Страница 10 из 10
Дело в том, что, убедившись на практике в несостоятельности трудовой теории стоимости классической буржуазной политической экономии и ее прямой преемницы – политической экономии марксизма – и потеряв политическую инициативу в классовой борьбе, буржуазия испытывала потребность в экономической теории, позволяющей достаточно хорошо ориентироваться в повседневной буржуазной торгашеской практике и в то же время избегающей слишком глубокого проникновения в сущность явлений, грозящего, как это интуитивно чувствовало буржуазное классовое сознание, идеологически неприемлемыми теоретическими выводами. Так, одна из основных современных буржуазных экономических теорий – теория предельной полезности – „исходит из того, что в основе процесса формирования ценности лежат индивидуальные оценки (курсив мой – А. Т.) участников хоз. процесса“ (Энтов Р. М. – Экономическая энциклопедия. Политическая экономия, Т. 3, с. 314).
Вообще-то и трудовая теория стоимости возникла из нужд промышленного капиталиста, для которого моральной и психологической опорой была уверенность в том, что основой, на которой совершается купля-продажа, – стоимость, – является труд (труд „прошлый“, „материализованный“ в сырье и средствах производства, труд „живой“, приобретенный у рабочих, и труд (?!)14 самого капиталиста, организующего производство). Возникает, правда, коварный вопрос об их логической идентичности, но обыденному сознанию не до таких „тонкостей“.
Соответственно этому убеждению он „вполне обоснованно“ ожидал от торгового партнера полного возмещения „трудовых издержек“ (возмещения затраченных „постоянного“ и „переменного“ капиталов вместе с „прибавочной стоимостью“, возмещающей его собственные „трудовые затраты“).
Однако реализация этих притязаний, и это известно более чем хорошо, систематически наталкивается на существенные затруднения, которых, если стоимость есть труд, да еще и „общественно необходимый“, в принципе быть не должно – в противовес произведенной (если считать, что стоимость производится таким образом) в рамках одного субъекта товарного производства стоимости обязательно должен существовать соответствующий эквивалент, произведенный в рамках другого субъекта такого же производства (одного этого, вообще говоря, достаточно, чтобы хотя бы как минимум усомниться в истинности трудовой концепции стоимости).
Поскольку всем совершенно ясно, что под ценой товара скрывается нечто, являющееся основой ценообразования, и это нечто получило название стоимость, а определение его трудом оказалось несостоятельным, определить его необходимо было как-нибудь иначе. И буржуазное сознание пошло по пути наименьшего сопротивления, определив его на основе наиболее приемлемой для буржуазного индивидуализма философской концепции субъективного идеализма как оценку (то есть субъективное мнение) полезности вещей хозяйствующим субъектом.
Правда, такое определение не лишено даже формальных недостатков, определяя стоимость, основу цены, через оценку (по типу „масло масляное“), однако, видимо, лучше иметь плохое определение, позволяющее более или менее правильно ориентироваться в экономической действительности, чем не иметь никакого или руководствоваться заведомо ошибочным.
Если же попытаться определить объект этой субъективной оценки, то не так уж трудно выяснить, что он, в общем-то, достаточно реален. Но сначала необходимо уяснить, кто же это такой – „участник хозяйственного процесса“. Ясно, что это не приказчик в лавке („продавец-консультант“ на современный манер) и даже не генеральный директор фирмы. С полным основанием оценивать „ценности“ может лишь хозяин – владелец или собственник, экономический субъект, субъект сферы владения или собственности. Он, конечно, может и ошибаться, субъективно („комплексы моих ощущений“ – это не тела – это мои представления о них) завышая или занижая „ценность“, хозяйственную значимость принадлежащих ему жизненных средств, то есть то значение, которое имеют они для его жизнедеятельности в частности и функционирования вообще, в какой мере они влияют на эти процессы, однако не оценивает же он нечто существующее лишь в его воображении! (а тот, кто оценивает лишь существующее в его воображении, рано или поздно становится пациентом врача-психиатра, переходя, скажем так, в несколько иную качественную определённость).
Идеологическая неприемлемость исходной философской позиции субъективного идеализма (мало ли какой „комплекс“ преподнесут мне мои не всегда надежные ощущения!) ни в коей мере не должна служить препятствием для использования конкретных результатов исследований (в зеркале не предмет, а всего лишь его отражение, однако какое-то представление о предмете можно получить и по его отображению в зеркале). Поэтому очень многие теоретические выводы субъективистической буржуазной экономической теории могут оказаться весьма полезными при построении концепции, основанной на анализе взаимоотношений между субъектами сфер владения или собственности и их объектами и взаимодействия таких сфер друг с другом.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
14
Представителей и адептов „новой“ (воровской) постсоветсткой буржуазии эта ирония почему-то коробит. Им очень хочется (зачем?), чтобы и их деятельность тоже считалась трудом. Но в таком случае и карманного вора, весь „труд“ которого сводится к незаметному вытаскиванию содержимого вашего кармана, тоже придётся признать трудящимся человеком. И в результате придётся любую, даже антиобщественную и противоправную, деятельность человека признать трудом, что начисто лишает нас каких бы то ни было объективных ориентиров в области экономических отношений. Однако реальное положение вещей не зависит от наших желаний. Даже если очень хочется умереть честным человеком, всё равно придётся умирать тем, кем ты в действительности был.