Спартакилада

Деда стоит около забора, на котором что-то висит. Тряпка какая-то, блин. Интересно, как она туда попала. Ну ни бабуля же ее повесила, у нее везде армейский порядок и разбросанные тряпки, это нонсенс для нас.

Дед стоит среди псов, которые лежат у его ног и задумчиво изучаетэтона заборе.

— Адам, почему ты вышел без кофты? — строго спрашивает она.

И вот она метаморфоза. Мой несокрушимый дед теряется. Выжив в сложное экономическое время, росший отчаянным бандюганом и дворовым пациком, победивший большое количество конкурентов и достойно занявший свою нишу, теряется.

— Леночка, ну так тепло же.

— Ну где тепло? А твоя спина? — поднимает брови бабуля.

Сейчас начнется. Она помешана на его здоровье. А он бегает от ее лечения со скоростью спринтера.

— Ну не беспокойся, все будет в порядке. Обещаю. Ты лучше посмотри, что я нашел. — переводит он ее внимание легко и умело, впрочем, как всегда.

Деда пододвигает лестницу и снимает тряпку с забора. И я вижу, ни шиша это не тряпка, а мужские спортивные штаны, причем очень знакомые. Очень!

У ба очень удивленное лицо.

— У нас были гости. Ты кого-нибудь звала? Нет? Ну я тоже не звал. — дед поворачивается в мою сторону — Ну что? Твой гость?

— Нет! — невозмутимо заверяю я — Первый раз вижу.

Разворачиваюсь и убегаю к себе. Ну, Спартак, тебе конец!

Мои меня больше не подкалывали. Только пришлось выслушивать смешки, которые доносились из столовой. Заразы!

На следующий день решаю пропустить занятие и заняться одним делом. Не рассчитываю ни на что, но надо решить, иначе не знаю.

Кинув пакет на заднее сиденье, еду к дому Архарова. Нужно вернуть то, что парень забыл на моем заборе. Испытываю смешанные чувства. Но вернуть ему в универе это, будет по крайней мере странно. Да и неудобно. А вот домой смотать и высказать все, что я думаю по этому поводу, нормально. Ибо, не фиг лазить, где Макар телят не гонял. Еле-еле отговорилась от подколов моих домашних. Кто да что! Краснела, как помидор.

Благо Филатов сориентировал, где живет Спартак. Надеюсь, что он тоже пропускает занятия, ведь автоматы по предметам у нас одинаковые. Да и отдать вещь его родителям будет странно. Или я себя таким образом успокаиваю, не знаю. Предлог? Возможно. Запуталась к чертовой матери.

За окном неспеша мелькают светофоры, плывут остановки. Я тихо двигаюсь, погрузившись в свои мысли. Улыбаюсь воспоминаниям о том, как реагировали мама и папа на мою сессию. Мама так радовалась, кричала мне в камеру, что я молодец и все так здорово получилось. Глаза светились счастьем и гордостью, эмоции просто через край. Папа помалкивал, но его манера держаться говорили о многом. Он в деда. Внешне спокойный, а изнутри бьет фонтан такой любви и нежности, что сносит. Мои золотые, замечательные! Люблю не могу.

Я даже не заметила, как навигатор привел в Лесково. Подобный нашему поселок на закрытой территории. Правда наш окружен сосново-еловым лесом, а этот смешанным, да и тот виднеется вдали. Отметившись на въезде, тихо выруливаю на улицу.

Еду, отыскиваю дом Архаровых. Вот он-дом № 5. Смотрю на высокий закрытый забор, который окружает участок. Хватаю пакет и нажимаю кнопку звонка. Через несколько секунд замок щелкает. Странно, и не спросили ничего. Захожу на территорию. Даааа! Вот это домина. Огромный, в стиле шале. Панорамные окна, ассиметричная, надежная, основательная крыша. Дом двухуровневый.

Их тут табор живет? Места предостаточно везде. Кручу головой. Красота! Необыкновенной прелести цветы стелются живым ковром вдоль фактурной дорожки, переливаются всеми нежными оттенками, будят непреодолимое желание потрогать это бархатное чудо. Не удерживаюсь, присаживаюсь и трогаю! Боже! Как приятно, просто сказка какая-то, а не растения.

Осматриваюсь дальше. Справа блестит голубая вода огромного бассейна, алмазные блики раскинулись по поверхности. Ветер немного шумит, вода бьется о край бортов. Если на мгновение прикрыть глаза, что я и делаю, то как на море. Но лучше бы не закрывала. Сочи, Спартак, я, вода. Меня словно кипятком обдает. Ругаю себя, размечталась! И вообще, что я тут хожу, как у себя дома. Отдать пакет, высказать своё "фу!" и свалить. Вот мой план.

Поднимаюсь по фигурному огромному порогу и настойчиво звоню в дверь, которая немедленно открывается.

Спартак. Голый. По пояс. О, боже….Опускаю глаза вниз. Штаны висят на бедрах. Низко. Очень. Смотрю, не отрываясь, на живот Архарова, точнее на рельеф пресса. Огонь! Ахиллес! Не помню сколько стою, но Спартак снимает мой палец со звонка на двери и за руку заводит в дом. Как только дверь за нами закрывается, он сразу дергает меня на себя и впивается в губы.

Мои мозги больше мне не принадлежат, как и тело. Сразу наступает оцепенение. Его губы самые волнующие, самые интригующие, самые-самые. И что делать теперь? Я не могу больше сдерживаться и делать вид, что мне все равно. Нет, конечно! Нет! С трудом отрываюсь от Архарова.

Не говорю ничего, смотрю теперь в его глаза. И он на меня. Молчим. Я протягиваю ему пакет со штанами. Как-то все не так началось, как я планировала. Архаров вместо того, чтобы взять мешок, дергает снова на себя. Впечатывает наши тела друг в друга и, долго, жадно, глубоко, меня целует. И пакет зажат между нами.

29

У меня подкашиваются ноги. Его губы просто бесчинствуют, и он так обнимает, что не могу сдержаться, и в ответ тоже касаюсь. Злосчастный полиэтилен валится на пол. Архаров на секунду отрывается от меня и тягуче смотрит в глаза. А в них такое непонятное, все намешано. И страсть, и чувственность, и черт знает что еще.

Привлекает, примагничивает, вяжет толстыми нитями. Купаюсь в звездном взгляде, тону, гибну. Мне кажется, что я медленно умираю. Только не от боли, а от эйфории, экстаза, несоизмеримого удовольствия. Пальцы горят и покалывают. Хочу ощущать, прикасаться к нему. Срывает стоп, и я сама трогаю его везде. Обнаженную грудь, крупные плечи. Пока веду по ним руками, Спартак прикрывает глаза и шумно, тяжело дышит.

Его реакция заводит, дарит уверенность, что ему нравятся мои касания. Чувствую под своими ладонями, как его тело покрывается мурашками. Взгляд, брошенный на меня, из-под полуприкрытых ресниц, возносит на невероятную высоту.

Целую. Сама. Так целую, что дрожим оба. Не могу оторваться. Сладкий, вкусный язык отвечает мне. Боже, эти губы…Никто и никогда меня так раньше не целовал. Спартак пытается контролировать себя изо всех сил, но все же срывается. Он лихорадочно лезет мне под джемпер, гладит голую кожу спины, шарит везде, где только достанет.

Я вздрагиваю. Руки то прижимают, то еле прикасаются. То усиливают напор, то ослабляют. Пальцы, словно невесомые бабочки, выводят узоры на голой коже. Даже это простое движение дезориентирует и заставляет сознание то пропадать, то появляться.

На месте устоять невозможно, качает, нет твердой почвы под ногами. Не пол, а трясина. Переходим с места на место, не отрываясь друг от друга. Да и как устоять, когда ноги подкашиваются. Дыхание сбито, движения рваные, хватаемся друг за друга, не прерываем телесный контакт. Если отлипну сейчас от него и прекращу ощущать, задохнусь и умру.

Спартак подхватывает меня, закидывает мои ноги себе на бедра и куда-то несет. Все равно куда. Мне все равно! Мне так хорошо в его сильных руках. И пусть меня проклянут все, но сейчас ни за что не откажусь, чтобы не предложил. Не смогу.

По пути все еще целует, ласкает горячим языком горящую кожу. Каждый след его губ оставляет на мне пылающие метки, ладони жгут, плавят. Языки сплелись, губы впились. Бьет волнами тока. Как не сойти с ума и остаться хотя бы немного в здравом уме? Страсть, граничащая с безумием. Опускаю губы на его шею, касаюсь кожи, веду по ней губами. Спартак вздрагивает и сильнее сжимает мои бедра, ускоряет шаги.

…Заносит меня в комнату и бросает на кровать. Тут же ложится сверху, нависает надо мной на вытянутых руках. Смотрит не отрываясь, словно путник, бродящий по изнуряющей пустыне и вдруг обретший источник воды и тени. Его губы что-то шепчут. С трудом разбираю. Я практически оглохла от происходящего. Лицо Спартака выражает крайнюю степень сногсшибательной разнеженности. Я отзеркаливаю, потому что мне тоже важно, чтобы знал, что я…что мне…не все равно.