Детство

Ещё в мае 1947 года объявили забастовку 30 тысяч рабочих завода Рено. Но бастовали не только рабочие, но и служащие.

С 19 июня по 2 июля также бастовало 120 тысяч банковских служащих. В результате этой забастовки было потеряно 1.200 тысяч рабочих дней.

А с 25 июня по 1 июля развернулась забастовка шахтёров, в которой участвовало 275 тысяч человек. Начавшись на севере Франции, она затем охватила и другие угольные бассейны страны. В результате её угольная промышленность потеряла 620 тысяч рабочих дней.

С 6 по 12 июля происходила уже и всеобщая забастовка железнодорожников, в которой участвовало 483 тысяч работников. Эта забастовка привела к потере ещё 3.864 тысяч рабочих дней.

Только из-за этих трёх забастовок было потеряно 5.684 тысячи рабочих дней. Но ведь были и другие забастовки.

Если ещё в 1946 году среднемесячное количество участников забастовок составляло 15 тысяч бастующих с общим количеством 32.200 потерянных рабочих дней, то за первые 7 месяцев 1947 года среднемесячное количество бастующих возросло до 239.100 человек, а количество потерянных рабочих дней – до 6.416.400.

Только в одном июне 1947 года забастовочным движением было охвачено 1.115 тысяч рабочих.

А причиной их явилось, происшедшее ещё три месяца назад, повышение цен в стране на тридцать процентов. При этом номинальная зарплата возросла лишь на одиннадцать процентов. Пришедшее к власти в январе этого года правительство социалиста Рамадье обещало провести пересмотр заработной платы ещё в апреле, но отложило исполнение своих обещаний сначала на июнь, а потом и на декабрь 1947 года.

– И так, с ростом забастовочного движения и с причинами этого роста пока вроде ясно!? А что этому предшествовало? Что мы здесь имеем? – размышлял аналитик, вновь углубляясь в первоисточники.

Усиление сопротивления фашистским оккупантам и рост авторитета СССР привели, как к росту сочувствующих ФКП, так и непосредственно к росту числа её членов.

Представительство коммунистов в Национальном собрании Франции возросло с 15,3 % в 1936 году до 26,2 % в 1945 году и до 28,3 % в 1946 году.

Это естественно привело и к росту количества депутатов коммунистов в Национальном собрании за те же годы с 72-х до 159-и, и до 182-х из 586.

– Отлично! Как же французские товарищи добились этого? Посмотрим, что сделало их руководство к десятому съезду партии?! Что тут в июне сорок пятого говорил товарищ Морис Торез в своём отчётном, а по существу в программном докладе «За свободную, демократическую и независимую Францию!»? – взял быка за рога Кочет.

Внимательно прочитав доклад, Пётр Петрович подчеркнул для себя некоторые на данный момент особо важные места.

Из доклада Генсека французской компартии вытекало понимание того, что после освобождения страны народные массы стремились к созданию новой демократической Франции. И благодаря упорной борьбе всех демократических сил на этом пути под руководством ФКП в первые годы были достигнуты некоторые успехи.

Однако между демократическими силами французского народа и силами реакции развернулась борьба по двум основным вопросам.

Первый вопрос был о выработке новой Конституции страны.

А второй вопрос касался восстановления народного хозяйства.

Для выхода из современного экономического и политического кризиса в стране компартией предлагалось завоевать доверие рабочих и доверие всего народа. После чего вступить на путь, указанный народом на последних муниципальных выборах. А это означает проведение в жизнь во всех областях требований программы, выработанной Национальным советом Сопротивления ещё в период подполья.

Но самым первым условием возрождения Франции должна являться полная ликвидация духа, методов и институтов вишизма.

Для этого необходимо уничтожить управляющую экономикой бюрократию, действующую в интересах крупного капитала.

В соответствии с программой Национального совета Сопротивления, требований социалистов и коммунистов, подавляющего большинства народа предлагалось немедленно приступить к подлинной национализации, которая должна обеспечить развитие промышленности и экономический подъём. При этом необходимо взять под защиту средние и мелкие предприятия, крестьян, всех мелких производителей и потребителей.

И X-ый съезд ФКП, проходивший в Париже с 26 по 30 июня 1945 года, в связи с этими задачами наметил конкретную программу действий, отвечавшую интересам рабочего класса, трудового крестьянства, прогрессивной интеллигенции, мелкой буржуазии городов и населения колоний, т. е. проводить в жизнь программу движения Сопротивления.

И Пётр Петрович Кочет в принципе согласился с этими положениями.

Ведь после освобождения Франции в 1944 году компартия наряду с другими группами Сопротивления вошла в правительство Шарля де Голля. В период 1944 – 1947 годов коммунисты, действуя совместно с социалистами, добились принятия ряда важных прогрессивных актов, в частности демократической Конституции 1946 года, социально ориентированного законодательства, национализации некоторых банков и ряда крупных промышленных предприятий, став популярной политической силой.

К концу 1945 года количество членов компартии выросло до полумиллиона. И на выборах в ноябре 1946 года ФКП получила наибольшее число голосов, хоть и не на много, но всё же опередив Французскую секцию Рабочего интернационала (СФИО) и христианско-демократическое Народное республиканское движение (МРП).

В итоге рост количества членов партии и её избирательные успехи привели некоторых аналитиков к предположению, что власть коммунистов во Франции неизбежна.

К такому же выводу пока склонялся и аналитик советского посольства в Париже Пётр Петрович Кочет, а также аналитики спецслужб западных стран, прежде всего США.

И США начали действовать. Согласно «Плану Маршалла» американские империалисты и связанные с ними реакционные круги Франции давно требовали и добивались исключения коммунистов из правительства.

И когда к весне 1947 года, из-за отставания роста зарплаты от роста цен во Франции резко ухудшилось положение трудящихся, приведшее 25 апреля к началу забастовок, премьер-министр социалист Поль Рамадье отказался удовлетворить требования трудящихся, поставив на 4 мая в Национальном собрании вопрос о доверии правительству. А когда коммунисты естественно проголосовали против доверия, Рамадье воспользовался этим и под предлогом нарушения ими «министерской солидарности» предложил исключить их из правительства, опубликовав соответствующее коммюнике.

И Национальный Совет французской секции Рабочего интернационала небольшим большинством голосов одобрил это решение

– Ну, надо же?! У самих французских рабочих нет единого мнения по этому вопросу! Оппортунизмом тут попахивает! И этот, Рамадье, ещё всё это обрёк в наглую и лицемерную форму, поблагодарив коммунистов за проделанную работу!? – возмущался Кочет.

– Недаром ФКП осудила такую политику, назвав правительство инструментом американского империализма! – согласился он.

– Надо будет обсудить это с редакцией Юманите! – решил Кочет.

И случай вскоре представился. Через несколько дней Пёт Петрович повторил свой визит. На этот раз он ожидал приёма в большом вестибюле, разглядывая множество висевших по стенам фотографий и любуясь красными рыбками в аквариуме, резвящимися от прикосновения его руки к стеклу. Неожиданно к нему вышла миловидная девушка и предложила чаю, но гость вежливо и удивлённо отказался.

– «Мсье, как любая газета мы поим чаем всех, кто к нам приходит!» – лукаво улыбнулась она, унося прочь поднос с горячим чаем.

Чуть позже к нему вышел один из редакторов газеты – моложавый и обаятельный Пьер Куртад, уже известный журналист и писатель, выпустивший в прошлом году сборник новелл «Обстоятельства», пригласив гостя в свой кабинет. Но теперь беседа коснулась исключительно газеты «Юманите». В ходе рассказа Пьера Куртада Пётр Петрович освежил свои знания и узнал кое-что новое для себя.