Страница 35 из 93
— Ну, и как называется все это безобразие? — Я вновь хлопнул себя по огромному животу, мешавшему мне не только сидеть, но и, похоже, просто дышать. Да в кресло еле-еле поместился. — И почему оно такое… настоящее?
— Понравилось, старичок? — Подколол меня командир. — А кому сейчас легко? Почувствуешь себя хоть раз в жизни откормленным толстопузом.
— Спасибо, конечно, командир, за заботу, за ласку! — Вернул я оснабу той же монетой. — Я думал Морок — это просто видимость, а тут… И с какого перепуга все тогда Даром Тератоморфа восторгаются? Вот эта хрень ни разу не хуже! Я себя реальным жиртрестом чувствую!
— Почему, говоришь, восторгаются? — Командир, после того, как мы сменили машину и собственный внешний вид, наконец сумел немного расслабиться.
— Угу! — Я продолжал елозить в небольшом кресле, пытаясь поудобнее втиснуть в него свою непомерно широкую задницу. Кресло натужно скрипело, а его обшивка предупреждающе трещала, грозясь в любой момент разойтись по швам.
— Вся эта твоя «натуральность» на самом деле — обман, — пояснил он. — Морок, он Морок и есть. И держится эта «видимость натуральности» только на Энергетике создавшего «Личину» Силовика. И как только Силовая Энергия в Конструкте закончится — он попросту развеется, как утренний туман. Можно, конечно, запитать Личину от Энергетического Кристалла, тогда, да — можно пользоваться бесконечно долго, меняя кристаллы, словно банальные батарейки. Но любой, набивший глаз Силовик, тебя сразу «срисует» — ты же видел, как «фонят» Силой Формулы и Конструкты?
Действительно, я прищурил подслеповатые глаза (кстати, катаракта меня теперь не сильно-то и беспокоила — похоже, что рассасывается потихоньку) и пригляделся к оснабу.
— Точно! — Пусть и слегка, едва-едва, на грани восприятия, но я умудрился заметить, что от фигуры худощавого интеллигента исходило легкое желтоватое свечение. — Вижу «излучение».
— Вот в этом-то и проблема! — Продолжил пояснять мне «на пальцах» командир. — А людей, измененных при помощи Дара Тератоморфа, невозможно вычислить подобным образом. Ведь на них нет никакого Морока. Они реально так выглядят. Кстати, — усмехнулся он, — знаешь, как называется Морок, в который нас обрядили?
— Откуда? — Я резко развернулся к оснабу, отчего все мои многочисленные подбородки мерзко затряслись.
— Морок Станиславского, — произнес, похохатывая Петров.
— Иди ты! — не поверил я.
— Ну, на самом деле название Конструкта, данное ему создателем — «Театральный грим Станиславского». Но название в народе не прижилось и используется только среди прожженных театралов.
— Морок Станиславского… Обалдеть! Он, значит, тоже Силовиком оказался?
— Да еще каким Силовиком! — подтвердил Петр Петрович. — Кроме «Грима» на его совести разработка десятков различных Формул и Конструктов. Больше, конечно, подходящих для театра и кино. А для нашего ведомства его «Грим» — то, что доктор прописал.
— Это же настоящая революция для театра и кино выходит! — ахнул я, представляя, какие изменения в индустрии «развлечений» несли эти новшества. — Не надо больше заниматься поиском нужных типажей и актеров. Набросил «Морок Станиславского» на нужного и вперед! Причем, если сам режиссер владеет таким Даром, то и герой выйдет пуля в пулю, каким он его себе представляет.
— Ну, примерно так все и происходит, — согласился со мной оснаб, — хоть я и не очень-то вхож в эту среду. Был у меня знакомец один киношно-театральный, вот он и рассказывал.
В течении почти двух часов мы, методически проверяясь на наличие хвостов, катали по городу.
— Что дальше делать будем, Петрович? — поинтересовался я. — Я, надеюсь, мы этих тварей в покое не оставим? Брать их надо и колоть на наличие связей! Выявлять подставных, замененных…
— Ох, как ты раздухарился, Хоттабыч! — Оснаб с интересом наблюдал за моим открытым негодованием. — Ты же, перво-наперво, кто? — неожиданно спросил он меня.
— Контрразведчик! — пока не понимая, чего он от меня добивается, послушно ответил я.
— Вот! — Петров ткнул пальцем в потолок салона. — Контрразведчик, твою медь, а не народный мститель! Давай уже, подключай мозги! Пора их немного смазать, чтобы от работы ржавая шелуха с них отлетела. Давай, Хоттабыч, давай! Вспоминай, каково это — холодной головой работать, а не бурлить праведным говницом!
— Так я и пытаюсь… — Я попытался оправдаться, но наткнулся лишь на «унылую» физиономию оснаба. — Командир, Морок слетел! — Я поделился увиденным с Петровым.
— А то я не вижу… — Оснаб весело заржал. — И куда только делся такой милый и очаровательный толстячок?
Я схватился руками за пузо, которого у меня больше не было — я тоже вернулся в свое исходное состояние:
— Фух, наконец-то!
— Ты от темы не увиливай, старый! — Жестко вернул меня в реальность командир. — Так почему мы не будем прямо сейчас бежать и арестовывать ни псевдо-Шильдкнехта, ни Вревского?
— Хочешь за ниточки, что от них потянутся, подергать? — предположил я. — И почему нельзя их просто взять, «взломать» черепушки и вытащить все, что нам нужно? У нас же есть такие мощные спецы-Мозголомы, типа тебя и Мордовцева с Капитоновым.
— Вот я гляжу на тебя, Хоттабыч, и диву даюсь! — Недовольно покачал головой командир. — У тебя реально склероз?
— Ну, есть немного. — А чего мне скрывать, посмотрю я на вас хотя бы в восемьдесят. — А что?
— А то! — Фыркнул Петров. — Что точно такие же спецы-Силовики находятся и на стороне врага. — Я думаю, что мозги наших фигурантов, по самое «небалуйся» напиханы всевозможными разрушительными блоками, которые, при попытке их снятия, выжгут к хренам половину их гребанных протухших мозгов! А то и полностью уничтожат! И ничего мы таким способом не добьемся. Поэтому, даже если таких агентов врага и берут «под белы рученьки» наши опера, то их либо пытаются завербовать, либо отправляют в Абакан, либо попросту ставят к стенке. Вариантов, в общем-то, немного.
— Хочешь попробовать сыграть с ними в «интересную игру»? — Догадался я о намерениях командира.
— Хотелось бы, — согласно кивнул оснаб. — Слишком давно они тут окопались, и слишком обширной может оказаться агентурная сеть, раз уж Вревский без особых сожалений скормил нам сегодня семерых своих «топтунов». Он ведь знал, что я наверняка их вычислю и уничтожу. И все равно… Сука! Как же он смог так измениться? Ведь когда-то же был приличным человеком, с какими-никакими зачатками совести и чести…
— А почему ты считаешь, что после вашей встречи они не залягут на дно? — поинтересовался я. — Ведь логичнее же отлежаться, пока страсти не улягутся…