Любовь против нелюбви

– А я и не человек, – пожала плечами Мэгвин. – Я из Старшего Народа. Мы тут были до людей, и не исключено, что и после них останемся, когда они переубивают друг друга в конце концов. Правда, ещё и оставят после себя хаос и разруху, ну да с таким бороться мы умеем.

Тьфу, и тут всё не слава богу, думала Катерина. Какой такой Старший Народ? Сидит, как человек. Говорит, как человек, ест-пьёт тоже как человек. И как на ведро присаживается, Катерина тоже видела. Ниточки разноцветные? Ну, может, Катерина тоже так умеет?

Она посмотрела на свою руку и очень сильно пожелала себе таких вот ниток. Много. Разных. Мотками. Можно в корзине, или в ящике каком, чтобы не рассыпались.

Эффект не замедлил себя ждать и поразил Катерину до падения челюсти, как сказали бы сыновья. На стене появилось изображение – как в телевизоре. Три-дэ. Корзина, в ней моточки ниток. Светящихся. Разноцветных.

Мэгвин расхохоталась.

– Да ты молодец, – сказала она, просмеявшись. – Умеешь создавать невероятно сильные иллюзии.

– Это… иллюзия? – нахмурилась Катерина.

– Она самая. Но не-маг не отличит от реальности – некоторое время. И судя по тому, что хорошо держится – в эту иллюзию ты вложила порядочно силы. Как ты это сделала?

– Ну, – Катерина смутилась, – пожелала. Сильно.

– Значит, в непонятной ситуации – желай. Если не сможешь убедить противника – то хотя бы отвлечёшь. Надо же, сильная ментальная магия. А если потренировать, то иллюзию может увидеть только тот, на кого её наслали, и больше никто. Понимаешь?

– Да, – медленно сказала Катерина. – Понимаю. А можно так сделать, чтобы меня увидел только кто-нибудь определённый? Или вовсе никто? Заморочить голову.

– Именно. Внушить. Убедить. Можно. Ты умела убеждать раньше?

– Умела, – без этого умения в школе делать ничего. – И объяснять умела.

– Это хорошо, – кивнула Мэгвин. – Пригодится. Давай дальше. Что ещё видишь, что можешь потрогать.

И дальше уже был урок – такой нормальный, хороший урок. Мэгвин тоже хорошо умела объяснять, и не только про магию, а про мир вообще. И оказывалось, что магическая сила – это очень большая часть мира, прямо его движущая сила. И даже если какие-то вещи говорит и делает не маг, а обычный человек – они тоже имеют смысл и результат, потому что всегда бывают услышаны. Например, для урожая нужно благословить посевы, а когда тот урожай собран – то поблагодарить. Потому что, конечно, и само собой что-то вырастет, но с помощью-то вернее. Как с удобрениями. И порядочный лорд позаботится об урожае – потому что ему и самому богатеть, и людей кормить, а сытые люди служат лучше.

Это да, думала Катерина, и в школе лучше всего работали те учителя, у кого от заработка зависело в жизни не всё. У кого были богатые мужья или родители, кому помогали. А кто сам колотился на одну зарплату – или на зарплату и кучу дополнительных часов в разных школах города, и ещё репетиторство – там уже сил на придумать что-то особо и не оставалось. Так что да, сытый сотрудник работает лучше, факт.

Попутно выяснялось что-то о местной политической системе. Наверху – король, то есть сейчас – королева, а землевладельцы-дворяне приносят ему присягу и подтверждают свои права на земельные владения. Какое-то навороченное средневековье, конечно. Но есть парламент – надо же. Только всё равно – что приговорит тому парламенту королева, то он и сделает. И где та королева с парламентом, и где та дыра, в которой Катерине довелось оказаться! Тут, поди, новости гонцами доставляют!

Оказалось – да, гонцами, всё так. Но – как всегда, имеются исключения. Мэгвин достала из сундука небольшое зеркало и протянула Катерине. Хорошее зеркало, очень чистое, в ажурной оправе.

– Возьми. Мне не нужно, а тебе пригодится. Если встретится в твоей жизни другой маг – сможешь связываться.

Оказывается, кроме жизненной силы и ментальной магии, была ещё стихийная. И у Катерины, то есть – у тела, были слабые задатки именно стихийной магии. Ей не удалось услышать камни дома – как бы она ни старалась и как бы хорошо Мэгвин не объясняла теорию. Но ей с первой попытки отозвалась вода в бочке – выплеснулась навстречу, и пришлось понять, как потом собрать её в ту бочку обратно. У Катерины не вышло, и Мэгвин сделала это сама, и велела тренироваться завтра. Воздух, оказывается, отвечал за магическую связь на расстоянии – Мэгвин объяснила, как это происходит, и они даже попробовали – Катерина смотрела в зеркало, а Мэгвин в плошку с водой. Не получилось. Мэгвин сказала – значит, будем молиться, чтобы высшие силы послали в здешние края ещё какого-нибудь мага.

А потом приступили к огню, как раз совсем стемнело, и даже корзинка Катеринина на стене погасла. Оказалось, что магическое освещение – это не так и сложно. После того как поймёшь, как вызывать огонь на кончиках пальцев. Он всё время рвался наружу, но Катерина сказала ему – цыц! – и это сработало. Мэгвин смотрела – и изумлялась.

– Впервые вижу такую сдержанность и такое владение собой, – восхитилась она.

Попробовала бы она на родительском собрании продавить сбор денег на ремонт класса. Или провести урок в классе, который, по сути, класс коррекции, а формально – обычный, и в нём сидят не справляющиеся с собой дети, и от них нужно получить нормальный обычный результат! Да и педколлектив – та ещё банка с пауками.

В общем, магия оказалась интересной практикой. Катерина пока особо не понимала, как это может облегчить ей здешнюю жизнь, но – кто ж его знает, вдруг?

Мэгвин предположила, что стихийная магия и бытовая, которую оставили на утро – это свойства тела, а ментальная – свойство самой Катерины. Потому что покойная Кэт ничего такого не демонстрировала никому и никак, а ей бы непременно пришлось.

Катерина не поняла – почему бы пришлось, ей смертельно хотелось спать, и она даже не могла заставить себя умыть лицо на ночь. Мэгвин посмеялась и объяснила – так выглядит упадок сил у мага. Лечится сном, едой и плотской любовью. Лучше – если с магом, но просто человек тоже сойдёт.

Тьфу, бесстыдники, думала Катерина, засыпая, и здесь у людей одно на уме. Ну какая тут плотская любовь, если не можешь ни одним пальцем пошевелить?

Она проснулась среди ночи в полной темноте и поняла, что не сможет спать дальше, если не дойдёт до угла и до ведра. Пошевелилась, потом вспомнила о новообретённом умении. Маленький светящийся шарик возник на кончике пальца и немного рассеял мрак.

Что-то вздохнуло сбоку, у края постели. Катерина вгляделась – и чуть не заорала, остановила многолетняя выдержка. Потому что на кровати лежала, свернувшись клубком, лисица! Рыжая лисица с пушистым хвостом, как в зоопарке!

Зверь услышал её всхлип, проснулся, повёл мордой в её сторону. И произнёс сонным голосом Мэгвин:

– Ну чего уставилась? Делай, что там тебе надо, и спи дальше! Ночь на дворе!

После такого больше ничего и не оставалось – сделать, что надо, и спать. Потому что ночь на дворе.

12. О быте и о лечении

Следующее утро началось, как и другие – умыться, одеться. Увы, за ночь стены домика Мэгвин никуда не делись. Как бочка в одном углу, ведро в другом, стол, лавка, солома на полу и птицы за окном.

Мэгвин объяснила, что в окне не стекло, а каменная пластина. Стекло существует, его привозят издалека, из Фаро, это на далёком Юге, Мэгвин там не была и не знает точно, где это. Когда она была… тут колдунья запнулась, вздохнула и продолжила уже другом голосом.

– Много лет назад в Телфорд-Касле обновили все окна, заказали торговцам большую партию оконных стёкол, даже с запасом – довезли-то не все, как ни старались. И некоторое время в замке было светло. Потом стёкла много где побились, а заменять их никто не стал. Переставляли, скажем, в покои милорда из комнат прислуги. Поэтому многие окна в замке просто закрыты зимой ставнями – и всё.

– И почему так? – недоумевала Катерина. – Денег нет, что ли?

Так-то хорошие тёплые окна поставить – и дома непросто! Сколько она фирм перепробовала и сколько отзывов в сети перечитала, пока выбрала и договорилась, чтоб поменяли! Здесь, выходит, тоже с этим не так легко?