Страница 14 из 18
– Вот именно, Томас, вот именно, что разницы нет! – голос Вуда сразу узнала.
Низкий, с хрипотцой, он действовал на меня странно, от него по телу пробегали сотни мурашек, а внутри разливалось тепло и еще что-то непонятное, незнакомое.
– Гер, что ты собираешься делать? Она ведь не просто человек. Ты же не можешь этого не видеть. Да она даже не поддается твоему влиянию! А это куда опаснее, чем если бы ты увлекся обычной девушкой!
– Да причем здесь это?! – закричал Вуд. – Я не питаю к ней никаких чувств! Ты знаешь, что мне неинтересны люди. Меня интересуют ее силы, и, как ты заметил, она не поддается моему воздействию и контролю. Даже глазом не моргнула, когда попытался ей внушить, что действительно подобрал ее на трассе. И вообще мне непонятно, что ты так волнуешься, Томас?
– Я не волнуюсь, но лучше бы ты ее в больницу отвез, а не тащил сюда. Неизвестно, кто она. Впрочем, как знаешь, Герберт, тебе виднее! Ты уже сообщил о ней в Синклит?
– Нет, для начала улажу вопросы с ней и полицией, а затем сообщу. Да и Сильфида, скорее всего, уже передала сведения о новенькой.
Мужчины затихли, и спустя несколько секунд дверная ручка начала проворачиваться. У меня сердце забилось быстрее и перехватило дыхание. Я не знала, то ли прятаться, то ли бежать, чтобы они меня не заметили. Дверь наконец слегка приоткрылась, и я не придумала ничего умнее, как постучать в нее и сделать невинный взгляд, вроде как только что подошла, а вовсе и не подслушивала.
– Кристина?
– Да, я… эм… Искала кого-нибудь…
«Боже, говори уже хоть что-то, не молчи», – ругала и корила себя на чем свет стоит. Пока подслушивала, все мысли растеряла от их непонятного диалога. И что значит это его «пытался внушить»?
– Ты искала кого-нибудь… для?.. – Вуд протянул последнее слово, чтобы я могла закончить фразу.
Но тут я встретилась с ним взглядом и не смогла оторваться от насмешливого блеска его глаз, а в голове почему-то звучали слова: «Я не питаю к ней никаких чувств». Что за глупость? О чем я думаю? Неинтересны ему люди, а кто интересен – звери, что ли?
– Э-э… Да я просто решила спуститься…
Черные глаза смотрят, моргают, и я слышу:
– Кристина, ты еще слаба, пойдем. Провожу тебя наверх.
Тут я очнулась от созерцания его лица, так как наверх мне не хотелось идти совершенно и оставаться одной тем более.
– Что?.. Нет, я не хочу. Если ты не против, я бы перекусила. Да и пора мне уже…
Мужчина тут же изменился в лице, сжал губы, и на его скулах заиграли желваки. Злится? Почему?
– Давай так: для начала я прикажу, чтобы тебя накормили, затем доктор осмотрит рану и, если есть необходимость, сделает перевязку.
Он опустил взгляд на мое декольте, спустился ниже, показывая на повязку. Затем еще ниже и уставился на мои голые ступни. Обувь я так и не нашла, пришлось топать босиком. Пока он откровенно разглядывал мои пальцы и щиколотки, выглядывающие из-под длинного халата, его глаза почернели сильнее, а воздух, кажется, нагрелся на пару градусов. Я испытывала неловкость от его пристального внимания, меня это порядком нервировало. Стояла переминаясь с ноги на ногу, поджимая пальцы, не зная, куда себя деть.
– Да, и нам следует о многом поговорить! – хрипло добавил Вуд. Еще секунда, и меня аккуратно подхватили на руки, опасаясь причинить боль. – Пол холодный, заболеешь! – ответили на мой немой вопрос.
Попечитель пронес меня в арочный проем в стене, и мы попали в столовую. Опустив меня на мягкий стул, отодвинутый от немалого размера стола, Герберт обошел его и разместился точно напротив.
Интерьер здесь был такой же, как и в круглом зале, – вся мебель из натурального темного дерева, стены выложены замысловатой каменной мозаикой. Небольшой камин и два кресла возле него создавали уютный уголок в холодной на вид обстановке. Над головой висела люстра со множеством ламп в форме свечей, она спускалась с высокого потолка на тяжелой грубой цепи.
В проеме арки появились женщина и паренек лет двенадцати, оба несли серебряные подносы с блюдами. Не мешкая, они расставили перед нами глубокие тарелки и разложили приборы. А у меня снова возник вопрос: когда Вуд успел распорядиться, чтобы принесли еду? Он постоянно был рядом со мной, не отлучался, не звонил.
– Когда ты успел… – смотрю я вслед уходящим женщине и пареньку.
– Что успел? – говорит с равнодушным видом и нисколько не сбившимся дыханием, словно не он секунду назад нес меня на руках.
– Нет, ничего, – бурчу я себе по нос.
Герберт протягивает руку и поднимает крышку большой фарфоровой супницы, из нее исходит потрясающий аромат. Изящным половником он наполняет мою тарелку содержимым, больше похожим на соус, чем на суп. В нем много мяса и овощей. У меня текут слюнки. Не обращая внимания на Вуда, отламываю кусок свежего хрустящего хлеба и опускаю его в свою тарелку. Он пропитывается соусом, и я тут же съедаю его, едва не мурлыча от удовольствия. Продолжаю уверенно поглощать свою порцию и повторяю так несколько раз подряд, пока первый голод не стих. Только тогда поднимаю глаза на хозяина замка. Он улыбается.
– Что? Я голодная. Была, – добавляю возмущенно.
– Нет, все в порядке, продолжай.
– А ты что не ешь?
– На тебя приятнее смотреть.
– Уф… – Я фыркаю, пожимая плечами, и доедаю все из тарелки.
– Кристина, нам необходимо обсудить некоторые моменты, – отстранившись к спинке стула и сложив руки на груди, сообщил Вуд.
– Да, и давай начнем с того, почему ты солгал о том, где меня нашел! – говорю и повторяю его позу.
Вуд ухмыляется моему вопросу. Приподнимает бровь и еле заметно качает головой, словно я сказала что-то неразумное и по-детски наивное. Я игнорирую его ухмылку и продолжаю:
– Я прекрасно помню, что ты нашел меня в подвале, и с тобой была светловолосая девушка!
У меня в голове все смешалось, но это я отчетливо запомнила, не могло же такое померещиться, а если так, то он все же может быть причастен к моей беде. Как будто прочитав мои мысли, Герберт со вздохом и глубочайшей усталостью произнес:
– Кристина, не выдумывай того, чего нет на самом деле. Я тебя не похищал, мне это ни к чему.
– Тогда как ты меня нашел? Я находилась не в городе, а бог знает где, в лесу. В каком-то подвале! – Я начинаю закипать и повышаю голос, вместо того чтобы помолчать и не злить своего возможного пленителя.
– Я непременно все объясню, только боюсь, ты не поверишь. Ну, хорошо, нужно с чего-то начинать. – Кажется, последнее он сказал больше для себя, чем для меня. – Вспомни, пожалуйста, после того как в тот вечер позвонили в дверь, ты ее открыла или нет?
– Разве это имеет значение? Меня все равно выкрали из кампуса. Дверь могли выбить и оглушить меня.
– А яркий свет? Ты говорила про него дважды. Что ты чувствовала, когда он появлялся?
Да что он несет?
– Послушай, я очень вымотана этими событиями, я устала, хочу поехать к себе и забыть все как страшный сон. А ты мне про двери и свет!
– До чего же ты упрямая и не видишь перед собой даже слона.
Хотела сказать: «Слона не вижу, а вот сумасшедшего – да. И очень отчетливо». Но сдержалась. Надо отсюда выбираться.
– Тогда говори яснее, как меня нашли, и я пойду наконец! – выпалила я.
– Я пытаюсь рассказать, но ты не слушаешь или не хочешь слышать! – махнул Вуд рукой, теряя терпение. – Этот разговор ни к чему не приведет, Кристина. Пойдем, проведу тебя в комнату и позову врача, чтобы осмотрел рану.
Сопротивляться не было смысла, к тому же болезненные ощущения в бедре усилились, так что осмотр был необходим. Оставшись одна в спальне в ожидании доктора, я стала прокручивать в голове события последних дней. Такое чувство, что все это не могло произойти со мной. За каких-то два дня я побывала на вечеринке в клубе, и, как ни странно, это оказалось совсем не плохо. Моя подруга наконец-то решилась выйти замуж за Пита. Они хорошая и красивая пара. Моя встреча с Вудом и наш танец. Затем меня чуть не сбила машина. После – похищение. Сколько времени я пробыла в том подвале? И вообще какой сегодня день? Наверно, мне не меньше суток пришлось дрожать от холода. И вот я здесь, в доме у попечителя университета. Если этот замок можно назвать домом. Не много ли событий? Передо мной возник образ Вуда. Черные глаза, в которых не видно просвета, манили меня, притягивая своей необычностью. Он привлекательный мужчина, чего уж кривить душой. Один взгляд чего стоит, словно он видел столько всего, что простым смертным не понять.