Страница 3 из 93
На восьмом свидании, выпив чуть больше положенного и взявшись проводить её до дома, Гриша вновь завёл разговор об их отношениях в горизонтальной плоскости. Ксюша ответила то же, что и раньше. Гриша замолчал, нахмурившись, а позже, когда они подошли к Ксюшкиной квартире и она открыла входную дверь, вдруг впихнул девушку внутрь, процедив: «Ну хватит уже кобениться».
И неизвестно, чем бы дело закончилось, но, услышав шум, из кухни вышла Инна Васильевна. Сразу поняв, кто тут виноват, она долго размышлять не стала — схватила скалку и треснула Гришу по голове. Не сильно, но ему хватило, чтобы отпрыгнуть от отчаянно сопротивляющейся Ксюшки и зашипеть.
— А ну! — Инна Васильевна грозно потрясла скалкой перед носом у парня. — Сдриснул отсюда! И чтобы больше я тебя здесь не видела!
Повторять дважды не пришлось, убежал Гриша быстро. На следующий день попытался попросить у Ксюши прощения, но она отказалась с ним разговаривать и начала носить с собой электрошокер на всякий случай.
Вот так у неё окончательно отбили охоту встречаться с парнями…
— Ксюня! — заорала с кухни Инна Васильевна. — Кушать подано, садитесь жрать, пожалуйста! Слышишь?
— Слышу, — тоже крикнула Ксюша, вытирая мокрое лицо полотенцем. Быстро взглянула на себя в зеркало. Уставшее бледное лицо, брови широковаты, нос длинноват, губы пухловаты, а глаза так вообще — как две дырки от пуль на лице. Чёрные, зрачков не видно. И что они все в ней находят? Грудь, что ли? Она у неё довольно большая…
— Ксюня-я-я!
— Да-да, иду…
*
Котлеты были толстенькие, пышненькие, пахнущие чесночком. И слегка подгоревшие с одного бока. Инна Васильевна скромно положила Ксюшке две штуки подгоревшими бочками вниз, и девушка, добравшись до этих мест, закопала остатки — или останки? — поглубже в пюре. Пюре выбросить можно, а вот несъеденные котлетки Инна Васильевна ей не простит.
После ужина желудок Ксюши в ужасе начал просить минералки, пришлось выпить целую бутылку «Ессентуков» и на всякий случай заесть её таблеткой активированного угля. Уголь, как и подорожник, никогда не бывает лишним.
— Я на следующей неделе в командировку, — сказала вдруг Инна Васильевна. — В Пермь.
— Далеко, — заметила Ксюша меланхолично, выкидывая опустевшую бутылку в мусорное ведро.
— Да, не близко, — согласилась хозяйка квартиры. — Неохота… Но надо.
Инна Васильевна была представительницей почти вымершей ныне профессии «инженер». В командировки она ездила редко, но метко — неделями отсутствовала. И как бы странно это ни прозвучало, но Ксюша даже скучала по ней в это время. С Инной Васильевной было как-то веселее жить.
— Что-то ты мутная, — хозяйка квартиры прищурилась, изучая Ксюшу. — Случилось чего?
— Да так, — усмехнулась девушка, наливая чай в кружку. — У вас, Инна Васильевна, нет знакомой ведьмы?
— Хм. Я похожа на человека, у которого в подругах может водиться ведьма?
— Не очень. Но вдруг?
— Вдруг бывает только «хрюк».
— Это называется «эвфемизм», — брякнула Ксюша, опускаясь на табуретку и, наткнувшись на удивлённый взгляд Инны Васильевны, пояснила: — Когда какое-нибудь слово в фразе заменяют на другое, более нейтральное. «Хрюк» вместо «пук», например.
Собеседница оживилась.
— А если «нефритовый жезл»? Вместо сама знаешь чего.
— И это тоже. Значит, нет ведьмы? — Ксюша вздохнула. — Жаль…
— А тебе зачем?
— Да отворотное купила бы у неё.
— Интересно, — протянула Инна Васильевна. — Девушки обычно просят приворотное, а ты отворотное собираешься. Не люб ухажёр?
— Угу. И женат.
— У-у-у.
— И с детьми.
— Вот козёл! — возмутилась женщина. — Нефритовый жезл ему оторвать!
Ксюша засмеялась.
— Это без меня как-нибудь. Из меня отрыватель жезлов примерно такой же, как забиватель гвоздей.
Инна Васильевна тоже захихикала, вспомнив, как Ксюша однажды решила повесить картину на стену, но в итоге картина так и осталась неповешенной, зато сама девушка скакала по квартире, словно горная козочка, со всей дури вмазав себе по пальцам молотком. С тех пор ничего вешать или не дай боже чинить Ксюша не бралась.
— Ну а всё-таки. Чего делать-то будешь?
— Не знаю, Инна Васильевна…
— Эх, ты, — фыркнула хозяйка квартиры. — Не умеешь ты мужикам головы дурить, Ксюня. Учись, пока я жива. Найди себе мужчину, чтобы этого твоего… женатика отпугивал.
Ксюша чуть заметно улыбнулась. Она слишком хорошо представляла, чем может кончиться подобная авантюра… Виктор от неё всё равно не отстанет. И к списку поклонников можно будет прибавить предложенного «отпугивателя женатиков». Ну какой мужик откажется от добычи, если она сама плывёт к нему в руки? Правильно — никакой.
Единственный человек, которого Ксюша могла бы попросить сыграть роль своего мужчины, через неделю женится на её лучшей подруге, и портить им подготовку к свадьбе она не собиралась.
— Спасибо, Инна Васильевна. Я подумаю.
— Ну думай, думай…
3
На следующий день Ксюша взяла обед с собой и есть его отправилась в офисную кофе-зону. В результате на приём пищи было потрачено всего пятнадцать минут, и придраться начальству оказалось не к чему.
Нельзя сказать, что Виктор не пытался этого сделать. Но Ксюша была готова к атаке, и по любому его вопросу оказывалось, что она кругом молодец. И все работы в этом месяце вовремя сдаст, и на следующий месяц всё уже распланировано и отдано. Ни сучка, ни задоринки. И в конце рабочего дня Виктор, к удивлению Ксюши, сказал ей: «Молодец». Ну надо же! Может, не всё так безнадёжно?
В общем, Настя Венчур успела совершенно вылететь из Ксюшкиной головы. Но видимо, из Настиной головы Ксюша вылететь не успела — ребёнок позвонил сам ближе к шести часам вечера.
— Привет! — её жизнерадостный голос, как показалось Ксюше, был слышен на всю редакцию. — Ну как? Ты освободилась?
— Пока нет, — ответила девушка, покосившись на часы в углу монитора. — Ещё двадцать минут примерно.
— Ага! Тогда я тебя в холле первого этажа подожду, — заявила Настя и отключилась.
Вот тут-то и выяснилось, что нет — безнадёжно.
— А куда это ты собралась, Ксюш? — громко спросил Виктор со своего рабочего места. — Ты мне сегодня вечером понадобишься.
Галя рядом хихикнула. Да уж, прозвучало это двусмысленно.
— Для чего я тебе понадоблюсь? — поинтересовалась Ксюша, чуть слышно вздыхая. Началось в колхозе утро… то есть, в редакции вечер.
— Я хотел с тобой план обсудить.
— План? — девушка нахмурилась. — Но я же тебе по нему всё сказала ещё полдня назад.
— Перспективный, — ввернул Виктор, и Галя опять хихикнула. Ксюша хмуро на неё посмотрела: ничего, мол, смешного. Все знают, что перспективку можно вечно обсуждать, хоть весь вечер, ночь и ещё следующий рабочий день. Перспективка — она как Вселенная или человеческая глупость. Бесконечна.
— Может, завтра? Не убежит же.
— Нет, сегодня, — отрезал Виктор. Больной…
— Сегодня я не могу. Предупредил бы заранее. Я о встрече договорилась, отменить не получится.
Скрип начальственных зубов разнёсся по редакции. Галя Елецкая, трясясь от беззвучного хохота, упала на стол, а сидевший напротив Ксюши Вадим красноречиво вытаращил глаза.
— Ксюша. Так дела не делаются, — процедил Виктор. Она кивнула.
— Согласна. Но я всё равно сегодня не могу, извини.
— Да ладно тебе, Виктор, — подала голос Ольга Алексеевна, высовываясь из-за своей баррикады с лукавой улыбкой. — Я останусь, со мной сегодня обсудишь. А с Ксюшей завтра. Ничего же страшного, правда?
Перечить Ольге Алексеевне было трудно, да и чревато последствиями, поэтому начальство сдулось и нехотя согласилось.
Значит, казнь презренной Ксении Мартыновой назначена на завтра. Что ж… без боя она всё равно не сдастся.
*
Сияющая и счастливая Настя Венчур ждала Ксюшу внизу, уткнувшись в айфон со стразами.
— Привет, — сказала Ксюша, подходя к девчонке. Та подняла голову от телефона и сразу заулыбалась шире.