Страница 8 из 15
Поднимаясь всё выше, она с радостью открывалась новым ощущениям. Воздух посвежел. Вдохнув полной грудью ветер свободы, она запела. Но едва песня полилась из груди, как посторонние звуки донеслись откуда-то извне. Прислушавшись, она различила далекие голоса и свернула с дороги: ей не терпелось поделиться со встречными нахлынувшей мелодией. Но то, что она увидела, прервало поток вдохновения: обитатели этих мест выглядели несчастными и жалкими. Почти у каждого был какой-то изъян или увечье. Кто опирался на палку, кто держался за голову, кто просто стонал. Она пошла навстречу этим людям, стараясь изо всех сил улыбаться и напевать родившийся у неё мотив, но казалось, встречные были глухи. Так что все старания её оказались напрасными и ликование уступило место усталости.
Теперь ни о каком пути не могло быть и речи.
Нужно было набраться сил, прежде чем отправляться в дальнюю дорогу. Но чем дольше находилась она среди этих людей, тем меньше у неё оставалось желания двигаться. Проснувшись в один из невеселых дней, она посмотрела на своё отражение в зеркале – и в ужасе отпрянула, различив на лице черты несчастных, населявших это место. Тогда она решила продолжить начатый когда-то путь и заставила себя сделать несколько шагов от дома, ставшего для неё временным пристанищем. Некоторые её окликали. Они привыкли к ней и сожалели об уходе. Другие по-прежнему не замечали, погруженные в свои проблемы и немочи. Она старалась не оглядываться, как в первый раз, когда покидала счастливых людей, хотя на сердце было тревожно и тяжело. Слабость и неуверенность поселились в нём за то время, что она провела здесь. Но чем дальше она отдалялась от печального поселения, тем легче ей становилось идти, и вскоре память снова стала свободной, а сердце легким, как прежде.
Она продолжала путь, но теперь подъем не казался легким. То и дело она останавливалась и подолгу не отрывала взгляда от вершины, казавшейся совсем близкой, манившей своей лучезарностью и обещанием чего-то большего, чем счастье и несчастье, которое она уже испытала. Это обещание было настолько прекрасно, что хотелось его запечатлеть. Путница достала альбом и краски – в таких историях они обычно появляются по первому желанию, – присела на упавшее дерево и стала рисовать. И снова время потекло, не жалея себя. Ночь сменяла день, а звезды – солнце.
И всё служило источником и освещением.
Но однажды краски закончились, а вдохновение иссякло. Земля пестрела разбросанными набросками, но ни один из них не удовлетворял автора, поскольку не отражал величия жизни, таившейся в оригинале.
Она ещё раз взглянула на вершину, и ей почудилось, что своими попытками запечатлеть красоту она как будто отняла у неё часть силы – та казалась не такой лучезарной, или, может быть, это просто туман, облокотившийся о пик… Осень, – повеяло мыслью о холоде. А с мыслью подкрался страх: она пришла из теплого края, а здесь, вблизи вершин появлялся снег и лед делал неуступчивыми тропинки. Время жизни неминуемо близилось к зиме и стоило подумать о надежной защите. Зачем я покинула теплую весеннюю долину и летний сердечный дом? – чуть не пожалела она, но, подобрав эскизы и запахнув плащ, двинулась дальше.
А дальше исчезало очарование природы. Приходилось всё чаще прятаться от ветра в темноту капюшона, погружаясь в безрадостные мысли. Наконец изнеможение стало невыносимым. Она в отчаянии огляделась – и тут заметила пещеру, в которой горел тусклый огонь. В глубине неподвижно сидел человек.
Она разглядела только седую голову, выступающую из темноты. Получив утвердительный кивок на вопрос, можно ли погреться, она подумала, что Бог никогда не оставляет идущего своим путем и рано или поздно посылает спасительный свет. На следующий день она попробовала продолжить восхождение, но едва сделала несколько шагов, как потеряла всякие ориентиры – небо заволокло туманом, сыпал мелкий снежок, готовый перерасти в снегопад. Тогда она поспешила вернуться к пещере, где по-прежнему теплился тусклый огонек жизни, и робко остановилась на пороге: перспектива провести зиму с тем, кто ни жив, ни мертв была для неё также мучительна, как путь вверх в одиночестве и без ориентиров. Раздался еле слышимый вдох – и она поняла, что старец находится в состоянии глубокой медитации.
А что ещё делать тому, кого зима застигла в пути? Ждать наступления тепла, чтобы возобновить восхождение. Если только время не распорядится иначе, вновь окунув в круговорот пройденного, и соблазны радости, любви, сострадания и творчества не остановят на пути к вершине. Наподобие молчаливого старца, которого зима когда-то застигла в пути, она села в позу ожидания, и через некоторое время увидела, как отдаляется всё дальше, пока не осталась наедине со своим путем. Она продолжала идти – и внутренние шаги отдавались в ней стуком сердца.
Она понимала, что сердце остановится, как только затихнут шаги, и что с каждым днём будет всё тяжелее поддерживать воображаемый ритм в неподвижном теле. Но продолжала свой путь, не чувствуя наружного холода и внутреннего оцепенения, и зная, что у неё теперь не одна тропинка к вершине, а столько, сколько нарисует воображение, и только от неё зависит, какой из них она пойдет дальше и выше.
А может быть, с наступлением тепла ей снова захочется спуститься в долину и отпраздновать новый круг жизни.
Александр Спренцис / Киев /
Александр Спренцис родился в 1956 году в Киеве. В 1975 году окончил Киевскую среднюю специальную музыкальную школу им. Лысенко. В 1981 году – Киевскую государственную консерваторию им. П. Чайковского. В настоящее время преподает в Национальной музыкальной академии Украины им. П. Чайковского. В поэтике А. Спренциса ощутимо влияние восточной поэзии, русского авангарда и современной русской поэзии.
Et cetera