Страница 8 из 11
Приведенный пример наглядно демонстрирует методологические установки Хомского и специфику его взаимоотношений с экспериментальной традицией.
Завершая данную главу, хотелось бы еще раз отметить, что, хотя Хомский и не занимался семантикой вплотную, влияние его базовых методологических установок и мировоззренческих постулатов (обращение к рационалистической традиции XVII–XVIII веков, формальное описание языка, сводящее его к небольшому набору универсальных правил, независимость языковой системы от социокультурного контекста и т. д.) на дальнейшее развитие семантики огромно. Тому, как конкретно оно проявляется в претендующих на универсальность семантических теориях и что нового появляется в них, посвящена вторая глава.
Глава 2
Мировоззренческие основания и методология изоляционистских теорий в области лингвистической семантики
В данной главе речь пойдет о теориях, которые условно можно назвать фундаментальными[51]. В лексической семантике, как, впрочем, и в любой другой области науки, существует значительное число моделей ad hoc, более или менее успешно обслуживающих практические нужды исследователей в определенной локальной ситуации. Эти модели не претендуют на фундаментальность, их цель состоит в решении конкретных практических задач. Наряду с этим в областях знания, вышедших на уровень «нормальной науки» (Т. Кун), есть теоретические алгоритмы, задающие базовую парадигму для описания всех явлений в данной области, выступающие в ее рамках как универсальные объяснительные модели. В классической механике, например, эту функцию выполняют законы Ньютона, включая закон всемирного тяготения, в классической электродинамике – уравнения Максвелла. Мы остановимся в данной главе на теориях в области лингвистической семантики, которые претендуют на фундаментальность, исходя при этом из модели языка как автономной системы. В качестве таких теорий мы рассмотрим две: NSM (natural semantic metalanguage) – концепцию Анны Вежбицкой и модель «Смысл⇔Текст» Мельчука – Апресяна – Жолковского [52].
Идея естественного семантического метаязыка как основы для универсального семантического описания была предложена Вежбицкой в начале 70-х (в 90-е годы к разработке теории активно подключился Кл. Годдард). В это время основные работы, в которых описывался мировоззренческий базис и методология генеративной грамматики, были уже опубликованы, и, несмотря на критику Вежбицкой позиции Хомского [53], ее онтологические постулаты оказываются весьма близкими его установкам[54].
Для снятия возможных недоразумений нужно сразу подчеркнуть, что Вежбицкая как автор NSM-теории и как практически работающий лингвист производят впечатление двух разных людей. Лейтмотивом ее статей и монографий, посвященных работе с конкретным материалом, является утверждение о культуроспецифичности анализируемых понятий, которое часто обосновывается тщательным социокультурным анализом, а в ряде случаев дополняется выявлением определяющего влияния социокультурных факторов на семантическую эволюцию[55]. Более того, иногда, ощущая невозможность описания семантических процессов в рамках NSM-теории, Вежбицкая создает ряд теорий ad hoc, решающих локальные задачи[56]. В целом, можно сказать, что в непосредственном анализе она неявно исходит из антропоцентричной и культуроцентричной модели языка, кардинально противоречащей по своим мировоззренческим установкам концепции семантических примитивов. Этой составляющей ее исследований мы коснемся в следующих разделах книги. В данной главе речь пойдет о Вежбицкой исключительно как авторе NSM-теории.
Обсуждение модели «Смысл⇔Текст» также требует ряда предварительных замечаний. Во-первых, взгляды авторов заметно эволюционировали с середины 1960-х до конца 2000-х, и Ю.Д. Апресян, например, выделяет свои работы 1990-х – 2000-х годов в отдельный проект, генетически связанный с моделью «Смысл⇔Текст», но обладающий и рядом принципиальных особенностей. Этот проект обозначается им как «Московская семантическая школа интегрального описания языка и системной лексикографии» (Апресян 2006, с. 25). Однако, несмотря на все различия, базовые онтологические и методологические постулаты авторов сохранялись, что дает нам право работать, в первую очередь, с моделью «Смысл⇔Текст», отдельно остановившись на поздних работах Ю.Д. Апресяна и его группы. Во-вторых, в данной главе акцент будет сделан на семантической составляющей модели. Ее синтаксическая составляющая строится на постулатах, близких постулатам Хомского, проанализированным в предыдущей главе (ср.: Апресян 1990, с. 124).
Переходя к непосредственному обсуждению, рискну начать с одного «наивного» утверждения. Я думаю, не-лингвист не сможет понять, что значит «Олег претендует на этот кусок сыра» или «“Спартак” в этом году претендует на золотые медали» из толкования «Z претендует на Y» = «Z требует, чтобы Х предоставил Z-у Y, потому что Z считает, что имеет право получить Y» (Апресян 1995, с. 109) или осознать, каков смысл выражений «душа болит», «большой души человек», «душа ушла в пятки», прочитав следующее описание: душа: one of two parts of a person people can» t see this part because of this part, people are not like other living things because of this part, a person can feel many things when this person thinks about something because of this part, a person can be a good person (because of this part, a person can live with God) because of this part, good things can happen inside a person other people can» t know what happens in this part if this person doesn’t want them to know it it is good if other people can know it it is good if a person wants other people to know it (Wierzbicka 2005, p. 273–274).
Кажется, что следовать подобным описаниям при освоении языка – все равно, что учиться плавать по инструкции («примите в воде горизонтальное положение», «поднимите левую руку», «погрузите ее в воду под углом 130–150°», «одновременно совершайте вертикальные движения прямыми ногами» и т. д.).
Обычно на подобную реакцию, в которой я далеко не оригинален, следует ответ: приведенные описания не предназначены для не-лингвистов, они составляют один из элементов лингвистки как строгой науки (cр., напр., замечание о Толково-комбинаторном словаре в: Мельчук 1995, с. 5–6). Об этой научной строгости в дальнейшем и хотелось бы поговорить. Строгая наука в ее классическом понимании должна опираться на непротиворечивую систему методологических принципов, имеющих характер интуитивной очевидности, и предлагать объективную, т. е. независимую от конкретного исследователя, процедуру верификации получаемых результатов, другими словами, обладать определенными объективными критериями истинности. Попробуем посмотреть, какие методологические принципы лежат в основании моделей Мельчука – Апресяна – Жолковского и А. Вежбицкой и какие процедуры верификации сделанных утверждений предлагаются авторами.
2.1. «Естественный семантический метаязык» А. Вежбицкой
Мы начнем анализ с модели А. Вежбицкой, в которой ответы на поставленные вопросы даны более отчетливо. Основные положения NSM-концепции Вежбицкой можно сформулировать следующим образом: α) В рамках любого языка может быть выделено базовое ядро, состоящее из так называемых «семантических примитивов» – простых, интуитивно ясных слов, не подлежащих определению. Значение каждого слова данного языка может быть выражено в виде определенной конфигурации семантических примитивов (Wierzbicka 1972, p. 10–16; Wierzbicka 1980, p. 2–33; Wierzbicka 1985, p. 336–338; Wierzbicka 1996, p. 9–12; Goddard 2002, p. 5, 16)[57]. α1) На значение слова не влияют значения других слов в лексиконе. Более того, чтобы сравнивать различные слова или описывать эволюцию семантики какого-либо слова, надо сначала определить сравниваемые значения через семантические примитивы[58].
51
Данная глава представляет собой переработанный и дополненный вариант работы: Глебкин 2007б.
52
В приведенной выше последовательности имен я следую за установившейся традицией (cм., напр.: Кронгауз 2005, с. 259).
53
Критику идей Хомского см., напр., в работе: Wierzbicka 1996, p. 6–8, 17–19.
54
Методологически близкую подходу Вежбицкой теорию, в которой связь с идеями Хомского явно обозначается автором, представляет собой концептуальная семантика Р. Джакендоффа (Jackendoff 1983, p. 77–127; Jackendoff 1990; Jackendoff 2002, p. 123–131, 152–195; Jackendoff 2010 p. 6–14). Анализ этих влиятельных для современной теоретической лингвистики работ остается за рамками данной книги, потому что в методологическом отношении они не содержат ничего принципиально нового по сравнению с работами Вежбицкой и Хомского.
55
См., напр., работу, посвященную семантической эволюции понятия Angst и влиянию работ Лютера на эту эволюцию (Вежбицкая 2001, с. 44–125), или исследование лингвоспецифичности понятия fair и культурных причин такой лингвоспецифичности (Wierzbicka 2006, с. 141–170). См. также общие установки Вежбицкой в работе: Wierzbicka 2010, p. 90–93, 144–150. Нужно отметить, что Вежбицкая активно использует NSM-толкования в своем анализе, однако они не добавляют почти ничего к следующим за ними и/или предшествующим им комментариям и, осмелюсь сказать, вполне могли бы быть опущены без ущерба для конечного результата.
56
В качестве иллюстрации можно сослаться на разработанную А. Вежбицкой концепцию «cultural scripts», несмотря на утверждения ее автора, методологически не связанную с NSM-теорией (см., напр.: Wierzbicka 2002), или предложенную ей модель описания концептов «народной биологии» (см., напр.: Wierzbicka 1985, с. 212–217).
57
Авторы постоянно отмечают, что данная операция требует большой семантической чуткости, в частности, учета аллолексии и полисемии (см. Wierzbicka 1996, p. 185–210; Goddard 2002, p. 20–32).
58
«…since the meaning of a word is, as I have been arguing all along, a configuration of semantic primitives for each word, its meaning can (and must) be defined positively, regardless of the meanings of any “neighbouring” words in the lexicon. The meanings of different words can overlap (as abc overlaps with bed), but both the similarities and the differences can be stated only after the meaning of each word has been identified» (Wierzbicka 1996, p. 170).