вода, под напором вырывающаяся из огромного шланга пожарной машины, залила и ее пожитки? А запах? Как долго он будет присутствовать, ведь гарь очень въедливая.

— Ох-ох-хонюшки, — то и дело повторяла она, ворочаясь без сна.

В соседней комнате не могла уснуть Маша. Не так она представляла себе появление в доме Антона. Хоть она и была уже здесь дважды в гостях, но ночевать осталась впервые.

А ведь в мечтах девушка видела, что Антон вводит ее в свой дом в роли официальной жены, а не бездомной и не помнящей своих корней приживалки.

— Мало было стыда и позора в ЗАГСе, — думала она, — так еще эта история с пожаром. Сможем ли мы сразу вернуться к Марьвановне или придется несколько дней пожить здесь.

Антон совсем рядом… и так далеко…

Настя и раньше смотрела на меня недоброжелательно, а сегодня в ее взгляде промелькнуло что-то осуждающее. Но куда мне было идти, кому звонить? Ну почему я никак не могу ничего вспомнить?! Ведь у меня был дом. Наверное, были родные и близкие люди. Где они и почему меня никто не ищет?! С луны я что ли свалилась?

Если бы не Антон и его доброе сердце, что было бы со мной? И что будет дальше?

Антон едва сдерживал желание отбросить условности и пойти в комнату Маши. Не отпускала надежда, что она обязательно вспомнит прежнюю жизнь. Ведь Максим говорил, что чаще всего амнезия отступает при стрессовых ситуациях. Правда, говорил и то, что они как-то должны быть связаны с событиями, результатом которых явилась болезнь.

— Завтра же надо съездить с Машей к Колесникову и обязательно посетить психотерапевта. Очередной сеанс гипноза может дать свои результаты именно сейчас.

Бедная моя девочка. Она там сейчас одна. Наверное, тоже не спит после пережитого. Я не отпущу ее к Марьвановне. Пусть остается у меня. И так всем понятно, что мы любим друг друга. А штамп в паспорте? Неужели это самое главное?

Вот только согласится ли Маша?

Раиса, утомленная хлопотами с Аннушкой, а затем и обустройством гостей, тоже не спала. В отличие от других, она тихонько вошла в комнату сестры.

— Не спишь, Настя?

— Не сплю.

— И мне не спится, — Рая присела на край постели. — И как тебе наша гостья, ты видела, как смотрел на нее Антон? К гадалке не ходи, он влюблен по уши. И она тоже.

— Да уж. Пожар не только в доме Марьвановны. Пожар в их душах. Это по всему видно. Вот только смущает меня ее неизвестное прошлое. Насколько мне известно, амнезия после травмы через некоторое время проходит. Память могла бы уже вернуться. Что с ней не так? И неужели никогда ничего не вспомнит?

— Настя, ну что ты заморачиваешься? Я вот рада, что Антон влюбился. Если он женится, то няня для Аннушки будет не нужна. И тогда, — Рая мечтательно закрыла глаза, — надеюсь, Лютаев исполнит свое обещание.

— Ты опять о своем. А вдруг Аннушке не понравится эта Маша. Да и боязно доверять ей ребенка. И вообще, знаешь что, иди-ка ты в свою комнату. Размечталась. В любом случае не все так быстро произойдет.

— Настя, но ведь Маша уже здесь. И мне кажется, Антон ее никуда не отпустит. Поэтому принимай это как свершившийся факт. Ладно, пойду к себе. Спи.

Наутро следы недосыпа были у всех, что называется, налицо. Марьвановна старалась побыстрее накормить всех завтраком и сбежать домой. Не терпелось увидеть последствия пожара и убедиться, что в ее квартире существенных проблем нет.

Маша очень стеснялась, переживая, что ее присутствие здесь напрягает Настю и Раю. Хотя последняя, наоборот, была очень любезна и дружелюбна.

За завтраком Маша спросила, обратившись к Антону:

— А где же Анечка? Можно мне ее увидеть?

— Нет-нет! — опередила Настя возможный утвердительный ответ Антона. — Девочка еще спит. Не стоит ее беспокоить. — Вердикт был вынесен и обжалованию не подлежал. Антон только руками развел. Затем шепнул Маше на ушко:

— Не переживай. Вечером мы вернемся домой пораньше. Тогда уж Настя не сможет отказать.

Его шепот и слова, что они вернутся вечером домой, отозвались в сердце Маши теплом, смешанным с горечью.

«В качестве кого я вернусь сюда? Бомж, погорелица, приживалка? Пора становиться самостоятельной. Может быть, моя строптивая память никогда не вернется ко мне. Значит, надо снять квартиру, чтобы не чувствовать себя обузой.»

Антон то и дело поглядывал на Машу, заметив изменение в ее настроении.

«А что если в этот момент она что-то вспоминает? Такая задумчивая вдруг стала. Отвезем Марьвановну, и сразу к Колесникову,» — решил он.

Всю дорогу до дома Марии Ивановны Антон был в ожидании — вдруг Маша первая заговорит о малейших проблесках, вызванных пожаром. Но она по-прежнему была задумчива и печальна.

Осмотр имущества успокоил Марьвановну. Стеклопакеты надежно защищали от проникновения воды. Поэтому единственной проблемой, не позволяющей надолго задерживаться в квартире оставался въевшийся горький запах дыма, от которого першило в горле.

— Я отвезу Вас обратно ко мне. Возьмите все необходимое, — уговаривал Лютаев помощницу по дому. — Маша, наверное, и тебе надо взять кое-какие вещи. А Марьвановна все перестирает, да? А то одеть их будет невозможно.

Антон говорил много, стараясь отвлечь женщин от горестного осознания невозможности проживания здесь в течение нескольких дней.

Марьвановна, растерявшись, никак не могла сообразить, что может ей понадобиться, а без чего можно обойтись. Маша сложила в сумку самое необходимое и, прислонившись к двери, терпеливо дожидалась, когда закончатся сборы.

Антон, улучив минуту, спросил у нее:

— Маша, ты испугалась при пожаре?

— Да. Очень. Наверное, все испугались.

— А потом… ты ничего не вспомнила? — голос Антона выдавал надежду и волнение.

— Нет… — она помолчала, задумавшись, — нет, Антон. Ничего нового.

Глава 49

Визит к Колесникову и психотерапевту оказался таким же безуспешным, как и все предыдущие. Память Маши дремала, упорно не возвращая так долго ожидаемую информацию.

Надо было жить с этим.

После ужина Лютаев зашел в комнату к Маше.

— Машенька, а может не станем обращать внимание на то, что было раньше. Оно осталось в прошлом и теперь не имеет никакого значения. — Антон виновато опустил голову, понимая, что напрасно подверг сегодня Машу очередному испытанию. — Каверин уже пытается выправить тебе настоящие документы.

— Но это может затянуться надолго, — продолжал Лютаев. — Маша, я не могу больше ждать. Останься у меня навсегда. А штамп мы всегда успеем поставить. Это ведь всего лишь условности.

— А как же твои домашние? — Маша спросила неуверенно, но с надеждой услышать поддержку. — Они и так без особой радости воспринимают мое присутствие в твоем доме.

— Но ведь ты со мной. Я люблю тебя. И этим все сказано. Для меня важно одно — твое согласие.

Маша молчала.

— Ты не любишь меня? — голос Антона стал глухим.

— Очень, Антон! Я очень люблю тебя и на все согласна. Только вот Настя…

— Что Настя?

— Я сегодня заглянула в комнату к Анечке, так она буквально выставила меня, закрыв дверь перед моим носом. Сказала, что мне там нечего делать.

— Успокойся. Она так со всеми. Оберегает, словно своего ребенка. Так с самого начала. Хочешь, пойдем вместе.

— Да, Антоша, я давно мечтаю увидеть твою дочку. А то столько разговоров о ней, а я до сих пор даже не видела твою принцессу.

— Тогда пойдем.

— А Настя?

— Да что Настя? Это моя дочь, в конце концов. Придется ей смириться.

Антон взял Машу за руку, и, крепко сжимая ее ладошку, решительно открыл дверь детской.

Настя строго смотрела на гостью, тогда как Рая встретила их очень даже приветливо.