Спартакилада

Как всегда, в сознание врывается назойливая трель телефона. Ну здравствуй, мой лучший друг.

— Привет, бродяга. — тепло приветствую Ганса.

— Хало, затворница! Ну как, чё там?

Закатываю глаза. Поразительно. Человеку двадцать восемь лет! Слушаю его речи на модных показах, выставках, где он представляет свои проекты, ведь прекрасно владеет речевыми навыками. Но со мной же просто нечто. Где набрался таких оборотов? Но честно, я не обижаюсь. Да и Ганс мне без конца твердит, что «с лучшими корешами, так и базарят, потому что, чё панты колотить!»

— Норм. Сок пью. А ты?

— Огонь, парюсь над новым замыслом. Лад, твою сессию снова запрашивают. Ты как? То, что мы с тобой уже здесь отбомбили с «Бьюти», сработало на ура, но они предлагают тебе еще краткосрочный контракт. Сумма огромная. Что скажешь?

— Мне деньги нужны. Без проблем. Скажи сроки.

Ганс удивленно замолкает и размышляет некоторое время. Понимаю, есть над чем задуматься. Дочери обеспеченных родителей нужны лавандосы.

— Ты не общаешься с родными? — осторожно спрашивает он.

— Ну почему. Общаемся. Правда только по делу. Ганс, — напряженно тяну — Зачем тебе все это? Ты же знаешь все обо мне. Мне реально было сложно принять, что из-за гиперопеки, меня лишили сам понимаешь кого. А это больно, на минуточку. Да и еще вранье этой беременностью. — снова возвращаюсь в те события — А потом…налаживать все было стыдно, да и предала я его, понимаешь. А с этим не каждый…смирится.

— Лад, он здесь.

— Как? — пораженно вздыхаю я — Почему здесь? Думала, что уехал.

— Дура ты, Ладка! Какая ты дура! — констатирует он, как данность — Еще около месяца здесь работать станет. Поняла? И еще, он не забыл.

Молчу, сказать нечего. Я немая. Качаюсь в кресле, обхватит себя руками и прижав судорожно трубку к уху. «Спартааак»-резонирует мое тело, оно зовет его.

— Как твой прилизанный Тео? — неожиданно спрашивает Рус, вырвав меня из неги обжигающих волн.

— Ганс! Он не мой! Просто парень рассчитывает завоевать мое сердце.

— А ты?

— Пошел ты, Ганс! Понял? — неприкрыто злюсь на него. — Вали к Оле! Иначе наберу ей и сдам, что опять достаешь меня.

— Нет! Только не это. Ольга защищает тебя, как львица. Только на твоей стороне. Поэтому, если нажалуешься, то она меня точно из дома выпрет, ночевать на коврике.

— Так тебе и надо! — не жалею я его — Все! Надоел. Скажешь, когда съемка. Пока.

Он здесь. Мозг тревожно сигнализирует. А тело уже плавится. Я так скучаю. Если бы хоть кто-то знал, как я тоскую по нему. Все это страшно долгое время. Спартак моя ноющая страсть и вечное, больное влечение, с привкусом горечи на губах. Три года мои мысли только около него. Только Архаров делал меня многогранной, окрылял, просто…любил. И только с ним я была счастлива.

Помню каждое прикосновение, каждый поцелуй, каждое движение. Время не стерло выражение его лица, закрывая глаза, безошибочно воспроизвожу в памяти каждую черту.

Если бы знать, как поступить в той или иной ситуации, то мы никогда не сделали бы ошибок, которые привели к разрушительным последствиям. Но ведь не хватило информации и ума, конечно. Нужно уметь думать, но мой арсенал заполнен импульсивными скоропалительными решениями, поэтому я осталась без любимого человека.

Год просто рыдала, даже пришлось посещать психолога. Ганс звонил, рассказал, что беременность Куликовой всего лишь миф, но было поздно, я уже обидела Архарова. А когда готова была поговорить я, то уже не отвечал Спартак. И мой мир раскололся. Исчез и развалился. Вот так я и повзрослела. Маленькая, залюбленная Лада выросла.

Плотнее закутываюсь в плед. Не смотря на теплую погоду, мне холодно.

Три года я не подпускала к себе никого. Когда Тео попытался меня поцеловать, выдержала с трудом. Нет, он хороший, преданный, верный, но слишком правильный, все всегда по полочкам. Даже зубы чистит по расписанию. Занудный, педантичный. Я даже не понимаю иногда, ну что он привязался? Ведь есть кругом лучше, красивее, живее. А я, это…я.

Спартак часто снится ночью. Однажды, ощущения были настолько сильными и явными, что, проснувшись не понимала, почему он не рядом. А если в счастливую ночь, вижу во сне, как мы неистово, исступлено, необузданно занимаемся любовью, то утром становится несоизмеримо больно от того, что рядом нет самого желанного человека на всей планете.

Звук входящего сообщения взрывает мои беспокойные мысли еще сильнее.

Ганс: «Завтра вечером в двадцать часов съемка. Жду.»

Быстрый парень, кует железо, не отходя от кассы.

44

Дверь в мою гримерную открывается, поворачиваюсь на звук и напарываюсь взглядом на Спартака. Он стоит, подпирая плечом стену и проникновенно смотрит. Я молчу, не в силах произнести ни слова. Только впиваюсь в него и веду глазами по вожделенной фигуре. Рассматриваю, не стесняясь. Он замер в напряженной позе, чуть наклонил корпус вперед, словно готовится по сигналу стартовать по одному ему известному направлению. Изучаю любимые глаза, которые, будто лазерным лучом исследуют мои, выражают злость, граничащую с кричащей лаской.

— Здравствуй, Лада. — хрипло произносит он.

Как официально.

Не в силах ответить, просто киваю. От звука его голоса на глаза наворачиваются непрошенные слезы. Он здесь. Замечает мою раздробленность, заходит, прикрывает за собой дверь и садится рядом. От его тела идет горячая волна, или мне кажется. Чувствую его. Всего. Прикрыв веки, вдыхаю полной грудью, дышу им, наполняю легкие. Мой. Бывший мой.

— Как ты? — тихо спрашивает он.

— Нормально. — все, что могу произнести — А ты? — взгляд в глаза.

— Тоже в порядке.

— Как на личном? — смотрит мимо меня.

— Вполне себе. — вру ему — А у тебя?

— Тоже хорошо. — взгляд прямо в глаза, но на дне зарождается буря — Ее зовут София.

Значит София. Ну так тому и быть. Что же теперь? Все правильно. Но почему так ноет сердце?

— Поздравляю! — выдавливаю из себя улыбку — Я рада за тебя.

Какая — то неведомая сила поднимает меня с дивана и, встав, я застываю. За мной поднимается Спартак. Стоим в полуметре и яростно сканируем друг друга. Он хватает меня за плечи и встряхивает.

— Чему ты, блядь рада? Что мы проебали свою жизнь? Ммм? Скажи мне, Лада!

— Отпусти меня. — пытаюсь отодрать его кисти от своих плеч, но только соприкасаюсь, и начинает бомбить.

Спартак тоже вздрагивает и судорожно выдыхает, замирает, как изваяние. И еще ровно через секунду, отталкивает к стене и прижимается всем телом, просто прибиваем своим, впаиваясь. Слышу только дыхание и горячий шепот на пылающей коже шеи.

— Ты…Вечно выбиваешь меня из колеи. Я….не могу тебя забыть. Понимаешь ты или нет! — повышает он голос. — Сука, ты, Киратова!

Жалит мои губы своими, проникает в меня, нагло и безоговорочно, поглощает жадно. И я не отстаю. Целую так, что сейчас могу планету с оси подвинуть. А как же не целовать? Три тягучих года я вспоминала его вкус, а сейчас чувствую. Как же мне этого не хватало. Так какого черта, между нами, все время кто-то стоит? Какого черта, я спрашиваю?

Тороплюсь, куда и сама не знаю, сую под его рубашку руки и провожу ладонями по пояснице, не выдерживаю и немного задеваю ногтями его раскаленную кожу. Спартак вздрагивает и идет мурашками. Еле слышный стон пробивает его дыхание. Не останавливаюсь, глажу всю дрожащую поверхность спины, то ли просто трогаю, то ли царапаю, сама не понимаю. Понимаю одно, если перестану трогать, просто погибну.

Спартак подхватывает меня и сажает на широкий подоконник. Раздвигает мои ноги и становится между ними. Одной рукой поддерживает под спину, а второй, удерживает подбородок и заставляет на себя смотреть. Я не знаю, что происходит, изо всех сил цепляюсь за реальность происходящего, и не выдерживаю это дикого взгляда, а он все смотрит, не отрываясь.

— Не забыла. — рывками доходят слова. Видимо нашел, что искал в моих глазах, иначе не спросил бы.