Страница 7 из 13
– Потому что… Давай честный обмен. Я отвечу на твой вопрос, а ты на мой?
Интересное предложение. Говорить о себе у меня особого желания не было, но вот узнать, почему Оден так беспокоится о своей… неживой собаке, оказалось чрезвычайно любопытно. Помните, я говорила, что любопытство меня погубит? Так вот, я была все ближе к подтверждению этой истины.
Но паузу выдержала, потому что требовалось залезть поглубже в костер. Выкинула из центра несколько деревяшек и залезла. Вот! Отлично!
Еле сдерживаясь, чтобы не застонать от удовольствия, ответила:
– Да, давай. Только если вопрос мне совсем не понравится, я откажусь, а ты придумаешь другой.
– Хорошо, – с легкостью согласился Оден. Он все еще поглаживал косточку, будто не веря, что держит ее в руках. – Франциск – подарок моей мамы. К сожалению, так вышло, что в моей семье не все его любили и… он умер. Я его похоронил. А после того, как от моей семьи ничего не осталось, выкопал и воскресил. – Оден говорил сухо, отрывистыми фразами, что выдавало пусть застарелую, но уже пережитую боль.
Вот как. Не знала, что он сирота. В принципе, как и я. Я вообще о нем не так много знала. Некромант, гений нескольких поколений, вредный, как самый жуткий магистр-старикашка, умный. Предотвратил две атаки на королевство, ссорился с королем на каждом собрании, вступал в дуэли более сорока раз за год, срывал балы…
Это официально, а если собрать слухи, интересного наберется куда больше. И тайные пропажи людей, и шпионаж, и чего ему только не приписывают… Но, с другой стороны, обо мне ходили такие же слухи, хотя половина из них далека от правды.
Пожалуй, сейчас я честно могла признаться в том, что мне очень хочется узнать о навязанном муже побольше.
Глава 7
Оден
Почему-то все считают некромантов странными. Иногда даже умудряются выделять из остальных магов в какую-то отдельную категорию. Почему никто не считал странными, допустим, магов огня, которые заползали в центр костра и прикрывали глаза от наслаждения?
Я смотрел на Игнис. Хорошенькая. Вот именно такая: перемазанная сажей (и когда только успела?), уставшая, со спутанными волосами, в начавшей тлеть ночной рубахе. Вон, рукав уже почти догорел, обнажая плечо. Эх, жаль, остальная часть одежды не сгорела, я бы посмотрел.
Обнаженных женщин я видел предостаточно, но Игнис интересовала меня не только как девочка на ночь, но и как спутница, как возможная подруга. И потому будоражила куда сильнее, чем все те дамы невероятных красот и прелестей, которых я имел счастье (а иногда и несчастье) узнать поближе. А поддразнивать Игнис, цепляясь как мальчишка, было особым удовольствием, которое неизменно поднимало настроение. Пошутить, посмотреть, как она злится, а потом сделать вид, что я ни при чем. Правда, расплачиваться за каждую шутку придется звонкой монеткой – ремонт спаленного магессой огня имущества не такой уж дешев.
Хотя…
Глаза, в которых полыхал огонь, искры, вспыхивающие на кончиках пальцев, весь облик потрясающего по силе огненного мага… Это зрелище стоило самой звонкой монеты.
Мой единственный друг Вольрет сказал бы, что я влюбился, но после всего того, что со мной случилось, вряд ли я способен испытывать это чувство. Однако уважение, дружбу и заботу Игнис я смогу дать. Она наверняка не знает, что жрец – самый главный прихлебатель короля – сделал наш брак магически неразрывным. И нам в любом случае придется долго жить друг с другом. Желательно, конечно, счастливо, потому что в том, чтобы отравлять кому-то всю жизнь своим присутствием, приятного мало.
Ничего, потом я специально выделю время для разговора с этим чудесным служителем бога. Найду много-много времени. Возможно, в дальнейшем у нас с Игнис установятся более доверительные отношения, и со жрецом мы будем разговаривать уже вдвоем. Потому что никто не имел права заставлять нас заключить такой брак, даже сам король.
Я и сам понял, что случилось, лишь тогда, когда попытался хитростью проявить брачный рисунок на запястье Игнис. Вместо стандартного количества магии пришлось влить в два раза больше, чтобы все светилось, как положено. Пара-тройка месяцев в запасе была, прежде чем расход сил начнет сказываться. Признаться в этом Игнис? Ни за что, она же гордая. Скажет, что нет смысла страдать, просто надо все сделать. Ну, или попробует меня сжечь. Даже предположить не могу, у какого варианта больше шансов.
Но дело-то в другом. Дело в принуждении. О таком даже подумать мерзко. И пусть это не физическое насилие, но под гнетом обстоятельств, по приказу насилие останется насилием. Принуждение, пусть моральное, всегда останется принуждением. После такого наладить отношения уже не получится. Возможно, с кем-то другим и вышло бы, но не с Игнис. Слишком гордая, слишком сильная. А такие не гнутся, лишь ломаются, когда напор становится невыносимым. Поэтому придется терпеть, ждать и надеяться, что Игнис изменит свое отношение ко мне. Так же, как я когда-то изменил свое к ней.
Первое впечатление было не лучшим. Да, во дворце она была поразительно красивой. Красивой, гордой, неприступной и… казалась взбалмошной, не умеющей держать себя в руках, ядовитой и упивающейся своей вседозволенностью. А еще холодной, несмотря на то, что ее огонь очень часто полыхал на пятых точках неугодных и дураков, а ее шутки нередко повышали температуру в бальном зале или на собрании короля в самом прямом смысле этого слова.
Честно, я ее понимал. Все эти дураки, которые по какой-то причине звались правительством, все эти послы, которых нужно было сажать на кол, а не отправлять в другие страны, вся эта аристократия, которая чудила отнюдь не безобидно…
Я бы тоже над ними подшутил. Но, пожалуй, чуть более скрытно и чуть менее добро. Не так свободно и в глаза, как она. И этим, пожалуй, она меня тогда безмерно раздражала. Лишь намного позже я понял, зачем она это делала. Если бы не делал скидку на ее возраст, не считал ее глупой, то догадался бы и сам, а так… спасибо принцу, что подсказал.
Мы с Игнис даже пару раз начинали магические дуэли (когда серьезно не сходились во мнении), но никогда не заканчивали: разнимал или король, трясущийся над своими золотыми колоннами, или принц, которому мы принесли клятву верности. Возможно, когда-нибудь мы бы сцепились всерьез, если бы принц не решил со мной поговорить.
– Послушай, Оден… Не мое это дело, но присмотрись к леди Игнис. Она не такая инфантильная, какой может показаться. К тому же она на моей стороне и желает королевству процветания не меньше тебя. Подумай сам: если бы она время от времени не будоражила своими выходками высший свет, не устраивала целые представления, прямо рассказывая обо всех проступках аристократов, то все те люди, которые привыкли к беззаконию и вседозволенности, не распосаялись бы окончательно? Она неплохо «почистила» наше прекрасное высшее общество.
И тогда я присмотрелся. И досмотрелся. Ни у одного приличного аристократа, который заботился о своих подданных и честно вел дела, ни у одного слуги (не считая парочки, которая пыталась подсыпать яд младшей сестре принца) не было конфликтов с леди Игнис. Она планомерно избавлялась (морально, по крайней мере) от наиболее неприятных людей из высшего общества. Граф Лоздик, который имел обыкновение развлекаться со слугами против их воли и любил охоту на редких магических животных, после разговора с Игнис уже четвертый год не покидал своего поместья. А если верить сплетням слуг, то и из спальни своей не выходил. На всякий случай. Потому что Игнис пообещала поджарить его и подать на обед своим саламандрам. В первый раз она его только напугала, зато при второй встрече демонстративно села за королевский обеденный стол рядом с Лоздиком и кормила свою ящерку сырым мясом, приговаривая:
– Кушай, моя хорошая, возможно, тебе посчастливится скоро отведать кое-что поинтереснее.
Как она умудрилась протащить сырое мясо на королевский обед – тот еще вопрос. Большинство аристократов до сих пор пытаются выведать этот секрет, потому как пронести что-то запрещенн вроде собственной еды (в которую легко положить отраву и подсунуть нужному человеку) через внутреннюю королевскую службу до того инцидента считалось невозможным.