Остров Безымянный

То ли на шум, то ли на запах прибежала лиса. Она внаглую стала подкрадываться к рыбе, не выказывая ни малейшего почтения к нашему титулу царей природы. Была она маленькая, худенькая и казалась одетой в слегка побитую молью шубу. Я сжалился и ради сохранения биологического разнообразия кинул ей здоровенную рыбину.

Вадим сначала не проявил особого энтузиазма. Ловля нахлыстом довольно сложна технически, она требует навыка и сноровки. Найдёнов с Акимычем организовали для Вадима «ликбез», помогали забрасывать приманку в воду и обучили некоторым хитростям ловли. В конце концов и у него радостно заблестели глаза, черты лица разгладились, и сквозь солидный облик важного босса внезапно проступила физиономия мальчишки.

Однако в азарте и упоении рыбалкой мы не заметили, что погода изменилась к худшему. Если раньше между облаками и тучами встречались просветы, то теперь они исчезли. Цвет туч из свинцового стал почти чёрным. Ветер усилился, и при его порывах приходилось отворачивать лицо.

Первым это заметил Вадим и чуть не силой оторвал меня от удочки. Я с неохотой ему подчинился. Мы быстро собрали снасти, дошли до машины и поехали назад, в посёлок.

По мере приближения к посёлку нехорошие предчувствия превратились в уверенность, что нам придётся, помимо нашей воли, задержаться на Острове. И точно: подъехав к посёлку, мы не обнаружили вертолёта. Вездесущие мальчишки рассказали, что как только «козлик» отъехал, вертолётчики получили штормовое предупреждение. Они ждали, сколько могли, но полчаса назад вынуждены были улететь.

Только тут до нас с Вадимом дошло то, о чём мы могли бы догадаться и пораньше: директор тоже получил штормовое предупреждение, но раньше вертолётчиков, и затеял авантюру с рыбалкой, чтобы задержать нас на Острове. Да Найдёнов, не умевший хитрить, и не пытался этого скрывать. Зачем только это ему понадобилось? Впрочем, виноват в случившемся не он, а метеорологи: вчера их прогноз не предвещал никакого шторма. Если эти профессиональные предсказатели не смогли угадать погоду даже на один день, спросили бы у ясновидящих, что ли. И то было бы надёжнее.

Верный себе, Вадим не удержался от сарказма:

– В чём Найдёнов не обманул, так это в том, что действительно обеспечил нам незабываемое впечатление.

Надо отдать должное Вадиму, он не упал духом.

Директор принялся убеждать нас, что ничего трагического не произошло. Через несколько дней должна приплыть грузовая «лошадка» и доставить на Безымянный зимний запас топлива и всего необходимого. Она заберёт нас, а пока мы могли бы осмотреть остров. Проблема была в том, что «несколько дней» – очень неопределённое понятие на островах.

В глазах Вадима читалось явное раздражение, но я не слишком огорчился случившемуся: в Москве меня ждала рутина, поэтому возможность набраться новых впечатлений скорее радовала. В голове ни с того, ни с сего даже всплыла фраза из детских книг: «Вперёд, к приключениям!». Интересно, до приезда на Остров я не замечал у себя авантюрных наклонностей.

Глава 4

Остановившись в начале единственной улицы посёлка, Найдёнов с Акимычем стали обсуждать, куда нас поселить. Директор извинился, что не может нас принять у себя: он живёт вместе с дочерью и её семьёй, и у него просто нет места.

– Может, к Клавдии? – Предложил Акимыч. – Валерка пьёт вторую неделю, ночует в котельной, поэтому одна комната свободна.

– Да, это лучше всего, – после некоторого раздумья согласился Найдёнов. – Тем более, что у Клавдии трое детей и лишние деньги ей не помешают. Вы не откажетесь заплатить немного за постой?

Мы, конечно, пообещали не обидеть.

Подъехали к одному из домов. Директор на минуту зашёл внутрь, потом позвал нас. В хозяйке по глазам и голосу я узнал ту женщину, которая задавала вопросы на заводе. У неё оказалось круглое простое лицо (если нанести полкило косметики, из Клавдии получится вылитая Клаудия Шиффер), русые волосы, в глазах сквозило озорство – сразу было видно, что у неё лёгкий характер. Такие люди располагают к себе, и мы быстро освоились.

Найдёнов и Акимыч ушли, но обещали вернуться к ужину.

На кухне закипела работа. Клавдия разожгла сразу две керосинки. Скоро в кастрюле, водружённой на одну из них, что-то забулькало, а на огромной чугунной сковороде зашипело масло. Клавдия просто летала по кухне и, казалось, делала одновременно несколько дел – чистила рыбу, шинковала овощи, мимоходом переворачивая что-то на сковородке и успевая заглянуть под крышку кастрюли. Кухонные обязанности не были ей в тягость, она выполняла их с удовольствием, с улыбкой на лице. Должно быть, так же легко, на подъёме, без надрыва и муки она делала любую работу.

– Вы можете занять комнату мужа, – приветливо обратилась она ко мне.

– Мы его сегодня видели возле котельной. Его Валерий зовут?

Клавдия сразу как-то посуровела, поджалась и опустила глаза. Она отвернулась, сделав вид, что занялась кухонными делами. После некоторого молчания, не глядя на меня, ответила:

– Да.

По её реакции стало понятно, что спрашивать о муже не стоило – для неё это больная тема. Клавдия, в свою очередь, почувствовала, что скрывать уже нечего, и принялась горячо оправдывать мужа:

– Он не всегда такой был. Выпивал, конечно, и раньше, но запои не устраивал. Да и когда было устраивать, если всё время работал? При колхозе Валера был на хорошем счету, ходил в передовиках, получал премии и грамоты. Мы с ним, когда молодые были, каждый год отдыхали по профсоюзным путёвкам, один раз даже до Карпат доехали. – Тут она на несколько секунд замолчала, справляясь с подступившими воспоминаниями. – Он очень работящий, руки у него золотые, все сварные швы на Острове – его. Весь посёлок моего Валеру уважал. – И совсем уж неожиданно закончила: – Собаки его очень любят.

После этих слов Клавдия смутилась и слегка покраснела. Чтобы снять напряжение, я спросил:

– А что с ним случилось?

– Вы не знаете, что случилось? Мы хоть и на острове живём, а проблемы общие со всей страной. Колхоз развалился, или его развалили, я не знаю. Своей рыбы не стало, а чужую дают на кабальных условиях, по принципу – не хочешь, не бери. Завод то работает, то стоит. Да и когда работает, деньги неизвестно, куда уходят, а нам платят гроши. Сейчас немного получше стало, а раньше совсем было не на что жить. Валерка здоровый мужик, и то семью обеспечить не мог. А он не такой человек, чтобы легко к этому относиться, переживал по-страшному. Вот и пристрастился… Ну ладно, вы пока отдыхайте, я скоро приготовлю ужин.

В доме главной достопримечательностью интерьера высился огромный зеркальный шкаф тёмно-рыжего цвета, трёхстворчатый, с большими выдвижными ящиками внизу. Когда-то у нас был такой же, и я знал, что за одной из створок находятся другие выдвижные ящики, помельче. Такие «многоуважаемые шкафы» выпускались после войны. Остальная мебель была помоложе – стенка, диваны, книжные полки, кресла, письменный стол. За стеклом серванта блестела хрустальная посуда всех видов, одну из его полок занимал расписанный весёлыми цветочками чайный сервиз. Стены всех комнат, даже кухни, были завешаны коврами, пол застелен «дорожками», а в самой большой комнате – паласом. Вся обстановка в доме представляла собой «следы былой роскоши» – когда-то зажиточной, но теперь бедноватой жизни семьи.

Но больше всего меня поразило то, что дом освещался керосиновыми лампами. Сейчас такие не сразу сыщешь в самой глухой деревне. Оказалось, у местной власти нет денег, чтобы закупить топливо для дизельной электростанции. Завод сам в долгах и не может за свой счёт освещать посёлок, поэтому в дома Острова уже много лет электричество не подаётся. Старый ламповый телевизор «Горизонт», занимавший угол самой большой комнаты, включался не чаще нескольких раз в год, по праздникам. Было трудно поверить, что островитяне столько лет обходятся без телевидения, Интернета и даже холодильника. Правильно их назвал Вадим – аборигены.