Прости за любовь

– Ма, – дернула я ее за рукав, – пойдем, поговорить надо. Наедине, – почти прошипела ей на ухо, когда она вознамерилась подхватить Кириллова под локоть.

– А ты, будь добр, натяни хотя бы штаны, – обратилась я к Сашке, подталкивая маму к дверям своей спальни.

Тот с пониманием кивнул и скрылся в ванной комнате. Кажется, можно было выдохнуть, потому что лицезреть его торс было слишком, особенно после нескольких месяцев воздержания, когда обнаженных мужчин видишь разве что в рекламе гелей для душа.

– Варя, – заливаясь румянцев, начала тараторить мама, – где ты подцепила такого красавчика?! Он, он…  – начала размахивать она руками, похоже, это у нас семейное, – такой сладкий, как меренга.

Я закатила глаза, поражаясь маминым метафорам. Видимо, Кириллов пронзил ее сердце, хорошо, что папа не был свидетелем этой сцены, иначе бы присмирел в своем желании, чтобы у меня был парень.

– Мам, – оглядываясь на дверь, прошептала я, – он не мой парень, – кажется, или в моем голосе прозвучали тоскливые нотки?!

Нет, такого точно не могло быть. Кириллов просто друг, очень даже симпатичный, но всего лишь друг. О чем-то ином мы никогда не думали, даже не заговаривали на эту тему. Да и представить было сложно: меня такую нескладную и этого красавца вместе. Только мама не жаловалась на фантазию, и, кажется, начала парить в облаках, представляя, как будет хвастаться перед подругами, демонстрируя его снимки.

Мама шикнула в ответ, доставая из кармана мобильный. Прижав его к уху, она сделала мне жест молчать, и принялась расхаживать по комнате.

– Мам, – попыталась я в очередной раз донести до нее истину, пока все не зашло слишком далеко, – он просто мой друг.

Но она отказывалась меня слушать и слышать. Вместо того чтобы сесть и спокойно поговорить, мама заткнула второе ухо ладонью и принялась с восторгом рассказывать папе о событиях сегодняшнего утра, добавляя от себя незначительные детали.

Я взъерошила свои волосы и плюхнулась на кровать, начиная рассматривать потолок, будто желала найти там ответы на свои вопросы. К словам родительницы уже даже не прислушивалась, понимая, что вскоре предстоит разговор и с папой. И получится ли докричаться до него – вопрос!

– Варя, – наконец-то отложив телефон, улеглась мама рядом со мной, крепко обнимая за плечи, – я так рада за тебя, так рада. Только не раскорми его, умоляю тебя. Не порть такое божественное тело пирогами.

Вместо слов с моих губ сорвался стон, и я нахлобучила на свою голову подушку. Оглохнуть и ослепнуть, вот, пожалуй, чего мне сейчас хотелось.

– Мама, ты все неправильно поняла. Не выслушала, а сделала выводы. Мы не встречаемся. Мы даже не целовались ни разу. Мужчина и женщина могут просто дружить.

– Конечно, – согласилась мама, – если только один из них.  В общем, неважно, – взмахнула она рукой, отодвинувшись от меня, дабы позволить своим мохнатым «детям» устроиться между нами. – Время покажет, к тому же для вдохновения очень полезно, чтобы такой мужчина щеголял по утрам в одной набедренной повязке, демонстрируя мускулатуру. Кто знает, Варя, может, и тебя такую бесчувственную, – хихикнула она, потрепав загривок у Надин, – данная картина впечатлит настолько, что ты не будешь терять время, а переключишь свое внимание с десертов на живого человека. Я б переключила, – прыснула она, закидывая ногу на ногу.

– Какой кошмар, хорошо, что тебя не слышит папа.

– Он привык, – фыркнула она как ни в чем не бывало, – но все равно ему об этом знать необязательно. И да, кстати, кормить в этом доме завтраком собираются или нет?!

Я пробубнила что-то невнятное, пообещав маме, что через полчаса накормлю всех. Для начала неплохо бы привести себя в порядок и попытаться вернуть душевное равновесие.

– Спокойствие, только спокойствие, – будто мантру нашептывала я, стоя перед зеркалом. Волосы никак не удавалось уложить, пряди то и дело выскакивали из замысловатых косичек, в итоге я плюнула и собралась их в конский хвост. Пижама отправилась в ящик, а на ее место пришли джинсы и белая футболка. Сашка тоже переоделся, и пока я чистила зубы, он успел подравнять свою бороду. Я все время косилась на него, ожидая, когда последуют вопросы, но, кажется, этого парня все устраивало. На пространные намеки моей мамы он не обращал внимания, лишь добродушно улыбался. То ли до Кириллова не доходило понимание всего масштаба катастрофы, то ли он просто издевался, решив ей подыграть.

– Мы влипли, – закончив сборы, жалобно пискнула я, обращаясь к Сашке.

Он сидел на моей кровати, рассматривая кулинарную книгу, и, кажется, чувствовал себя замечательно. А я лишь подумала, что хотела бы такие стальные нервы, как у моего друга. Тень удивления пробежала по его лицу лишь в первый момент, когда он увидел мою маму, дальше они сумели скооперироваться и очень мило даже пообщались, пока следили за туркой на плите.

– Не накручивай себя. Ничего страшного не произошло ведь. Твоя мама очень милая женщина, веселая, музыку любит.

– Она слушает кантри, – пожала я плечами, – не твое направление. И вообще, не поддавайся ее чарам.

– Ревнуешь, что ли? – засмеялся Сашка, переводя взгляд с книжных иллюстраций на меня.

Его глаза сияли озорным блеском, будто он увидел в витрине магазина барабанные палочки из палисандра – красивые, но совершенно неудобные.

– Саша, – присев рядом, забрала я из его рук свою книгу, – ты понимаешь, что она уже мысленно составила список гостей на нашу свадьбу и придумала имена потенциальным внукам?!

Кириллов обхватил меня за плечи, притягивая к себе, и медленно выдохнул. Его близость, как ни странно, дарила покой. Я на миг ощутила безмятежность, будто все горы мне по плечу, а тропы на вершину всего лишь аллея в сквере через дорогу. Появилось ощущение силы, внутренней уверенности. Веры в то, что я больше не одна и если не по жизни, то хотя б в достижении своих планах.

– Прорвемся, – тихо произнес он, целуя меня в висок. – Мама Нина – это не военкомат, с ней можно договориться.

– Нет, – покачала я головой, вдыхая аромат его туалетной воды. – Она уже сообщила бабушке, а у той больное сердце. И не удивлюсь, если папа с бабулей уже пакуют чемоданы в поездку.

– То есть мне предстоит знакомство с родней?! – еле сдерживаясь, чтобы не рассмеяться в голос, поинтересовался Кириллов.

– О да, – шмыгнула я носом.

– Что ж это довольно-таки необычно. Я согласен, но с тебя рыба по рецепту, что на пятнадцатой странице.

 Остаток дня я предпочла провести в месте, где чувствовала себя как рыба в воде. Мой личный рай, наполненный ароматами корицы, имбиря и аниса. К тому же необходимо было подумать о торте для Морозова. В голове роились мысли одна хлеще другой. Я совсем не была уверена, что оно вообще того стоит. Может Роман Дмитриевич и сладкое-то не ест, а тут мы с трёхъярусным красавцем. К тому же мне так хотелось верить, что девчонки пошутили касательно «начинки». Видеть Таню, выпрыгивающую из торта, это равносильно инфаркту, хотя Морозов вроде спортсмен, сердце, наверное, неслабое.

Другое дело сохраним ли мы после этого своего рабочие места. В общем, участвовать в этой вакханалии я побаивалась по объективным причинам.

В то время пока я была на кухне, Сашка с мамой играли в шахматы, о чем-то мило беседуя. До меня доносился смех и все напоминало какую-то семейную идиллию, что начинало сводить челюсть. В своих мечтах я вообще не касалась этой стороны жизни, не представляла себя рядом с кем-то, наоборот, казалось, что одной в чем-то проще. Не надо оглядываться на кого-то, чтобы сделать тот или иной шаг. А я безумно хотела попасть в итальянскую кулинарную школу, поэтому потихоньку с каждой зарплаты откладывала определенную сумму, надеясь, что однажды настанет тот день, когда я все-таки возьму билет на самолет и приземлюсь в Долине вкуса.

– Над чем колдуешь? – внезапно раздался сзади голос Саши. Это было настолько неожиданно, что я даже выронила мерный стакан, вздрогнув от волнения.