Страница 10 из 17
Единственное что, реквизиты были нашими, а не теми, что хотели корпорации, но это уже вопрос внутренних договорных отношений с клиентом. На внешнем уровне все четко, хотя деньги попадали в мое распоряжение, а не российского офиса “Autodesk” и “Microsoft”. Так была получена часть той январской добычи, составившая 2,5 миллиона рублей, а вторую половинку в 2,5 миллиона мне пришлось чуть ли не с боем пихать в карман матери, едва не поседевшей от дерзости операции. Еще порядка миллиона я добыл аналогичным способом, только иногда «цели» сдавались, перечисляя компенсацию в добровольном порядке. Итого, вовсе неплохо по региональным меркам, где средняя зарплата составляла 25-30 тысяч.
Так схема замыкалась. Довольные судебные приставы перегоняли деньги на предоставленные реквизиты, закрывали исполнительное производство, получали баллы за эффективную службу и нарядные бумажки-благодарности от международных компаний за нашими подписями. Внутриведомственный слух расходился, партнеров в погонах становилось больше. Взаимодействие полностью легальное, если не брать в расчет случаи повышенного служебного рвения отдельных лиц за дополнительное вознаграждение. Помимо официальных благодарностей на красивом бланке за вопиющий профессионализм и чрезвычайное должностное соответствие, они получали полное сопровождение процессуальных действий нашими силами и средствами. От транспорта до заключений эксперта. Позже я даже купил микроавтобус для оперативности перемещения участников проверочных мероприятий.
Состав нашей профильной статьи 146 УК РФ (нарушение авторских и смежных прав) был сильно удобным всем органам с точки зрения показателей в раскрываемости. Палочная система не учитывала, какие именно составы преступлений выявлялись, зато стойко вела общий подсчет. Меня понимали с полуслова, когда я раскладывал весь алгоритм в отделах полиции в каком-нибудь глухом Шарыповском районе Красноярского края. Зачастую даже коррумпировать никого не требовалось, так что я научился экономить, замещая рискованный фискальный интерес насущным шкурным. Разумеется, некоторым активистам хотелось совмещать честь мундира с дополнительной монетизацией, и вот с ними работа особенно спорилась. Насыщенными были рабочие будни!
Всем правоохранительным институциям нужно выдавать отчеты с хорошими показателями. Я помогал выполнять нормативы. Наше бюро делало их работу за них. Мы писали протоколы допроса за следователей, обвинительные заключения за прокуроров в суд, и сопровождали судей при составлении приговоров. Какой-то безбрежный консалтинг развернулся. Это давало плоды в форме лояльности и сплоченности, если дело доходило до жалоб или обвинений. Рука мыла руку, и всем нравилось. К 2017 году наше адвокатское бюро выдавало показателей по числу всяческих проверок и арбитражных дел больше, чем коллеги по всей стране вместе взятые.
Кооперация шла с правоохранительными органами и других регионов. По мимо Красноярского края мы отлаживали и координировали деятельность в области защиты авторских прав в Иркутской области, Республике Хакасия, Республике Тыва, Забайкальском и Алтайском крае. В рамках такой творческой экстерриториальной экспансии нам приходилось оказывать обстоятельную методическую поддержку различных звеньев нашей схемы. От оперативных сотрудников, собирающих материал по ст. 146 УК РФ до судей, рассматривающих уголовные дела. Разные национальности имеют свое видение закона и его толкования, с ними приходилось работать обстоятельнее. Для следственных органов протоколы допроса нередко печатались в наших стенах. Макулатурной кабинетной частью в основном занималась мама, оперативную, координирующую и мотивационную работу оставлял за собой. И все звучало кристальной струей!
Юридическая симфония в таком исполнении гремела порядка десяти лет, а до того мама исполняла ту же мелодию соло. Я подключился еще в институте, но в отвлеченном фоновом режиме. Не было предметной фокусировки, были другие проекты и амбиции. Еще со школы хотел быть ФСБшником, куда вознамерился после университета, завалив госэкзамен. Провал проблемой не стал, равно как не стало препятствием отсутствие прохождения армейской службы. Их кастинг я довольно успешно проходил в течение всего лета, а мой куратор имел вполне оптимистичный настрой вплоть до финального испытания на полиграфе. После него они взяли паузу, и спустя месяц отвергли амбициозного разведчика. Так же перед носом оказались захлопнуты двери Прокуратуры и Следственного комитета. После того, как забуксовало поступление на службу даже в полицию, я уже твердо переориентировался на адвокатуру в след за мамой и бабулей.
Так вот, все это время, примерно с 2005 года мама вела деятельность в сфере защиты авторских прав, и вела вполне подвижно, потрясающими темпами. Много шуму, но денег именно у мамы от этого не прибавлялось. Можно сказать, поляну под меня застилали. Время подошло, и я подоспел. За весь период, а выходит более чем 13 лет, был охвачен колоссальный объем правонарушителей, как физических лиц, так и юридических. Только при моем участии приговоры по ст. 146 УК РФ получили около 1500 человек, сотни организаций были привлечены к гражданской и административной ответственности. В соответствие с классическим принципом встречного потенциала, закономерно формировался фронт недовольных, и откровенно злодейски настроенных лиц. Кроме того, не стоит сбрасывать со счетов макроэкономические факторы, в числе которых были разные кризисы.
Нарушители все больше жадничали до денег, и все яростнее сопротивлялись. Со временем начали консолидироваться уже на федеральном уровне, ведь аналогичную деятельность вели такие же представители по всей стране. Коллеги местами играли грязно, но до меня им было далеко, как мне нравилось думать. Выросла целая анти-антипиратская индустрия, т.е. мы боролись с нарушителями авторских прав, а они с нами, с судами, с прокуратурой и другими институциями. Все при деле. Не то чтобы уже некого было ловить, но молва об адвокатском бюро «Ананьевы и партнеры» разошлась по Красноярскому краю, Республике Хакасия, Республике Тыва, Иркутской области и еще нескольким регионам. Позже кутерьма докатилась до московских кураторов. На меня и маму постоянно писали какие-то заявления, наветы, обвинения, и где-то раз в квартал стабильно приходилось в этом участвовать, давать объяснения, штопать допросы.
Мало по малу, отказные материалы собирались в архивы, а объединенному фронту нарушителей даже сообща не доставало прыти проломить броню судебной, следственной и оперативной практики. Далеко не только мы работали с применением коррупционного ресурса, и по правде говоря, в московском офисе об этом прилично догадывались. Еще бы, ведь я и сам раскрыл карты. На очередном общем сборище подмосковного отельного комплекса под эгидой ежегодного обучения и повышения какой-то квалификации была пьянка. На размашистом подшофе я провел откровенную беседу с нашим куратором. Это была рыженькая симпатичная отличница, выпускница МГИМО, которая знала юридическую науку по хрестоматийным монографиям и авторефератам кандидатских диссертаций, а правоприменительную практику – исключительно по сериалам НТВ, новостям Первого канала и репортажам BBC.
Впрочем, ее мировоззрение было достаточно гибким для восприятия “серенькой” прикладной действительности. Где-то не очень глубоко в душе она догадывалась, что полиция вот просто так по заявлению каких-то там правообладателей шевелить погонами не начнет. Знала об этом она еще и по своему московскому опыту, где деятельной активности не было вовсе. Слишком беловоротничковыми оказались деятели, а ведь в Москве такие просторы! Эх, уже сейчас в 2021 году я порой поглядываю вокруг, и кожей чувствую какой здесь потенциал для творческой деятельности. Жаль, непоправимо жаль, что мне не хватило отваги двинуться на столицу году в 2013-2014. Странно, что центральному офису не хватило стратегической дальновидности пригласить меня в столицу.
Много воды утекло с тех пор, и солидную роль в развале антипиратского направления сыграла международная политика, как ни странно. Мощный удар по нам прилетел из крымских событий весны 2014 года. Правообладателями на софт были западные компании. Антироссийские санкции возвышали патриотические настроения в России, и вертикальные директивы ослабили пыл правоохранительных органов по защите заморских авторских прав. Впрочем, коррупционный подход всегда побеждал любой здравый смысл, и уж тем более какую-то там антизападную истерию. Вся популистская бравада оставалась в телевизорах, а на деле люди дела «делали вещи» повинуясь чистоте меркантильных порывов!