Страница 10 из 14
Хотела убежать от санитара Виталика? Убежала…
За стеной послышался хохот. Это толстяк.
Придурок.
Мирон в углу комнаты шевельнулся и застонал. Ну вот, начинается.
Наташа посмотрела в его сторону. Бесполезно – темнота настолько плотная, что она не увидела бы и собственную ладонь.
Снова стон. Переворачиваясь, Мирон задел стул, и тот визгливо проскрёб ножкой по полу, словно железякой по зубам.
Ещё стон.
Да что там с ним происходит? Это грибы так действуют?
Она снова попыталась разглядеть Мирона.
Нет, слишком темно. Кроме оконной решётки и края стола, в темноте ничего не угадывается.
Встать и включить свет?
Она опустила ногу на пол, но остановилась, вспомнив, что выключатель находится не здесь, а в коридоре. Снова села на диван.
«Вы меня отравить хотите?»
Стоп. А что если бандиты дали ему не наркотические грибы, а ядовитые?
Намерено или ошибочно, это не важно. Но что делать, если у него сейчас начнутся судороги?
Мирон зашептал. Тихо-тихо и неразборчиво.
Начал шарить руками по полу, словно ища что-то.
Да у него же глюки!!!
Снова протяжный стон.
Телевизор за стеной выключили, и в тишине теперь отчётливо слышно каждый шорох.
Хриплый вздох. Мирон переполз с одного места на другое. Что-то зашептал.
Что ему привиделось в наркотическом бреду?
Не набросится ли он на меня, когда доберётся сюда?
Мирон вдруг процарапал пальцами по доскам пола, стёсывая ногти.
– Где я… где я… где я… где…? – захрипел он.
Наташе показалось, будто у неё из спины тянут жилы.
Мирон тяжело вздохнул. Всхлипнул. Вновь пошарил руками вокруг себя. Замер.
Темнота не просматривается.
– Не-е-е-е-т!!! – Он застонал в полный голос, отчего Наташа едва не поседела. Его начало трясти: мелко-мелко застучали по полу руки или ноги, словно кто-то дёргал его за верёвочки.
Конвульсии? Наташа сжалась в ужасе. Дыхание перехватило, она отодвинулась в угол, чувствуя, как колотится сердце.
Однажды, когда ей было лет десять, она увидела, как умирала сбитая машиной собака. Та лежала на обочине дороги, подёргивая лапами.
Наташа вцепилась в обивку дивана.
С этим человеком, лежащим от неё в двух шагах, творится нечто подобное. Мучаясь, он колотит по полу конечностями: тук-тук-тук. Тук-тук-тук…
Она закусила губу. Что же делать? Сидеть и ждать, пока всё закончится само собой? Вот так – сидеть и ждать, пока он не затихнет и не умрёт?
Но ты же медсестра и должна что-то предпринять!
Человек на полу заскулил.
Заскулил!!!
Точь в точь как та собака с переломанным позвоночником.
Наташа почувствовала, как на плечи опустился холод. Она сильнее вонзила пальцы в обивку дивана, не в силах пошевелиться.
Тук-тук-тук, тук-тук-тук, тук-тук-тук.
Скребыхание по полу. Движение. Вздох.
Что делать?! Стучаться в стену и звать на помощь бандитов? Да они тотчас прострелят ему голову, чтобы не мучился, и сбросят в ближайший овраг. Какой ещё помощи можно от них ждать?
Как-то самой? Но как?
В один миг всё смолкло, и наступившая тишина испугала Наташу ещё больше.
Мирон теперь не скулит и не дрожит. С его стороны не слышно никаких звуков. Вообще никаких.
Это что – конец?
Она встала и заставила себя сделать несколько шагов в ту сторону, где предположительно находился Мирон.
Нога ткнулась во что-то мягкое. Наташа опустилась на корточки.
Да, это он.
Похоже, не дышит. Она провела рукой, чтобы определить, где у него голова. Пальцы ощутили складки спортивной куртки. Зубчики молнии. Его локоть.
Наташа поняла, что Мирон лежит на боку, отвернувшись к стене. Отыскала кисть его руки. Неестественно холодная. Кожа ощущается скользкой и словно бы восковой.
Кажется, что…
Может, это уже МЁРТВАЯ рука?
Наташа оцепенела. Отогнав страшную мысль, стала искать на запястье Мирона пульс.
Ну же… Ну…
Она почувствовала под пальцами лёгкое биение. Жив. Пульс замедленный, но достаточно чёткий. Хоть какая-то надежда.
Надежда? А сколько продлится это его состояние? Час? Два? Сутки?
Что ты знаешь о действии наркотиков, кроме того, что краем уха слышала на лекции в институте?
Она собралась отпустить его руку, как вдруг холодные пальцы содрогнулись.
– А-э-э-э-а-а-а!!! – Мирон вцепился в неё и потянул к себе. Наташа вскрикнула, попыталась встать. Мирон захрипел, силясь что-то произнести. Цепкие пальцы больно впились её в плечо. Она снова вскрикнула, вывернулась из его рук и наугад ударила локтем. Мирон охнул и отпустил. Наташа вскочила: колени и руки дрожат, и она никак не может их унять.
Темно. Где он?
Ветерок за окном, шурша, перебирает виноградные листья. Тихо-тихо трещат сверчки.
Где он???
Снова упал без сознания? Затаился?
Или неслышно подбирается сзади?
Тишина.
Где-то внизу, ближе к стене, послышалось сопение. Мирон забормотал, ворочаясь.
Наташа подождала.
Вроде бы улёгся и успокоился.
Она постояла ещё немного. Затем отступила назад и села на диван. Сразу подобрала ноги.
Да они полные мерзавцы! Даже не подумали о том, что этот пьяница будет вытворять в наркотическом припадке! А что если бы он напал на меня во сне и сразу зубами в горло?!
Она на всякий случай перебралась в другой угол дивана.
Придётся сидеть так всю ночь. Сидеть и прислушиваться к каждому шороху.
Только бы не заснуть.
Накрыв ноги покрывалом, она посмотрела в сторону окна. Темно, ни малейшего просвета. Значит, уже глубокая ночь.
Наташа поправила чёлку.
Спать никак нельзя. Надо сидеть и ждать. Мало ли что ещё может произойти.
Вот так сидеть с открытыми глазами.
Когда посветлеет на улице, будет немного проще.
Намного проще…
Она всё-таки заснула.
14
Берестнев шагнул к настенному зеркалу, поправил воротник рубашки и прицепил к карману значок с надписью «Охрана». Повернулся и зашел в зал кафе. Несмотря на позднее для ужина время, посетителей набралось больше обычного – к десяти вечера почти все места оказались заняты.
Он облокотился о барную стойку.
Итак, что у нас?
Ближние столики: дама, одетая в расшитое блёстками платье, без умолку рассказывает что-то молодому человеку. Время от времени прикладывается к бокалу с тёмным вином и закусывает креветками. Молодой человек её почти не слушает и бессовестно разглядывает снующих по залу длинноногих официанток.
В общем-то, ничего необычного.
За столиком правее – две дамы в строгих деловых костюмах. Почти не пьют – бутылка марочного вина не опустела даже наполовину. Зато едят не очень скромно и, в основном, сладости: перед ними ананас, пирожные, конфеты и два бисквитных торта. Такое впечатление, что они долго соблюдали диету, а сегодня празднуют её окончание.
Ну что ж, это их право.
Почувствовав шаги со стороны входа, Берестнев повернул голову. Новый посетитель выглядит вполне безобидным – среднего роста худой парнишка в белой рубашке с галстуком и в очках. Студент или офисный работник. Берестнев отнёс его к разряду «хороших». Такой посетитель вряд ли будет напиваться до ползания на четвереньках и уж, конечно, не станет задирать посетителей. Это не в его природе.
«Студент» отыскал глазами свободный столик, сел за него и, потирая переносицу, начал изучать меню.
Берестнев переключил внимание на других посетителей.
Пузатый мужичок за столиком в глубине зала потёр шею и поднялся. На вид ему лет пятьдесят: помятая розовая рубаха, зачёсанные на затылок сальные волосы, раскрасневшееся лицо. Прищурив мутные глаза, мужичок осматривает зал. Его можно было бы принять за обыкновенного пьяницу, случайно попавшего сюда, если бы на пальце левой руки не поблёскивал перстень с бриллиантом и если бы официантки в предвкушении хороших чаевых не кружились бы рядом с ним, точно пчёлы над разбитым арбузом.