Сердце лета

– А почему что-то должно было измениться? – Удивленно моргнула Аня.

– Не знаю… слушай, а где твой папа?

– На рыбалке. Короче говоря, в запое.

Анькин отец разрушал мою теорию об отцах. Часто я слышала от неё свирепые фразы: «лучше б его не было», «лучше, когда вообще нет отца, чем такой», «это обуза, которая тянет нашу семью, а особенно маму, ко дну». Что ж, со временем я стану лучше разбираться в психологии человека и перестану грести людей под одну гребенку.

– Анют, зайдем к прабабушке?

– Конечно. – Кивнула подруга.

От тяжести ведер отваливались руки, и мы с нетерпением ждали встречи с первой жертвой, чтобы их опустошить. Нам оставалось пройти, по меньшей мере, двадцать пять домов до прабабушкиного!

– Стой! – Шикнула Анька и схватила меня за руку.

Мы отошли в ближайшие кусты и наблюдали за Журавлевыми. Ульяна и её брат, Саша – двухметровый блондин, – держали в руках водные пистолеты и собирались с кем-то на встречу. Так я рассудила по пышным кудрям и яркому макияжу Ульяны. Сомневаюсь, что она бы накрасилась ради похода в коровник.

Мы подкрались незаметно (насколько это было возможно с тяжелеными ведрами, которые бились друг о друга, расплескивая воду), и как только наши жертвы обернулись, окатили их водой и побежали со всем ног, раскатисто хохоча.

– Сволочи! – Кричала Ульяна.

Саша же принялся палить из пистолета. Он попал в нас обеих, и все же струи пистолета были куда безобиднее ведер.

– Ты видела их лица? – Смеялась Анька.

– Я видела, как бежит тушь по лицу Журавлевой.

Мы продолжали бежать. Ввалившись в дом бабы Люси, мы здорово её напугали.

– Етить твою мать, Алька! Ой! – Бабуля спохватилась. – Анечка, здравствуй! Как дела? Проходи, я тут крыжовника нарвала. А че-эт вы мокрые?

– Людмила Васильевна, так ведь Иван Купала!

– А! А я думаю, чего это Воробьевы весь день у забора торчат? Точно выслеживали кого.

На улице послышался грохот. Мы с прабабушкой и Аней подбежали к окну. Кажется, все жители деревни решили устроить водную битву! Соседи повыскакивали из домов, летели ведра, водяные струи, люди смеялись и кричали, падали и бросались грязью.

– Побежали! – Дернула меня Анька за плечо.

– Бабуль, я сегодня у тебя буду ночевать!

Баба Люся только и успела, что махнуть мне на прощание. Мы с Анькой прокрались к колонке и быстренько набрали ведра. Слева стояли Воробьевы, их инвентарь уже опустел, сами они промокли до нитки.

– Аглая! – Радушно улыбнулся дядя Дима.

– С праздником!

Крикнула я. Он вмиг все понял. Прикрыв собой жену, он попробовал бежать, однако большая часть ведра его все же окатила. Дядя Дима и тетя Оля расхохотались.

– Ах ты, прозорливая девчонка! Попадись ты мне пятью минутами раньше!

– Я видела, как безжалостно вы поступили с Ефремовыми. – Рассмеялась я в ответ.

– Передавай привет Вите и Наде! Пусть заходят в гости!

– Конечно, я…

Тут-то мне и прилетел удар. Повезло, что окатило лишь ноги, и все-таки вся пятая точка мгновенно промокла. Я, ошарашенная, обернулась. Это был Андрей, гад такой!

– Офонарел?! Это разве по-дружески?!

– Так ведь праздник-то общий! – Усмехнулся он.

– Анька! – Психанула я, оборачиваясь на подругу.

Воронцова поняла меня с полуслова, и тут же отправила пять литров воды в сторону Андрюхи. Этот хитрец не успел отскочить, и теперь хлопал мокрыми ресницами.

– Ладно. Один-один. Пойдем за Грачевской?

И мы: мокрый Андрей, влажная я и почти сухая Анька, пошлепали к Миленке. У неё во дворе творился настоящий хаос – дети бегали друг за другом с водными пистолетами, а наша подружка лежала в засаде, то есть в яме рядом со свинарником, и оттуда палила по младшим.

– Не вздумайте выдавать меня! – Прошипела она, лежа на земле.

– Тогда вылезай оттуда и иди к нам! – Позвал Андрей.

– Это что у вас? Ведра? – Вскинула бровь Милена.

– Ага, наши агрегаты. – Хмыкнула Аня.

– Оставь их здесь, я возьму пистолеты. А этот пусть прогуливается со своим ведерком, нечего нам тяжести таскать. Кстати, а где Вова?

– Ты опять забыла? У его бабушки сегодня день рождения. – Взмахнула руками я.

– Слушай, это ты себе забиваешь память всякими бесполезными датами! – Проворчала в ответ Милена.

– Бесполезными? Тогда в следующий раз, когда ты спросишь, какого числа день рождение у Аньки или Андрея, я тебе не отвечу. – Высунула язык я.

– Ты, правда, не помнишь?! – Сердито уставилась Аня, скрестив руки на груди.

– Ой, все! Дайте мне уже руку и вытащите отсюда, ради Бога!

– А где «пожалуйста»? – Растянул слова Андрей.

– Р-р-р-р… – из ямы послышалось невнятное рычание.

– Понял. – Смекнул Андрей и пошел вызволять нашу злюку. – Слушай, Грачевская, а ты бываешь доброй? Хоть иногда?

– Только когда ты помалкиваешь!

– Все, ребят, брейк! – Фыркнула Аня. Они действительно умели цапаться весь день напролет. – Пистолеты не забудьте.

Дождавшись их в заброшенном поезде, который пах гниющим, сырым деревом и подземкой, мы пошли гулять. Решив пока не попадаться на глаза деревенским, мы свернули в лес, который вел на левую сторону.

– Вы тоже это заметили? – Спросил Андрей.

– Что? – Вопросили мы втроем.

– Ну, что все… как-то иначе. Что мы – другие.

Недалеко от нас подала голос кукушка. Под ногами хрустели ветви, кроны деревьев не пропускали солнечные лучи, оттого становилось прохладнее с каждым шагом, несмотря на стоящую жару.

– Андрей, как странно слышать от тебя такие философские размышления… – Хмыкнула Милена.

–Ты прав. – Вступилась я. – Я чувствую это с самого первого дня. Не то, что вы какие-то «не такие», а то, что мы повзрослели. Я словно отчетливо ощутила, что детство ушло.

– Наверное, мне сложно вырваться из «детства», поскольку дома меня ждут маленькие монстры. – Вздохнула Милена.

– Я согласна с Алей. Все проблемы, которые раньше мной вообще не воспринимались, вдруг обострились. Мне уже не плевать, когда отец пьяный, я уже не испытываю перед ним никакого страха. Я не горю желанием лазить по деревьям, делать кукол из мальвы, и каждый раз, здесь, перед сном, я думаю – а не последнее ли это лето в деревне?

Этот вопрос ударил мне под дых. Не буду скрывать, что и меня он преследует с тех пор, как я сюда приехала. Только вот взрослеть совсем не хотелось.

– Не могу представить, что однажды мы перестанем видеться. – Вздохнул Андрей, покосившись на Милену.

– О, я грежу об этом каждый день! – Бросила Милена, но все мы знали, что это неправда.

– Ты ведь собираешься перебраться в столицу. Значит, если не в деревне, то уж в Москве точно будем видеться. – Попыталась поддержать Аня.

Этот разговор вызвал необъяснимую горечь прощания, хотя впереди нас ждало ещё целых два месяца лета.

– Давайте не будем о грустном! – Воскликнула я. – О, кажется, мы вышли к Степкиному дому.

– А вот и он сам… – Шепнул Андрей.

Степа и Женька Черный стояли у машины, прямо перед железными воротами. Ворота были закрыты, видимо, Степа куда-то собрался. На них были нарисованы крупные розовые лилии – их лет десять назад нарисовала Степина бабуля, и дед, после её смерти, каждый год подкрашивал бледнеющие цветы.

Степа оперся на колесо ногой, что-то бурно рассказывая Женьке. У Женьки была говорящая фамилия. С первого взгляда можно было подумать, что он уроженец горных республик, однако такой уж была его кожа – загар к ней лип, как мухи к… то есть, как репейник к одежке! Женька был самым старшим, зимой ему исполнилось девятнадцать, но при виде него вы бы в это не поверили. Он был очень щуплый, низкий, с кривым после перелома носом и густыми черными волосами. Зато он был самым тихим из всей шайки, аргументируя это тем, что «я на своем веку побольше вашего повидал».

– Вот блин, вы мне пустой пистолет подсунули! – Заметила я, прицелившись в сторону Степки.

– Там, слева, колонка! Беги! – Шепотом указала Аня.