Покажи мне звезды

– Я, может, и думала, но хочу кого-то побрутальнее. Такого, чтоб прям ух! Мужика так мужика. И чтоб непременно на руках меня носил, вот, – она горделиво задрала нос, но тут же сама растерялась.

– Ну-ну. А потом сама же высказываешься: «этот слишком самодовольный, тот чересчур властный, а там совсем не то – потный, вонючий, тестостерон так и прет», – передразнила ее.

– Ой, чтоб ты понимала… Ладно, до завтра. Надеюсь, быстро все решится, и тех мразей настигнет расплата, – орчанка с ненавистью покосилась на мою сумку с отчетом.

Тяжело вздохнув, чуть улыбнулась и, махнув мне рукой на прощание, свернула на свою улицу. Я же поспешила домой к своему совсем не брутальному наивному Тони, дарящему мне ощущение уюта и тепла…

Глава 6

Вернувшись домой, совсем не удивилась, когда действительно нашла Тони в его комнате. С растрепанными волосами, лихорадочно блестящими глазами, полосой синей краски, размазанной по щеке, в рубашке, что я утром надевала, сейчас покрытой мелкими разноцветными капельками, и с кисточкой, зажатой в руке, возле полотна, где он творил. Вернее, ТВОРИЛ. Именно так.

В такие моменты он словно уходил из реального мира в свой, полный вдохновения, оставляя здесь лишь пустую оболочку. Мне иногда казалось, что если бы он жил один, то просто не выходил бы из такого состояния, не отвлекаясь на еду и сон. И тогда его желание принадлежать кому-то, кто мог бы периодически выдергивать его за шкирку и возвращать в реальность, становилось понятным.

– Тони… Вернись ко мне, – позвала я, прислонившись к дверному косяку.

Но парень даже не услышал, вдохновенно нанося крупные мазки на полотно, которое – я уже знала – при взгляде под определенным углом превращалось в потрясающей красоты картину с эффектом объемности.

– Тони-и… – позвала я чуть громче.

В этот раз он услышал и, дернувшись, обернулся ко мне. Его зрачки чуть расширились от удивления, взгляд метнулся к окну, сквозь которое проникали последние закатные лучи. Лицо парня тут же озарилось пониманием и, практически без перехода, виной.

– Уже вечер? – уточнил он растерянно, хриплым от долгого молчания голосом.

Усмехнувшись, кивнула. Судя по всему, мой художник находился здесь с самого утра.

– Прости, я снова увлекся, – в его глазах плескалось раскаяние и едва ли не отчаяние.

– Так понимаю, ужина у нас нет? Позвонил бы хоть, когда только накатило вдохновение, я бы купила что-то домой, – вздохнула я.

Но понимала – сколько ни повторяй это, Тони все равно забудет обо всем, поймав свою музу.

– Никки… – парень совсем поник, олицетворяя собой образ полнейшего уныния.

– Ладно, ничего страшного, сейчас что-нибудь приготовим. Только переоденусь и приму душ. Жара жуткая, я вся липкая, брр… Тебе, кстати, тоже не помешало бы переодеться и умыться – на щеке краска… – подмигнула ему и вышла в коридор.

Такие ситуации раз в пару месяцев периодически случаются, так что я давно отношусь к этому спокойно. Но сам Тони потом себе места не может найти, переживает.

Вот и сейчас, стоило мне выйти из душа, уже посвежевшей и довольной жизнью, как едва не столкнулась с парнем, поджидавшим под дверью с виноватой физиономией.

– Я не сержусь и не обижаюсь, пойдем на кухню, – тут же пресекла все его попытки заняться самоуничижением.

– А можно сначала… ну… чтобы вина надо мной не висела? – сбивчивым тоном, бросая на меня взгляды, полные надежды.

Я едва сдержалась, чтобы не закатить глаза. И это проходили уже не раз, а все равно возвращаемся к той же теме.

– Нет. Повторяю уже, наверное, в сотый раз: я не собираюсь тебя бить, учись сам отвечать за свои поступки и справляться с их последствиями. Тем более что конкретно сейчас ничего особо страшного не произошло. Давай, прекращай страдать, пошли готовить, – фыркнула я, взъерошив его волосы, растрепав их еще больше.

Но и во время приготовления ужина, несмотря на то, что этим все равно в основном занимался Тони, его тоскливые вздохи и виноватые взгляды не прекращались, лишь усиливались.

– Слушай, ну не первый же раз уже проходим через это! Знаешь, что я не сержусь, чего себя зря доводишь? – не выдержала я, доставая тарелки, пока Тони заканчивал тушить мясо.

– Это неправильно, что ты так легко прощаешь меня. Каждый проступок должен повлечь за собой наказание. Ты пришла уставшая, голодная, а я… – и снова обреченный вздох.

Я же едва сдержалась от тоскливого стона. Иногда на самом деле хочется дать ему от души по заднице, чтоб снова стал моим веселым и улыбчивым Тони. Так ведь он только этого и добивается…

– Предлагаешь прощать тебя тяжело? Ну ладно, после ужина сделаешь мне массаж, и я тебя прощу. Годится? – предложила вариант, подставляя тарелки под одуряюще пахнущее рагу, с наслаждением вдыхая вкусный аромат.

– Я бы и так сделал, – еще и зыркнул обижено. И вот что ты будешь с ним делать?

– Пороть тебя все равно не собираюсь. И не смотри на меня так. Ладно. Тогда, раз я пострадала из-за твоего творчества, нарисуй меня, – выдала я неожиданно для самой себя, жестом приглашая парня за стол.

– Но я никогда не рисовал людей… – растерялся он.

– А я и не говорю сейчас. Потом когда-нибудь, когда снова придет вдохновение. Достаточно простого карандашного наброска, – чем больше я говорила об этом, тем больше мне нравилась эта идея.

А самое главное, что выражение вины с лица Тони уходило, сменяясь мечтательной задумчивостью, как всегда, когда он продумывал детали новой картины. Таким я его любила больше.

– Можно… А еще я завтра испеку торт, хочешь? – воодушевился парень, снова загораясь изнутри тем особым светом, что заставлял меня улыбаться рядом с ним, отбрасывая все дурные мысли.

– Большой и шоколадный? – невольно улыбнулась в ответ.

– Самый большой и самый шоколадный!

– Хочу!

Это окончательно примирило его со сложившейся ситуацией, и он снова стал моим ярким улыбчивым солнышком. Окончательно успокоившись, принялся щебетать, делясь впечатлениями от рисования.

Сама идея картины, ее потаенный смысл, расстановка деталей на полотне, использованные краски… Я ни демона в этом не смыслила, но Тони рассказывал с таким упоением, что хотелось слушать и слушать его, наслаждаясь вкусным ужином, и лишь изредка перебивать парня, напоминая, что ему тоже необходимо поесть.

Его щеки раскраснелись, в глазах вновь появился шальной блеск, а сам он практически фонтанировал восторгом, делясь своим видением мира, изображенном на его картине…

Иногда я ему даже немножко завидовала. Наверное, это невероятно интересно видеть мир не таким, какой он есть, в каждой мелочи угадывать образы, а у себя в голове создавать целые миры, подконтрольные лишь собственной фантазии… И находиться как можно дальше от грязи реального мира, с которым мне приходится сталкиваться каждый день.

Под конец ужина на мой артефакт связи пришел вызов с высветившимся незнакомым кодом. Меньше всего я любила, когда мне звонили вечером. Еще ни разу таким образом не сообщали приятную новость. По спине тут же пробежал холодок, и появилось неприятное тянущее чувство в животе.

Тони сразу осекся, с беспокойством глядя на меня. Ласково улыбнувшись ему и подмигнув, вышла из кухни и только тогда ответила на звонок, направляясь в свою комнату.

В первую секунду меня затопило облегчением, когда услышала голос следователя. Совсем вылетело из головы, что он обещал просмотреть сканы, переданные ему утром, и отзвониться сразу, как только просмотрит их. И что бы он сейчас ни сказал, это ожидаемая неприятность.

– Николетта? Я просмотрел все. Причин, чтобы возбуждать дело, нет. Девушке не был причинен серьезный физический вред, все в рамках закона. В рабство она также пошла добровольно, зная, что ее ожидает. Спустя два года, как и указано в договоре, ей вернули свободу, – услышала я его усталый голос.

– Точно? Просто вы ее не видели тогда. Она не производила впечатления девушки, с которой хорошо обращались… – протянула я с сомнением, хоть и понимала, что если интуит не увидел подводных камней, значит их там действительно нет.