Смерть Красной Шапочки

II

– Что размечтался, старый полудурок? – скрипучий женский голос привёл барона Фридриха фон Глокнера в чувство.

Перед ним стояла чуть ссутулившаяся, немолодая женщина с покрытым морщинами лицом и неподдельной ненавистью в иссиня-голубых глазах. Роскошь её наряда очень уж контрастировала с тем, что было неприкрыто платьем – ухоженные, но сморщившиеся руки, и лицо, тщательно замазанное белилами и сдобренное румянами по давно ушедшей моде, что так популярна была при дворе покойного короля Людовика XVI. Теперь настали иные времена, люди отказались от париков, предпочитая аккуратно собирать волосы сзади, перехватывая их лентами, а пышные кафтаны и кринолины сменились обычного кроя фраками да платьями. Однако старики продолжали рядиться в кружева, парики и фижмы, посыпая себя обильно пудрой и не скупясь на мушки, пестревшие чуть не по всему лицу.

Стоявшая перед Фридрихом женщина как раз была из таких. Скажем больше – ушедшая мода была ей просто необходима, ибо без пудры и парика она выглядела бы совершенно конченой старухой. А так остатки былой привлекательности как-никак, да сохранялись. Однако самое ужасное заключалось в том, что этой женщиной была супруга барона, Гудруна.

Страшное предупреждение Нильса, сделанное им в Христиании на портовом причале, всё-таки сбылось. Тогда Фридрих не предал ему большого значения – он был просто уверен, что проживёт с Гудруной всю оставшуюся жизнь в мире и согласии. У него просто не имелось поводов ей изменять с кем бы то ни было, у него даже желания не появлялось – так он любил свою чудесно обретённую половину. Однако вскоре половине этой было суждено отколоться, потому что Фридрих встретил ту, которая стала его истинной любовью.

Гизелла возникла в его жизни совершенно случайно. Она была родом из Вены и оказалась выданной замуж за канцлера князя Иоахима. Совсем юная, девятнадцати лет отроду, она явилась в заросшем глухими лесами Глаубсберге словно богиня, спустившаяся с небес. Глаубсбергские дамы тоже, разумеется, обладали и красотой, и достойным образованием, однако им не хватало того столичного шарма, коим наделена была Гизелла. Она будто парила надо всеми, как парит пух одуванчика над поляной, сдутый со стебелька непоседливым ребёнком. Она и внешне была как этот пух – светлые, почти белые волосы, словно розовый итальянский мрамор кожа и подобный кипарису стан. От неё будто бы исходил некий свет, она сама будто светилась изнутри, отчего становилась подобной светлячку.

Все придворные мужчины в мгновение ока оказались влюблёнными в неё, а все придворные дамы страшно принялись ей завидовать. Однако она уважала и любила одного лишь своего супруга, который был на целых двадцать лет старше её. Несмотря на то, что брак оказался заключённым лишь по договору меж их семействами, определённые чувства меж канцлером и Гизеллой совершенно точно имелись. Однако вскоре и то немногое, что их соединяло, дало трещину – они не могли иметь детей. Для Гизеллы вопрос этот был настолько важен, что она почитала его чуть ли не самым принципиальным в жизни, но канцлер не мог дать ей того, чего она так страстно желала. Ей не нужны были ни дворцы, ни богатства, ни наряды, ни экипажи, ни балы. Она просто хотела обычную полноценную семью. И не могла её получить.

Поначалу Фридрих, всё ещё свято чтивший свою супругу, не обращал на юную жену канцлера ни малейшего внимания, чем непроизвольно вызвал повышенный интерес с её стороны к своей персоне. «Как же так?», размышляла она, «в меня поголовно влюблён весь местный двор, и только главный лесничий глядит сквозь меня, будто не замечает. Уже ли его супруга настолько хороша во всех отношениях?».

Все женщины одинаковы – требуют к себе повышенного внимания со стороны мужчин, даже если сами замужем и страстно обожают своего супруга. Главное для женщины – быть самой красивой и самой желанной не только для собственного мужа, но и для всего прочего света противоположного пола. И как только на неё не обращают внимания, она сразу начинает рыться в себе, а потом принимается выяснять, чем же так хороша её пусть и мнимая, но соперница. Эта старая истина, проверенная временем, подтвердилась и теперь – Гизелла заинтересовалась Фридрихом.

Для начала она подружилась с Гудруной, которую лесничий выдал за девушку знатных норвежских кровей, дабы скрыть её истинное происхождение, а потом стала частенько наносить визиты в их дом. Вскоре они уже заезжали вместе с канцлером, а Фридрих, как порядочный человек и дворянин, наносил им ответные визиты вместе с Гудруной. Дружба между их семьями росла и крепла день ото дня, пока на свет не появилась Аделина, первенец в семействе фон Глокнер. Этой девочке суждено будет перенести многое и пройти через тяжкие испытания в жизни, однако речь пока не о ней. Её рождение вызвало в душе Гизеллы бурю самых противоречивых чувств – она и радовалась тому, что у друзей есть теперь дитя, но вместе с тем и жутко горевала, что малышкой Господь наградил не её. Изводя себе такими мыслями, Гизелла постепенно сокращала свои визиты в дом барона, пока их семья вовсе не перестала посещать его. Однако зерно сомнения, посеянное ею, очистилось в земле от плевел, наверное, благодаря силе любви, и вскоре дало неожиданный побег.

Чем дольше Гизелла не видела Фридриха, тем чётче осознавала, что нуждается в нём, что ей необходимо созерцать его, ловить его взгляд, слушать его бархатный голос. Фридрих же всё чаще ловил себя на мысли, что Гизелла не покидает его размышлений, является ему во снах, что ему скучно без неё, без её смеха, аромата её духов и грациозного изгиба её стройной, как у лебедя, шеи. Так они и прожили какое-то время, встречаясь лишь вскользь, на балах, а потом вдруг в один и тот же день решили открыться друг другу.

Конечно, вы скажете, такого не бывает, чтобы люди, таившие истинную любовь в глубине своей души, неожиданно, да ещё и одновременно, решили раскрыть узилища и сорвать с тайны пелену. Такое бывает только в сказках! Именно, такое может случиться только в сказке, но что может быть сказочнее настоящей, спелой, сочной, всепоглощающей и неповторимой любви? Тот, кто испытал хоть раз в жизни такую любовь, смело может говорить: «Я побывал в сказке!». Вот такая любовь у них и приключилась.

Как-то на одном из тех балов во дворце у князя, куда съезжается весь высший свет Глаубсберга, им выпало танцевать вместе. Он испепелял ей своим взглядом, она пожирала его своим. Когда настал черёд менять партнёра, они каждый получили себе новую пару, но всё искали в толпе глазами того, без кого свет теперь казался немилым – сейчас оба они уже понимали, что это именно так. Потом, когда в танцах настал перерыв, им удалось уединиться на балконе, где они, ни говоря друг другу ни слова, слились в таком страстном поцелуе, которому позавидовала бы даже сама мадам де Помпадур. С того дня их роман начал стремительно развиваться.

Все мужчины одинаковы – им кажется, что они женятся на самой красивой, самой замечательной и самой желанной женщине на всём белом свете. Они готовы носить её на руках, осыпать подарками, чуть ли не луну с неба достать! Чтобы завоевать такую женщину, они идут на самые безрассудные, самые нелогичные и самые отчаянные поступки. Наконец, когда крепость взята, когда все прочие охотники зачехляют ружья и расходятся с понурыми головами, когда сладостный вкус победы постепенно проходит, мужчина начинает потихоньку скучать, поглядывать по сторонам в поисках новых приключений. И не приведи Господь, если на его пути появится та, кто полюбит его всем сердцем и намного сильнее, чем это делает его нынешняя супруга – тогда последствия могут быть самыми непредсказуемыми.

Фридриху с большим трудом удавалось скрывать от Гудруны свою страсть, каких только увёрток он не предпринимал, к каким только хитростям не прибегал! И у него всё получалось, но однажды Гизелла, светившаяся от радости, сообщила ему, что носит под сердцем плод их любви. Поначалу Фридрих не знал, что ему делать – радоваться или плакать. Хотелось и того, и другого – радоваться счастью любимой женщины и плакать от того, что счастье придётся скрывать. Любимая успокоила его, пообещав всё уладить без сторонних подозрений. И вскоре всё княжество узнало, что Господь наконец-то ниспослал канцлеру и его юной супруге долгожданное чадо. Сам канцлер был на седьмом небе от счастья, но Гизелла точно знала, что это дитя принадлежит её возлюбленному.