Страница 74 из 125
- Валери, - простонал он. - Не трогай ее, мать твою!
Он резко сел, и я подавила рыдание в ответ. Его налитые кровью глаза встретились с моими, и он уставился на меня. Шок. Боль. Нежность. Потерянность. Восхищение. В его темных глазах была глубокая мука. Мучение. Гнев. И любовь.
Как он мог смотреть на меня с такой болью в глазах, и в то же время его взгляд был полон такой любви?
Это была трагедия для моего сердца.
- Ты…, - начал он грубым сонным голосом. – Что…
Он прочистил горло и потряс головой, словно пытаясь очистить свой разум. Виктор посмотрел на мои руки поверх своих. - Как...как ты оказалась в моей комнате? - он выглядел таким растерянным, несколько раз моргнул, как будто хотел избавиться от этого миража, который был мной.
Я сжала его кулак, подарив ему маленькую улыбку. - Егор пришел ко мне. Он сказал, что ты ранен. Я не могла больше оставаться в своей комнате, не тогда, когда ты нуждаешься во мне.
- Если Валентин узнает...
Я оборвала его, прежде чем он успел продолжить. - Он не узнает. Егору удалось меня утащить, и все спят.
Виктор недоверчиво покачал головой. - Нет, Валери, - прошипел он. — Ты не должна так рисковать собой и ...
Его гневная тирада была прервана, когда я закрыла ему рот рукой. - Ты забыл. Валентин...он отдал меня тебе.
От этих слов у меня запылали щеки, я почувствовала, как по шее разливается румянец, а в груди разливается тепло. - Это значит, что я твоя. Он больше не имеет права голоса в том, что я делаю. Его единственной просьбой было не покидать поместье. Он никогда не упоминал о том, чтобы я не покидала свою комнату. Единственная причина, по которой мы решили, что я должна остаться в своей комнате, заключалась в том, что так будет безопаснее и я буду подальше от глаз Валентина.
Виктор все еще казался неудовлетворенным моими словами. - Все в порядке, Виктор. Никто не может причинить мне вред. Уже нет. Ты об этом позаботился.
Виктор принес в жертву больше, чем я когда-либо могла понять. Ради меня. Он был вынужден сделать выбор.
Его семья...или я?
Его брат...или я?
Мой Виктор был солдатом. Верным воином. Он стоял, чтобы защитить свою семью, свой народ—стоял по правую сторону своего Короля.
Но неделю назад его верность поддалась проверке, и Виктор сделал выбор, который сломал самую глубокую часть его.
Виктор сказал доверять ему.
Он сказал, что знает, что делает.
Но я видела его глаза. Тоску в них. Взгляд разбитого сердца и неудачи.
Каждый день мне приходилось смотреть в эти прекрасные глаза; глаза, в которых когда-то светило солнце, теперь превратились в пустую тьму.
Я знала, что он сделал выбор, который никогда себе не простит. Если бы только я могла обнять его и защитить от всех этих страданий. Как его ангел-хранитель.
Мои пальцы задержались на его губах, и он сладко поцеловал их, прежде чем опустить мою руку. - Он уже причинил тебе вред. Валентин уже…
Он замолчал, слова застряли у него в горле. Я закрыла глаза, чувствуя, как слезы жгут их. Шмыгая носом, я снова открыла глаза, уставившись на мужчину, которого я стала полностью обожать. - Почему ты так поступаешь с собой, Виктор?
Он издал болезненный звук. - Я не могу спать, Валери. Я не могу дышать. Каждый раз, когда я закрываю глаза, я вижу только его. Тебя. И...
Виктор закрыл рот так сильно, что я испугалась, что он сломал себе челюсть. - Я сидел там. Я просто...сидел там. Как беспомощный человек. Ты не плакала. Ты ничего не говорила. Хотя ты молчала, я все еще слышал твои беспомощные, болезненные крики.
Он ударил себя в грудь. - Прямо здесь, блядь.
Его голова упала вперед, и он склонил подбородок к груди в знак поражения. - У меня в ушах звенит от твоих рыданий.
Чувство вины было худшим демоном, которого можно было вынести. Насколько это может заставить вас осознать свои ошибки, настолько же это может быть и злом. Он душил вас за шею. Это глубоко ранило вас. Это разрывало ваши внутренности.
Чтобы двигаться дальше, Виктор должен был отпустить чувство вины, которое он держал внутри себя.
Или это станет нашим концом.
Мои губы приоткрылись, чтобы что-то сказать, успокоить его, но все, что я могла пробормотать, было жалким хныканьем. Это приносило боль.
Такую сильную боль.
И это приносило еще больше боли Виктору.
Его шея напряглась, когда он стал больше думать о нашей реальности. – Перестань, - сказала я ему.
Виктор издал невеселый смешок, но не поднял глаз.
- Ты не неудачник, любовь моя.
Он вскинул голову, глядя на меня глазами, в которых было столько невысказанных слов.
Любовь моя.
Моя любовь.
- Жаль, что ты меня не ненавидишь. Твоя любовь причиняет боль, потому что я чувствую себя недостойным ее.
- Ты должен перестать причинять себе боль в наказание. Вот это… - я указала на его избитое тело. - Это самопожертвование. Тебе нужно остановиться. Скажи мне, Виктор. Ты хочешь, чтобы мне было больно? Мои слезы делают тебя счастливее?
Его глаза потемнели, и я увидела, как напряглась его челюсть. - Нет, - прошипел он сквозь стиснутые зубы. - Нет!