Страница 6 из 17
– А где Мейала? – отступившее на миг волнение ударило под дых. Матильда планировала уйти, прихватив с собой ценный товар.
– Спит.
Я растерялась от противоречивых эмоций. Ещё секунду назад дышать было сложно от переживаний, а сейчас, после ответа мужчины, меня захлестнула волна радости, не давая рассуждать трезво.
Всё действительно закончилось.
– Спасибо, – произнесла я на выдохе.
– За что?
– За то, что спасли нас. Это ведь ваш голос я услышала в доме?
Мужчина молчал некоторое время, пристально вглядываясь в мои глаза. А я, в свою очередь, рассматривала его, и то, что видела, мне нравилось. Импозантный мужчина лет пятидесяти, крепкого телосложения. На лице печать застарелой усталости. Как даётся хорошая карьера, я знала по собственному опыту. Это непрерывный изматывающий труд. Такую усталость никаким аристократизмом не прикроешь. Волосы, что называется, соль с перцем, несолидно кудрявились и жили собственной жизнью. Зато глаза, хоть и были просто серыми, но несли в себе «всю печаль еврейского народа». Впрочем, эти развеселые искорки в глубине зрачков и едва заметная улыбка давали понять, что мои мысли ему известны. И его, видимо, это весьма забавляло. Сплошь и рядом одни менталисты, вот ведь!
Странное чувство, когда твои мысли тебе не принадлежат. Ты словно под колпаком. Надо бы озаботиться каким-нибудь закрывающим амулетом или артефактом. А то чихнуть не успею, как все мои знания и идеи разлетятся со скоростью света, и останусь я ни с чем.
– Да, это я вытащил вас из разрушающегося дома. Не думал, что ты вспомнишь. Когда я вас нашел, ты была уже без сознания.
Очевидно, мозг не выдержал нагрузки и отключился. В тот момент меня, как волны цунами, захлестывали воспоминания из жизни моей предшественницы, путаясь с картинами моего собственного прошлого. А сейчас осталась лишь головная боль, которая, правда, сильно мешала думать. Не верилось, что такое вообще возможно.
– А сколько времени прошло?
– Три дня.
– Сколько? – я подорвалась с места и тут же взвыла: организм напомнил о том, что лучше соблюдать постельный режим. – Нам домой нужно!
– И ещё столько же проведешь под присмотром специалистов, – припечатал несостоявшийся родственник. – Но не переживай, в приюте всё в порядке. Воспитателей предупредили, что вас нашли и всё хорошо, а ваше отсутствие им объяснили тем, что вы тут нужны для расследования как свидетели и потерпевшие. К тому же я отправил в приют для охраны своих парней. Правда, твои воспитанники придумали себе забаву и следят за силовиками, устраивают каверзы и всеми способами раздражают командира.
Веррес тихо засмеялся.
– Позвонить-то им хотя бы можно?
– Не сейчас. А позднее, когда Флин разрешит, пожалуйста.
До меня только в этот момент дошло, почему на протяжении всего разговора он шептал, и даже сейчас, когда его одолевал смех, прикрывал ладонями рот, заглушая звуки. Зная, что от любого громкого шума я буду испытывать болевые ощущения, он таким образом заботился?
– Я хочу объяснить, почему тогда сорвался и не принял тебя. Дело ведь совсем не в тебе, это я себя повел как дурак, – Веррес завел разговор, которого я искренне желала бы избежать. Не готова я сейчас к задушевным беседам, выворачивающим души наизнанку. – Знаешь, Эмилия мне была не просто племянницей. Я любил эту девочку как родную дочь, которой у меня никогда не было. Она незаконнорожденный ребенок, дочка моего сводного младшего брата, которой лишь по требованию главы семейства дали имя рода. Её воспитывали в имении как урожденную Риштар, вот только относились совсем иначе. Мачеха, та ещё мерзавка, считала, что всё, что перепадает девчушке, обездоливает законных отпрысков. И, конечно, для неё Эмилия была живым напоминанием о неверности супруга. Так что материнской любви моя племянница в своей жизни не видела. Лишь наши родители принимали девочку как родную внучку: дали ей хорошее воспитание и магическое образование, несмотря на то, что резерв ее был мизерным. В общем, привязался я к ней за эти годы. Она была доброй и тянулась ко мне своей светлой душой. Боль утраты затмила мне разум. Твое появление настолько выбило из колеи, что я даже не мог нормально работать. Видеть её тело и понимать, что это совсем другая личность, невероятно сложно. Мы ведь даже не попрощались. А сейчас мне остается лишь верить, что боги уготовили ей хорошую судьбу в твоём мире.
– Мой мир прекрасен, хотя он совершенно другой. Совсем не похож на Араш. Там нет королей, и на незаконнорожденность всем плевать с высокой колокольни, – я положила ладонь на стиснутые в замок мужские руки, желая утешить. – И у нас нет магии, так что Эмилия не будет чувствовать себя неполноценной, а если она не дурочка, то, обладая моими знаниями, устроится очень хорошо. К тому же я была обеспеченной женщиной. И пусть я старше её по возрасту, но моё тело, здоровое и ухоженное, не уступает телу Эмилии. Думаю, ей будет комфортно.
Веррес молчал, обдумывая мои слова. А я вдруг впервые осознала, что очень скучаю по родному миру.
Уставившись в белый потолок, я вспоминала ту налаженную жизнь, в которой у меня была успешная карьера, хорошие друзья и высокое положение. Где не нужно было в авральном порядке решать кучу проблем, в которых я не разбираюсь, тычась, как кошка, в каждый угол и надеясь, что повезет. Там у меня был лишь Димка, а сейчас за спиной четыре десятка детей со сложной судьбой. Прошло так мало времени с момента моего появления в этом мире, а я уже невероятно устала, была пару раз на волоске от смерти, столкнулась с местной преступностью, коррупцией и жестокостью людей. Ни семьи, ни друзей…
Никакой поддержки, и рассчитывать я могу только на себя.
– Лизавета, давай попробуем построить наши отношения заново. Я виноват перед тобой, но очень хочу все исправить. Ты умная, понимаешь, что это полезно не только мне. Не готов я вот так просто отпустить Эми. Всё понимаю, но это значит предать и её, и себя, а на такое я пойти не могу.
В голове бился вопрос, это личная идея Верреса, или она навеяна подслушанными размышлениями?
– Мне бы очень этого хотелось, очень. Но вы же понимаете, что я не ваша племянница? И вы будете видеть это в каждом моем жесте, повороте головы, словах… Сомневаюсь, что вам полегчает от этого. И да, мне эти отношения выгодны, тут вы правы. Я и мои воспитанники нуждаемся в помощи и поддержке. Иметь рядом человека, которому я бы со временем смогла доверять, в моей ситуации редкая удача, такими вещами не разбрасываются. В этом мире единицы знают о том, кто я на самом деле, так что мне иной раз даже обратиться за советом не к кому.
– Легче, может, и не станет, но я хотя бы привыкну к этой мысли и примирюсь со сложившейся ситуацией. Да и мне бы хотелось больше узнать о том мире, в котором оказалась Эмилия…
– Значит, пробуем?
– Посмотрим, что из этого получится, – утвердил он странную договоренность между нами.
– Отлично, – я кивнула и вновь поморщилась. – А сейчас нужно сделать что-то с этой ужасной головной болью. Такое ощущение, что внутри шевелящийся клубок змей. Ужасное чувство! Может, у вас тут есть какие-нибудь таблетки или снадобья?
– Сможешь немного потерпеть? – участливо поинтересовался Веррес, в то время как я до сих пор не решила, как реагировать на эти перемены. – Флину надо поспать ещё немного, часа два. Попробуй выпить вот это зелье, оно хоть и не полностью устранит симптомы, но поможет. Этот гений запретил давать тебе что-нибудь другое.
Веррес отклонился назад ровно настолько, чтобы достать рукой до стоявшей на тумбочке странной подставки с пробирками, которых было штук десять, не меньше. Мужчина протянул мне одну, внутри которой плескалась желтоватая жидкость.
– Он занимался моим лечением? Я помню, что Дерек пытался взломать какие-то блоки в моей памяти, что, к слову, было адски больно. А потом словно прорвало плотину воспоминаний, после чего я с трудом различала реальность.
Пока я пила неприятную на вкус жидкость, Веррес передавал мне подробности того ужасного вечера.