Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 4 из 11

Эти слова прозвучали как-то особенно громко, в полной тишине, царившей в комнате. Марина Леонидовна смотрела на меня широко раскрытыми глазами, и кажется, поверить не могла в то, что я ей только что сказала.

– Пошли! – она вдруг начала перекладывать бумаги и технику в сторону и быстро поднялась, оказавшись сантиметров на двадцать выше меня. Модель!

Женщина четким, уверенным шагом двинулась на выход, а я быстро засеменила за ней. Было интересно куда она меня ведет и какое это имеет отношение к собеседованию.

Я вообще плохо понимала, что происходит. Всегда думала, что собеседование, это сложный процесс, требующий максимального внимания как со стороны соискателя, так и со стороны работодателя. По крайней мере, моя самая первая встреча с директрисой школы, Тамарой Петровной, была именно такой.

Она принимала меня в своем шикарном кабинете, за мощным столом, который казался океанским лайнером, бороздящим морские просторы. Строгий взгляд из-под опущенных век, хмуро сведенные к переносице брови и холодный голос – вот, что ждало меня, когда я пересекла порог ее владений. Несмотря на то, что декан рекомендовал меня и Лизу, Тамара Петровна была настроена очень решительно – проверить нас, подходим ли мы для ее элитной школы.

И надо сказать, несмотря на то что, как мне казалось, я провалила все тесты и беседы, она в итоге оказалась довольна моими результатами.

Здесь же все происходило совсем по-другому.

Мы проходили многочисленными коридорами, и я, по правде сказать, запуталась в поворотах. Казалось бы, квартира, но ее площадь впечатляла. Когда мы наконец, подошли к очередной двери, Марина Леонидовна приложила палец к губам. Приоткрыв дверь, она предложила мне войти. Нахмурившись и не совсем понимая, что происходит, я заглянула внутрь и обомлела. Это оказалась детская комната, правда об этом говорило только наличие кроватки и небольшой свалки игрушек. Серые стены, темные шторы и такой же темный ковер на полу. Мрачно и жутко.

Но меня поразило больше всего не это.

В кроватке, распластав руки в стороны, мерно посапывал ребенок. Темные волосики, курносый носик, сладкие пухленькие губки и круглые щечки. Хорошенький пацан, который во сне показался мне маленьким ангелом.

Сердце рухнуло вниз.

Оглушительно!

И тут же разбилось.

Я бы так стояла и любовалась им бесконечно.

Но почувствовав руку у себя на плече, развернулась и поймав взгляд Марины Леонидовны, вышла из комнаты, притворив за собой дверь.

– Справишься? – совершенно неожиданно для меня, спросила женщина и мы вновь двинулись по коридору обратно.

– Да!

Я не сомневалась. Не могла себе этого позволить. И почему я раньше сопротивлялась? Почему и предположить не могла, что один только вид такого крошечного существа перевернет все мои чувства внутри. Что мысли поменяются стремительно, заполнив сердце и разум любовью.

К чужому ребенку. Постороннему ребенку.

– Мальчика зовут Игнат. – сообщила мне Марина Леонидовна, когда мы вернулись обратно в гостиную. – Проживание здесь, круглосуточное. Выходной в понедельник. Питание включено. Все условия работы, договор и инструкции отправила тебе на почту. Приступаешь завтра.

Женщина уже углубилась в ноутбук, что-то быстро печатая. Ее голос звучал уверенно.

А я не сразу сообразила, что меня взяли на работу.

– Почему? – хрипло, с прерывающимся дыханием произнесла и сама подивилась своему голосу. Внутри все сжималось от восторга и страха одновременно. Неужели? Неужели теперь я буду няней маленького чуда?

Марина Леонидовна подняла на меня глаза и с секунду внимательно изучала мое лицо. А потом выдала то, чего я совсем не ожидала.

– Егор Дмитриевич ценит в людях честность. Фальш, ужимки, притворство на дух не переносит. Поэтому и я выбрала тебя. Ты честно сказала, почему хочешь поменять работу.

Вот это да!

– Мне нужно уладить вопрос с прежней работой.  – попыталась придать голосу хоть немного уверенности и спокойствия.

– Хорошо. Если возникнут трудности, сообщи, у меня есть выход на директора. Но завтра в восемь утра приходи. Собери нужные вещи, потому что ты будешь с ребенком круглосуточно, и отпрашиваться не рекомендую. Потому что, Егор Дмитриевич не любит, когда его подчиненные создают ему неудобства.

Я понимающе кивнула и поднялась.

– Спасибо вам.

Я была благодарна этой странной, но сильной женщине.

– Сама себя благодари. Я за тебя ничего не сделала. – хмыкнула она и легкая улыбка появилась на ее лице, придав ей озорной вид.

Я уже хотела было отправиться на выход, как Марина Леонидовна вдруг внимательно оглядев меня с ног до головы, прищурилась и строго так заявила:

– Только предупреждаю сразу, на Егора Дмитриевича не заглядывай. Он мой!

Глава 4

– Ааааааааа! Варька! Поздравляю!

Визг подруги разлетелся по всей квартире, потому что мы общались по громкой связи. Все-таки, она замечательная!

– Да пока не с чем поздравлять. – с легкой улыбкой я перекладывала вещи в чемодан, попутно размышляя, что еще из самого необходимого мне может понадобиться. – Опыта у меня совсем нет. Скачала сейчас пару книг, вечером перед сном начну читать.

– Правильно! – тут же заявила Лиза. – Варь, ну это же чудо, не иначе! Я так за тебя рада!

– Лиз, я если честно, очень боюсь. – присела на кровать и обвела взглядом комнату. – Там такие условия, будто я своей жизни лишаюсь. Жить в том доме…

– Подожди, ты же сама сказала, что квартира обалденная! – я даже представила, как Лизка нахмурилась. – Готовить, убирать, стирать не надо. Гулять не возбраняется – бери малыша, да гуляй! Знаешь, с зарплатой в три раза больше, чем в нашей школе, такие “неудобства” можно потерпеть.

– Это да, но жить в чужом доме! – сомнения иногда одолевали меня. А справлюсь ли? Смогу ли жить там, быть под постоянным контролем. Это не так просто, как кажется на первый взгляд.

Но как только я вспоминала малыша, на душе становилось тепло.

– Варь, все мы делаем какие-то вещи в первый раз. – резонно заявила подруга. – Я не знаю, кто этот Егор Дмитриевич, но мне кажется, что никакой катастрофы, от того, что ты будешь жить в его доме в качестве няни для его же ребенка, уж точно не будет.

Конечно, все мои отговорки и тревожные мысли по большому счету уже не имели значения. Потому что, я согласилась. Потому что, с завтрашнего дня у меня начинается совсем другая жизнь!

Весь вечер я провозилась со сбором вещей и уборкой в квартире, потому что придется как минимум на неделю ее закрыть. Успела позвонить папе и сообщить новость, пообещав в свой самый первый выходной день приехать к нему и все подробно рассказать. Он был рад, по его голосу я чувствовала, что идея со сменой работы ему понравилась. Я еще очень хорошо помнила его полные боли глаза, которыми он смотрел на меня, после того, как я выписалась из больницы.

Химиотерапия далась мне тяжело. Впрочем, как и всем, кто проходил ее вместе со мной. После операции, когда наконец получили результаты анализов, и назначили первый курс, я провела его в больнице. Даже вспоминать было страшно. До сих пор от мыслей об этом, подступала непроизвольная тошнота, а тело буквально трясло от слабости и неприятных ощущений.

Через неделю после ее окончания меня выписали, и здесь мне помог отец, который всегда был рядом. Его забота, любовь и внимание вытягивали меня из темноты, придавая хоть какой-то смысл жизни. А потом, через двадцать дней опять все началось по новой. Я ездила в дневной стационар, где мне капали лекарство, отравляющее, выжигающее все, что только возможно в организме. А под вечер начиналось…

Не помню, как я пережила эти пять месяцев ада. Пять курсов терапии, уничтожившей не только злокачественные клетки, но и вообще всю меня.

И теперь, смотрясь в зеркало, я видела другую себя. От той прежней, огненной и солнечной девушки не осталось и следа.

Я благодарила Бога за то, что дал мне второй шанс. Но жить не хотелось. Видеть длинный, еще сиреневатый шрам на животе, было неприятно. Как и осознавать, что там, внутри нет того, что делало меня женщиной. То, что дало бы мне возможность стать мамой, быть полноценной.