Черный Принц

И на этот раз ответа из Авиньона король не дождался. Однако если папа надеялся таким образом погасить или хотя бы отложить войну, успеха он не добился.

В конце июня Эдуард Вудстокский прибыл в Сандвич, где должен был присоединиться к армии и вместе с ней отправиться во Фландрию — единственную страну из могущественной когда-то коалиции, сохранившую верность союзу с Англией. Принцу недавно исполнилось 15 лет, и с точки зрения современников он достиг того возраста, когда юноша становится мужчиной и воином. Эдуард был силён, отважен, энергичен, переполнен жаждой сражений и славы. Его сопровождали придворные, в том числе Гийом де Сент-Омер, Эдмунд Уонси, Ричард де Ла Бер, Роланд Дениз, а также главный повар Ричард Рейвен: опасный заморский поход, считал Эдуард, вовсе не повод отказываться от вкусной пиши.

Армия численностью более 2000 человек погрузилась на 300 судов. Флот вышел из гавани Сандвича во второй половине дня 3 июля, это было воскресенье, и направился к Слейсу, куда подошёл два дня спустя. Туда же прибыл из Гента лидер фламандцев Якоб ван Артевельде, верный союзник англичан, чтобы обсудить детали предстоящей кампании. Несколько дней длились празднества, юный принц получил достаточно возможностей, чтобы показать себя во всей красе и своим рыцарским поведением без малейшего намёка на рисовку завоевать уважение делегации фламандцев.

Французы считали, что на встрече Эдуарда Ши Артевельде непременно должны были обсуждаться самые зловещие планы — будто бы речь у них шла о том, что фламандцы согласны принять принца Уэльского в качестве правителя Фландрии вместо их исконного господина Луи де Дампьера, который бежал от восставших горожан и укрылся в Париже. Эти слухи весьма отдалённо соответствовали действительности, ибо в Слейсе действительно шли жаркие дискуссии о сюзеренитете над графством, но совсем в другом аспекте. В результате долгих обсуждений свет увидела весьма бестолковая и беззубая хартия, обнародованная 19 июля. В ней заявлялось, что Эдуард III, как король Франции и сюзерен Фландрии, любезно примет графа Луи, несмотря на его враждебное поведение в прошлом, но с одним условием — тот должен принести ему оммаж. Впечатление такое, что этим бессмысленным документом стороны хотели прикрыть выявившиеся у них принципиальные разногласия. Таким образом, принц Уэльский не стал правителем Фландрии — и, скорее всего, ему такой вариант никто не предлагал.

Тем временем Якоб ван Артевельде был вынужден спешно вернуться в Гент, где был убит во время уличных беспорядков. Гибель союзника поломала все планы Эдуарда III, поскольку фламандские города, занятые производством сукна, сильно зависели от английской шерсти, но их жители временно пришли в полное замешательство. А сохранившая присутствие духа знать имела в большинстве своём профранцузскую ориентацию и по-прежнему считала своим сеньором изгнанного графа де Дампьера. Поэтому на какое-то время Фландрия перестала быть безопасной базой для английских войск, хотя в целом англо-фламандский альянс благополучно пережил эту неприятность.

Эдуард Вудстокский, следуя примеру отца, отплыл из Слейса сразу же после получения известия о смерти Артевельде. Летняя гроза заставила корабли повернуть на север, и на рассвете 26 июля часть английского флота вошла в Даунс — удобный рейд между песчаной 16-километровой банкой Гудвин-Сэндз и восточным побережьем Кента. Остальные суда рассеялись по юго-западной оконечности Северного моря и поодиночке находили путь домой в течение ещё нескольких дней. Так бесславно окончилась первая военная экспедиция Эдуарда Вудстокского, где ему ни разу не удалось даже обнажить меч. Впрочем, его вины в этом не было.

Вскоре принц получил приглашение на заседание королевского совета. Он спешно отправился в Вестминстер, где советники восемь дней подряд обсуждали, как оправдать провал фландрской экспедиции и как дальше вести себя с Францией. Их решение не отличалось оригинальностью — они настаивали на подготовке новой кампании и отправке подкреплений английским войскам в Бретань и Гиень. Шерифам графств были разосланы велеречивые письма, в которых им давались инструкции, как вести разъяснительную работу с населением: во-первых, англо-фламандский альянс крепок как никогда, во-вторых, поспешное возвращение армии вызвано исключительно внезапно налетевшей бурей, нарушившей победоносные планы вторжения во Францию.

Одновременно все магнаты получили распоряжение начать набор военных отрядов. В числе первых такой приказ пришёл принцу Уэльскому. Он отнёсся к исполнению своих обязанностей гораздо ревностнее, чем сам король. Разосланные им уполномоченные по рекрутскому набору начали работать незамедлительно — уже с 29 сентября. К концу октября принц намеревался лично привести снаряженный им отряд в Портсмут, назначенный местом сбора. Однако Эдуарду Вудстокскому опять не суждено было испытать свои силы в военном походе. Совершенно неожиданно он получил королевское предписание явиться не в Портсмут, а в Вестминстер на заседание совета. Там принц узнал о кончине Жана де Монфора. После неудачной осады Кемпера ставленник англичан тяжело заболел и 26 сентября умер, оставив после себя пятилетнего сына, также носившего имя Жан. Теперь этому мальчику предстояло сыграть роль знамени, под прикрытием которого англичане могли распространять своё влияние на Бретань.

Советники сошлись во мнении, что экспедиция на континент так или иначе необходима, однако начинать её немедленно ввиду наступающей зимы по меньшей мере неумно. Кампанию решили отложить на следующий год — Столетняя война, как и большинство войн средневековья, протекала без лишней спешки.

Первые приказы о сборе судов королевская канцелярия разослала 1 января 1346 года. В них говорилось, что флот должен собраться в Портсмуте до 16 февраля. Однако сильные штормы затрудняли прибрежное судоходство: непогода заперла большинство кораблей в портах, а те, кто отважился всё-таки выйти в море, были сбиты с курса и изрядно потрёпаны бурей. Поэтому дату сбора король счёл необходимым перенести сначала на март, затем на середину Великого поста, и, наконец, на 30 апреля.

Военные приготовления сопровождались изрядной шумихой, целенаправленно поднятой вокруг экспедиции: духовенству вменялось в обязанность организовать шествия и молитвы за здоровье короля, а провинциалу Ордена доминиканцев и приору францисканского аббатства Святого Августина в Лондоне 15 марта было поручено изложить народу суть претензий Эдуарда III на корону Франции — просто, доходчиво и авторитетно.

Снова была пушена в ход неоднократно использовавшаяся наживка — брак с принцем Уэльским. На этот раз обольщению подвергся король Португалии: «Даны полномочия сэру Роберту де Стрэттону, канонику Чичестерскому, и знатоку законов мастеру Ричарду де Саэму на ведение переговоров о браке между Эдуардом, принцем Уэльским, и Леонорой, дочерью Афонсу, короля Португалии и Алгарве. Подобным же образом надлежит договориться, чтобы Леонора прибыла в Англию, а также о том месте, в которое она должна прибыть»26.

Воспользовавшись тем, что экспедиция была отложена на 1346 год, Эдуард Вудстокский позаботился о подарках к грядущему Рождеству. Широта души не позволяла ему обойти кого-либо своим вниманием. Поэтому список адресатов был длинен, а роскошь даров ошеломляла. Принц не забыл никого — ни родственников, ни придворных, ни слуг:

«Золотая чаша эмалированная, весом в четыре марки[30], купленная 24 июня; новогодний подарок королю... Золотая пряжка с большим рубином сверху и двумя маленькими ниже, двумя маленькими изумрудами в верхней части и одним большим в нижней, двумя алмазами по сторонам, и шестью жемчужинами тремя группами с двумя алмазами посредине — для леди Изабели, сестры принца. Пряжка с изображением Мадонны, один матовый рубин сверху с тремя алмазами вокруг, двумя жемчужинами на двух выступах и двумя изумрудами по бокам пряжки, с одним матовым рубином внизу, и шестью жемчужинами тремя группами (в центр каждой из которых включён большой изумруд) около указанного рубина — для леди Джоанны, сестры принца»27.

30

В данном случае — весовая единица, примерно 2 фунта или около 900 граммов.