Принцесса

Ария проворно сняла оставшееся белье и ощутила себя словно в раю. Наконец-то она избавилась от жесткого, тесного корсета, оставившего на ее коже красные следы, а расставание с панталонами и чулками позволило ее коже еще больше дышать. Когда она опять надела платье и туфли на низком каблуке, она почувствовала, что восхитительно расслабилась. Шелк платья на голой коже вызвал изумительные ощущения.

Конечно, платье кое-где обвисло, а без упругого эластика она, наоборот, казалась больше – и вверху, и внизу. В четырнадцать лет, при первых признаках расцветавшей груди, ее мать приказала соорудить для нее корсет.

– Тело принцессы не должно колыхаться под платьем, – вот что она говорила своим дочерям. И Ария снимала корсет только ночью, когда ложилась спать.

Она колебалась, не решаясь выйти из зарослей деревьев. Но потом высоко вскинула голову, распрямила спину – и глаза ее широко раскрылись. Теперь ее фигура под платьем обрисовывалась отчетливее. Ну и пусть! Если уж для нее это неважно, то для этого жуткого мужлана – и подавно.

Но она ошиблась. Он взглянул на нее, потом отвернулся, потом опять повернул голову и оглядел ее долгим, пристальным взглядом. Ария игнорировала его. Она повернула к тропинке, ведущей к берегу.

– Куда вы собрались?

– На берег – смотреть, когда появятся корабли.

– Нет, так не пойдет. Вы останетесь здесь.

– Лейтенант Монтгомери, я не принимаю указаний ни от кого ниже рангом, чем король.

– Хорошо, детка, здесь я – король. Как я понял, у вас есть нечто, что необходимо американскому правительству, и поэтому мой долг как морского офицера – защищать вас. Вы останетесь здесь, где я могу вас видеть, не выходите из поля моего зрения.

Ария только бросила на него короткий взгляд, а потом снова повернулась к тропинке. Он схватил ее за руку.

– Может, вам изменяет слух, миледи? Здесь не только американцы. В этих водах были замечены немецкие подводные лодки.

Она дернулась от него.

– Мои кузены и кузины – немцы. Может, они отвезут меня домой к дедушке. Думаю, с меня хватит Америки.

Мужчина отшатнулся и посмотрел на нее так, словно она была чудовищем.

– Мы воюем с Германией, – прошептал он.

– Это ваша страна воюет с Германией, а моя – нет.

И она сделала несколько шагов по тропинке, прежде чем он успел поймать ее.

– Послушайте, маленькая предательница! Вы остаетесь здесь, со мной, – хотите вы этого или нет. И завтра, когда приплывет мой друг, я сбагрю вас правительству – правительству Соединенных Штатов.

Он схватил ее за руку и потащил назад к лагерю, а потом перестал обращать на нее внимание – как после отдачи приказа, когда уже ничто не поддается обсуждению.

Она села на землю, прислонившись к дереву, и стала ждать. Она больше не намерена что-либо объяснять этому человеку, который видит лишь одну сторону проблемы – но как же ей быть? Ведь каждая минута промедления стоит ее дедушке нескольких месяцев жизни! К этому времени он мог уже узнать об ее исчезновении и ужасно волнуется. Он долго учил и готовил своего единственного сына, отца Арии, к тому, чтобы занять его место на троне и стать королем, но дедушке пришлось пережить трагедию безвременной смерти своего молодого сына и наследника, когда Арии было всего пять лет. С этих самых пор все его надежды устремились к юной внучке. Арию готовили стать королевой. Она углубленно изучала историю, политику и экономику.

Этот мужчина, лежащий сейчас в гамаке, думает – он знает, что такое патриотизм. Как бы не так! – он здесь прохлаждается, а его страна воюет. Ни один король или королева не знает ни минуты покоя, когда их страна втянута в войну. Весь народ смотрит на королевскую семью, беря с них пример!

Ее дедушке пока удавалось спасти свою страну от этой ужасной войны, а ведь она полыхает уже почти по всему миру. И ему было жутко даже подумать, что сделают немцы, если узнают, что он продал Америке ванадий. Но Ланкония так отчаянно нуждается в деньгах. Когда Ланкония провозгласила свой нейтралитет в войне, она лишила тем самым себя импорта из внешнего мира.

Этот Монтгомери сказал, что Ланкония – это горы, козы и виноград. А теперь виноградники умирают. Зная, как важна и ценна ее особа, как велика вероятность попытки покушения, дедушка все же послал ее в Америку! – продать ванадий было жизненно необходимо.

А теперь она сидит здесь – фактически пленницей этого тупого типа, настоящего чурбана. Он – такой ограниченный провинциал, слишком безмозглый, чтобы хоть что-то понять. А она не может самостоятельно выбраться с проклятого острова.

Она надеялась – может, американцы помедлят с тем, чтобы сообщить ужасную новость ее дедушке. Но эти американские газеты! Они обожают трубить обо всем на свете.

Она быстро взглянула на мужчину и увидела, что он спит. Почти бесшумно она улизнула из лагеря и отправилась вниз по тропинке.

Она хотела пойти на берег, но солнце уже садилось; бесполезно даже и пытаться увидеть что-то вдали.

Неожиданно она услышала то, что, без сомнения, было звуком мотора. Она понеслась вперед не чуя под собой ног. За изгибом острова она увидела моторную лодку, только что причалившую; трое мужчин тащили ее на песок. Она подняла руку и раскрыла рот, чтобы окликнуть их, но уже в следующую секунду она лежала пластом на песке, а тяжесть поверх нее могла быть только весом лейтенантского тела.

– Ни слова! – прошептал он ей в ухо. – Ни единого слова. Я не знаю, кто они, но это не любители пикников.

Какое– то время Ария пыталась перевести дух. Но потом она подняла руку и замахала ею.

Он скатился с нее, но по-прежнему крепко прижимал к себе – она была наполовину под ним.

– Вам не позволено…

Он мгновенно зажал ей рот ладонью.

– Тихо! Они смотрят сюда.

Она оторвала ото рта его пальцы, а потом взглянула на мужчин. Один стоял возле лодки и курил сигарету, а двое других, тащивших тяжелую корзину, вскоре исчезли в чаще деревьев. Потом они вернулись с пустыми руками.

Джей– Ти мертвой хваткой держал Арию, пока мужчины садились в лодку.

– Теперь вы можете меня отпустить, – сказала она, когда те исчезли из виду.

Но Джей– Ти держал ее крепко, и одна рука его скользнула к ее бедру.

– Что же за белье было на вас? Теперь все иначе. Инструктаж ее матери не предусматривал такого поворота событий. Она реагировала инстинктивно: толкнула его локтем в ребро, откатилась и встала. Мужчина остался лежать, потирая ребра.

– Да-а, я пробыл здесь слишком долго, если даже вы начали казаться мне хорошенькой. Пошли назад в лагерь.

– А что те мужчины оставили в ящике? Он вскочил на ноги.

– Отлично, отлично, Принцесса – из любопытного десятка. Я должен был разрешить вам сказать им, что не дозволено мусорить на вашем острове.

– Это – американский остров, – проговорила она смущенно.

– Пошли, – сказал он со стоном. – В вашей стране хоть у кого-то есть чувство юмора?

Он отправился в глубь пляжа, а она пошла за ним.

– Только не тогда, когда они в плену. И держите подальше от меня свои руки.

– На вас уже давно должны были наложить лапу! Сколько вам лет?

– Я не думаю… – начала она, но потом умолкла и вздохнула. – Двадцать четыре.

– В Америке военного времени – это старая дева. А что представляет из себя этот ваш принц, за которого вы собрались замуж?

– Он – граф, и связан родством с английским и норвежским престолами.

– Ах, понимаю… вы будете воспитывать чистопородных сопляков. А он случайно вам не родственник?

Она чуть не взвилась от его тона.

– Частично. Мы – четвероюродные кузены.

– Ну слава Богу. От этого не родятся полные дебилы. Кто его для вас раскопал?

– Лейтенант Монтгомери, я не потерплю больше таких слишком личных вопросов.

– А может, я просто хочу узнать о вашей стране, ваших обычаях и т. д. и т. п.? Разве вас не интересуют американцы?

– Я изучала ваши обычаи. Ваши первые поселенцы прибыли сюда в семнадцатом веке, всех техассцев убили в форте Аламо, ваше правительство правит, опираясь на конституцию, ваши…