Страница 8 из 14
Она посмотрела в сторону окна. Чёрная решётка с этой стороны и виноградная лоза с улицы. Сквозь листья свет сюда почти не проникает. Напоминает комнату в больнице, в которой лежал мертвец.
Она вдруг почуяла кисло-горький запах.
Это ещё что? Перегар вперемешку с дешёвым одеколоном?
Только теперь она заметила, что под столом кто-то есть. Наклонилась.
На коврике, отвернувшись к стене, лежит какой-то мужик в застиранном и мятом спортивном костюме и домашних тапочках. Спит.
Он что, тоже пленник? Или его оставили здесь как надзирателя? Если надзиратель, то почему он не на диване, а под столом?
Словно почувствовав на себе взгляд, мужик хрюкнул и повернулся лицом. Распухший нос с красными прожилками, потрескавшиеся губы и небритый подбородок.
Какая-то пьянь, прости господи… Не надзиратель, точно. Разве могут бандиты доверить охрану такому?
Вряд ли.
Тогда зачем он им?
10
Шмель высыпал грибы на журнальный столик и взял один из них. Пальцем потрогал серо-жёлтую шляпку в чешуйках.
– Странные они какие-то… – Он поднёс гриб к носу и понюхал. – Плесенью пахнут.
– А какая тебе разница? – Боксёр вставил в пистолет обойму до щелчка. – Ты давай думай, как мы ими тех двоих кормить будем.
– Обыкновенно: берёшь и кормишь.
– Какой ты умный! А если они не захотят? Опять бить?
– Ну, придётся. – Толстяк хмыкнул. – Куда ж деваться?
– Идея твоя была – значит, ты и пинать их будешь.
– Запросто. – Шмель бережно положил гриб обратно в кучку. Почесал живот. – Можно ещё связать их как следует, а зубы пассатижами выломать, чтобы ложка пролазила.
– Ты больной, Шмель, откуда у тебя такое в голове берётся?!
Шмель ухмыльнулся:
– Меня в детстве не любили, и теперь я с отклонениями.
11
Бедро в том месте, где зацепила машина, снова заныло. Наташа села на диван, сдвинула юбку и осмотрела синяк.
Ого! Это теперь на неделю, не меньше.
Дотронулась пальцем до ссадины на колене.
Хорошо бы обработать… Но зелёнки поблизости нет, а выпрашивать её у бандитов как-то не хочется.
Мама дорогая – на ладони кожа стёсана!
Щиплет.
Она осторожно извлекла ногтями попавшие в ранку песчинки. Подула.
Облизать? В детстве помогало… Нет, лучше этого не делать – ты же теперь взрослая девочка, должна соображать.
Наташа посмотрела на решётку окна, на запертую дверь и на тусклую лампочку. Подвинулась к спинке дивана и пустым взглядом уставилась в стену напротив.
Зачем они меня сюда привезли? Версию о похищении ради выкупа можно отбросить сразу: у меня нет богатых родственников или друзей, чтобы потребовать с них кучу денег.
Здесь что-то совсем другое. Что именно? Ведь просто так сбивать машиной незнакомого человека никто не станет. Значит, они собираются…
Сердце вздрогнуло от догадки.
Ну нет! Они же обещали, что со мной ничего не случится!!!
«Если будешь себя хорошо вести», – сказал тот, который в тёмных очках.
Наташа прикусила губу.
А как это – «хорошо»?
По спине, перебирая тонкими лапками, пополз паучок страха.
Нет, нет, нет! Я не позволю им. Ни за что. Я же не глупая малолетка, которую можно запугать!
Что же делать? Что?
Страх начал перерастать в гнев. Она почувствовала, как в ладони впиваются ногти.
Пусть только тронут, гады!
Наташа встала с дивана и подошла к окну.
Спокойно. Спокойно. Спокойно. Надо держать себя в руках.
Медленно-медленно выдохнула.
На улице уже почти стемнело, и стекло стало зеркалить. Она посмотрела на своё отражение: растрёпанные волосы, сжатые губы, убийственный взор.
Да ты прямо ведьма, дорогая! Просто удивительно, что от твоего взгляда ничего не плавится!
Растянув улыбку, она поправила причёску.
Ну вот, совсем другое дело. Чувства не должны повелевать разумом. Вроде бы так говорят на Востоке?
Послышалось шевеление на полу. Лежащий под столом мужик приподнялся на руках, громыхнул головой о крышку и тихонько выругался. Начал выбираться и, заметив Наташу, скривился:
– Ты кто? А?
Наташа не ответила.
– Где я есть-то, вообще? – Мужик икнул, потёр грудь и взглянул на потолок. – Ничего не помню…
Он поднялся. Покачиваясь, пошёл к выходу из комнаты. Толкнув дверь, обнаружил, что она заперта.
– Не понял… – Мужик подёргал за ручку и обернулся к Наташе: – Эй, а как её тут?
– Никак. Нас закрыли.
– Как это закрыли, а?! – Он посмотрел в замочную скважину, а затем принялся в неё орать: – Алё! Есть там кто?! Открывайте!
– Не шуми, – посоветовала Наташа. – Они этого не любят.
– Кто это «они»? – Пьяница сдвинул брови, покачиваясь на ногах. И вдруг принялся бить по двери кулаком: – Эй! Не имеете права, вашу мать! Откройте!
За дверью скрипнули половицы, и, спустя секунду, в замке повернулся ключ.
Мужик не успел сказать и слова, как чья-то рука схватила его за воротник.
– Я тебе сейчас башку расшибу, пьяная морда! – прорычал толстяк, входя в комнату. – Ты что, мои нервы испытываешь?!
– А что случилось-то? – пролепетал мужик. Он повис, точно набитая опилками кукла, даже не пытаясь сопротивляться.
– В тишине сидеть, я сказал! Будешь шуметь – придушу. Ясно?!
– Д-да…
Оттолкнув мужика, толстяк хмуро глянул в сторону Наташи и снова вышел в коридор. Захлопнул дверь и запер её на замок.
Пьяница остался стоять с открытым ртом.
– Ну дела… – Он покачал головой. Опустился на диван и ногтем поскоблил на штанах пятно засохшей краски. Снова взглянул на дверь. – Это что же такое творится?
– Ты совсем ничего не помнишь? – спросила Наташа.
Мужик выпятил нижнюю губу. Видно, что после пьянки мозги у него ещё не прочистились.
Наташа скинула босоножки и присела на подоконник:
– Ну, а пил-то ты где, помнишь?
– Пил? – Мужик потупил взгляд. – Да. Сидели с ребятами в парке… Колька Марыкин и ещё какой-то хрен… Две поллитры было… Огурцы солёные… Ага… Потом водка кончилась, я пошёл за третьей бутылкой, и… – Мужик осёкся, приподнял брови и перевёл взгляд на Наташу: – А ты почему спрашиваешь? Ты, подруга, не из этих… которые в форме ходят?
– Нет. Меня тоже сюда привезли. И, извините, я никакая вам не подруга.
– Понятно. А как тебя звать-то?
Наташа представилась.
– Хорошее имя. А я – Мирон. Слесарь-водопроводчик третьего разряда, между прочим… Слушай, а кто этот, что за дверью? Наглый такой, прямо бандит… – Мужик задумался и вдруг хлопнул себя по колену: – Вспомнил! Они же запихнули меня в багажник!
Он схватился за бок и начал себя ощупывать. Задрав футболку, потрогал пальцем сливовый синяк на рёбрах.
– Ох, ё-моё… – проговорил он. – Ладно похитили, но бить-то зачем?
– Как ты думаешь, для чего мы им? – спросила Наташа.
– А то ты не знаешь! Слышала, что в мире творится? Похищают всех и вся.
– Так там из-за денег. Украли, а потом выкуп просят.
– Ну, не знаю… Бывает, что и не за выкуп. – Мирон потёр шею. – Меня, например, рабом сделают. Буду в каком-нибудь подвале наркоту фасовать… А ты красивая, тебя в бордель продадут.
– Что?!
– Да, жизнь она такая…
Наташа снова прикусила губу. Сердце застучало где-то снизу под рёбрами.
Продадут?! Как же я не подумала! Сколько разных историй про молодых девчонок, которых заманивают в модельные агентства, а потом отправляют в какую-нибудь Африку!
А тут и заманивать не стали. Подцепили бампером – и готово…
Она ещё сильнее прикусила губу. Больно-больно, наверное, до крови. И отвернулась к окну, чувствуя, как к горлу подступает комок.
12
Шмель достал из холодильника бутылку пива, вилкой сковырнул крышку и, прильнув губами к горлышку, сделал несколько глотков. Рыгнул.