Страница 2 из 3
Что делать? "Нужно искать поселение людей и телефон, а может и наших встречу"– решил я и пошагал по полю, переживая всё больше от мысли: меня могут наказать за длительное отсутствие. Вдруг из ближайшего стога сена я услышал окрик "Стой – кто идёт. Руки вверх!". Я поднял руки и увидел солдата-пехотинца с наведённым на меня автоматом. Но я не испугался, а наоборот- сильно обрадовался и объяснил кто я и откуда. Оказалось: их часть тоже помогала в розысках сбежавшего солдата. Он показал мне направление, где их часть расположена, и я туда отправился. Там я объяснил ситуацию офицеру, а тот разрешил мне ехать в грузовике в направлении моей части. На пол пути на обочине я увидел часть наших ребят со взвода вместе с сержантом и присоединился к ним… Почти половина солдат из нашего взвода заблудились в этом дремучем болотистом лесу. И мы ещё до позднего вечера собирали и дожидались наших ребят. А про того солдата, который сбежал, ходили слухи, будто бы его арестовали уже, когда он добрался до своего дома.
Наступил октябрь – последний месяц в учебке. Экзамены мы уже все сдали успешно и оставалось только выдержать боевое учение: марш-бросок на тридцать пять километров в полной экипировке. А это значило, что кроме тяжёлого карабина со штык-ножом и патронами, весившего как два автомата Калашников, навешиваешь на себя котелок с флягой воды, медаптечку, ОЗК с противогазом. ОЗК – это общевойсковой защитный комплект, а точнее резиновый плащ и резиновые бахилы до пояса, перчатки- защита от химического и бактериологического оружия. Нам ещё повезло, что шинели разрешили не брать, хотя потом мы об этом пожалели… Все вещи были плотно и аккуратно свёрнуты, чтобы можно было легче и бесшумно передвигаться.
Выдвинулись большой растянутой колонной из трёх батарей, в каждой по четыре взвода, но через несколько километров разделились на группы по два взвода. Периодически то шли, то бежали, то ползли, то командовали "Вспышка справа!", "Вспышка слева!" или "Химическая атака!". Если по первым двум командам надо было падать головой в противоположном направлении и накрывать голову руками, то при последней- за пол минуты нужно было одеть ОЗК с противогазом и продолжать марш-бросок, задыхаясь от нехватки воздуха и обливаясь потом, хоть и была глубокая холодная осень.
Через пару десятков километров мы свалились на траву отдохнуть и пообедать, как через несколько минут получили по рации новый приказ: перейти вброд речку Рузу и ожидать на другом берегу дальнейшей команды. До мелководья было километров десять, времени же выделили мало. Плавать умели все. И наш командир взвода решил дать нам лишних несколько минут отдыха, а потом срезать путь примерно вдвое, но при этом пройти по более глубокому участку реки. Река Руза в тех местах была не широкая: метров семьдесят. Но течение было довольно сильным. И температура воды была близка к нулю, как, впрочем, и воздуха. Но об этом мы уже узнали позже, когда сняли сапоги и гимнастёрки и попробовали зайти в воду. Держа над головой карабины, одежду, сапоги и всё снаряжение, мы с трудом добрели до середины реки, где вода уже доходила до груди. Надо было проплыть всего метров десять, но быстрое течение сбивало с ног и сносило нас ещё метров на двадцать. Один из солдат уронил в воду сапог и не мог его поймать. Командир вплавь догнал сапог, но при этом еле-еле доплыл до берега сам. Измученные и продрогшие до костей мы стали одеваться на противоположном берегу. За нами послали грузовик. Задание было выполнено. Начало темнеть и холодать. А грузовика всё не было. Вот тут-то мы и пожалели, что не взяли шинели. А ещё через час хлынул проливной дождь и промочил насквозь те участки гимнастёрок, которые не успели намокнуть в ледяной реке.
Приехавший грузовик оказался полностью открытым и всю дорогу в часть нас обжигало леденящим ветром с дождём.
Не удивительно – после этого учения большая часть солдат заболела. У меня был сильный гнойный отит: за ночь вся подушка становилась розовой. Две недели не спадала температура. В санчасти не могли её сбить никакими лекарствами. Врач решил повезти меня к профессору в Москву, чтобы принять решение о досрочном увольнении со службы – комиссовании.
А за день до поездки в Москву у меня спала температура и перестали болеть уши. Так мы в Москву и не поехали. Я получил звание младшего сержанта ракетных войск и был направлен из учебки в "Войска" на Западную Украину в Прикарпатье.
Но это уже отдельная длинная и ещё более интересная история моей службы в Советской армии.
Глава 2. Войска
Часть первая.
– Эй, салаги, б…, иди сюда!
– Вам чё, сука, жить надоело?! Ну-ка быстро ко мне!
– Кому сказал, бегом сюда!
Наглого вида группа солдат-кавказцев с расстёгнутыми до груди воротами гимнастёрок и приспущенными ремнями, примерно так, только в сочетании с матом, позвала нас познакомиться, когда мы- пятеро новоприбывших в полк солдат, переступили порог армейской казармы, большого помещения, в котором в несколько рядов были расставлены около пятидесяти коек с тумбочками и табуретками.
– Б…, сюда иди… и дальше тирада матерных слов.
Мы- два новоиспечённых младших сержанта и трое рядовых из разных учебок, медленно молча приблизились к "дедам".
Усатый высокий сержант, по всей видимости, азербайджанец и низенький тоже усатый полный армянин со сверлящим взглядом позвали меня первым. Возле них стояло ещё солдат семь.
– Эй ты! Иди сюда! Ты кто?
– Младший сержант Дзюбов…
– Мы видим, что младший. Я спрашиваю: кто ты по национальности?
– Еврей
Секундная пауза показалась вечностью. Я подумал: "Впервые в жизни произношу это слово открыто и с достоинством".
– Хорошо. У нас нет евреев. Ты первый.
Такого спокойного ответа от них я не ожидал, но сразу понял: они к евреям относятся лучше, чем русские в моём родном Саратове.
– А ты – кто? – перекинули пристальное внимание "деды" на второго белобрысого младшего сержанта в очках.
– Младший сержант Альберт. Я русский…
– Что-то не похож ты на русского и фамилия… Откуда ты?
– Из Молдавии из Кишинёва
– Так ты молдаван?
– Нет. Русский…
– Смотри. Если врёшь- тебе не жить.
Остальные: рядовой Житарь, полноватый, высокий и интеллигентный, но с детским испуганным и растерянным выражением лица студент, молдаванин из Кишинёва, русский парнишка, которого я плохо запомнил, и азербайджанец Мамедов из моей учебки.
Последнего приняли как родного и тут же отвели в сторону- "зёма" (земляк) и перешли на азербайджанский. А нам четверым сказали, что тут нет деления на сержантов и рядовых, а всем "салагам" до года службы положено подчиняться "дедам"– кто прослужил от года до полутора лет и "дембелям" – от полутора лет до увольнения. Кроме беспрекословного подчинения в наши обязанности будет входить читать "дембелям" сказку на ночь, но это они объяснят позже.