Страница 146 из 147
У меня самой что-то оборвалось внутри, когда узнала, что еще одиннадцать минут – и… Что? Не знаю. Но, боюсь, что так никогда и не узнаю.
По какой-то инерции я продолжала слушать старого мага, чтобы хоть чем-то занять свое сознание и прожить эти одиннадцать минут в своем уме.
– Да-да, через одиннадцать минут, – бормотал себе под нос библиотекарь. – Вот если бы здесь были все три ведьмы…
Я напрягла слух. Похоже, старичок то ли не понял, кто такая Тая, то ли просто малость того…
– Эх, если бы здесь были три ведьмы, – мечтательно повторил библиотекарь.
– И что тогда? – напряглась я.
– Тогда я бы сказал им, как переместиться в то место, где это произойдет, – ответил маг.
– Как?! – судорожно выдохнула я.
Голос предательски сорвался от волнения.
– А они же Сказительницы. Вот и сочинили бы каждая свое слово Пути – и перенеслись бы, – охотно ответил тот.
– Вы слышали? – рванула я за руки ведьм.
– Слышали, – осторожно ответила Тая. – Но ты уверена, что ему можно верить? Он ведь даже не знает, что три ведьмы действительно в этом зале…
– А какая, собственно, разница? – вмешалась вдруг Лия. – Ну попробуем – кому от этого может стать хуже?
Мы втроем переглянулись и, не сговариваясь, пошли туда, куда еще никто не ступал. На переплетение Жизни и Смерти.
Никогда, никогда бы в обычной жизни нам не удалось сплести три разных слова в одно при такой ораве шумящих людей, при таком волнении, срывающемся голосе и дрожащих пальцах. Но тогда… нам уже было все равно. Твердая вера, что через десять минут все будет кончено, оставила нам лишь одно желание: узнать. Узнать, что это такое.
Тройной реаз строится достаточно сложно: взявшись за руки, в одном ритме, с одной скоростью, одним стихотворным размером, но каждая – свое. С каждой новой строфой вступает следующая: первую читает Тая, вторую – Тая и Лия, с третьей вступаю я. Самое сложное – не сбиться, не сплести слово с чьим-нибудь, а вывести собственную линию.
Тая закрыла глаза, сильнее сжала мои пальцы в своей руке и тихо зашептала:
Лия. Без перерыва, подхватывая, словно свое собственное:
Красиво… Как бы мне на них теперь не сбиться? Сколько, кстати, уже строф было? Одна, две… Мой выход…
Ну какое это слово Пути? Как только можно было так с темы сбиться? Если только сейчас не получится, то это все из-за меня. Из-за меня… из-за меня…
Между ударами сердца можно досчитать до ста… Сквозь закрытые веки ничего не видно, но и открывать глаза я боюсь. Звуки? Да, где-то далеко-далеко… Все дальше… дальше… совсем не слышно…
А может, десять минут уже прошло, и я просто умерла? Вот так? Неумолимо и до сдавливающих горло рыданий глупо?..
Ну почему?..
По закрытым глазам легко и лениво мазнуло солнышко. Нет, не весеннее, жгучее и сверкающее. Осеннее. Чуть усталое, утомленное жарким летом. Мое любимое солнце.
Запахло только-только начавшими облетать с веток листьями и сырой землей, еще не просохшей от недавнего дождя. Запахло Плододарем.
Осмелев, я открыла глаза.
Мы втроем стояли посреди леса. Осеннего, вызолоченного леса, устало и тоскливо вздыхающего тяжелыми янтарными ветвями. Под ногами стелился хвойный ковер, на ближайшей тоненькой осинке негромко пела малиновка.
– Мы где? – тихо спросила я, глядя на увлеченно оглядывающуюся по сторонам Лию.
– Не знаю, – пожала плечами она. – Какая-то новая Ветка. Находится ровно-ровно в центре Древа – в смысле, изменившегося Древа. Пока пустая – людей и иных разумных рас я здесь не чувствую. Разве что нежить, ну да ее везде полно. Куда пойдем?
– Туда! – Я, почему-то ни на миг не засомневавшись, показала рукой влево. А ведьмы тоже почему-то послушались.
Лес да и лес. Обычный. Красивый. Осенний.
Но, едва пройдя с десяток шагов, я почувствовала, как что-то меняется. Даже не меняется – нет. Просто оно меня здесь давно ждало и теперь встречало. Радостно. Весело. С любовью.
Одежда всколыхнулась легким маревом. Теперь на мне было длинное платье из струящегося лилленского шелка – мечта всей жизни! Облегающее сверху, оно разлеталось скользкой воздушной юбкой от бедер и широкими воланами от локтей. На запястьях зазвенели серебряные браслеты, шею в несколько раз обвили тонкие нити самоцветных бус. Серьги ажурным треугольником прикрывали мочки ушей, распускаясь книзу десятком тонких сверкающих струек.
– Что это? – недоуменно спросила я у Таи, изумленно оглядывая себя с ног до головы. Та на мгновение задумалась, а потом вдруг расплылась в счастливой улыбке:
– Тебе ведь нравится?
– Ну… Конечно!
Честно говоря, в этой одежде я себя чувствовала куда как лучше, чем в прежних брюках и плаще, но как-то это все было… странно.
– Ну вот и иди! – улыбнулась Тая, подталкивая меня вперед.
– Да куда идти-то? – не поняла я, возмущенно разглядывая светящуюся счастьем подругу.