Страница 5 из 25
Мариус. Италия, 16 век.
На рыночной площади в этот час было особенно многолюдно. Со всех сторон доносились крики торговцев, зазывающих покупателей, снующих среди рядов с товарами. Мы с друзьями слонялись без дела, глазея по сторонам. Ощущение долгожданной свободы окрыляло.
– Мариус, Мариус, ты только посмотри дружище вон туда, – эмоционально промолвил мой друг Бернардо, теребя меня за плечо. – Какая красавица. Настоящая лебедь!
Мой взгляд устремился в сторону той самой девушки, которая так поразила друга.
– Моя Мария все равно красивей, – ответил я, флегматично пожав плечами.
– Oh, mio Dio, di nuovo! 2Эта Мария с языка у тебя не сходит. Только о ней и говоришь. Хоть бы портрет ее показал, – заявил Бернардо, с укором глядя на меня.
– А тебе все бы только лицезреть красавиц, – поддел я друга.
– А какой мужчина не любит этого? – задал он вопрос, на что я лишь посмеялся.
В душе моей царило умиротворение и предвкушение встречи с родителями и любимой девушкой. Еще один учебный год в Салернской врачебной школе подошел к концу, впереди маячили несколько недель отдыха, а потом начинался самый важный этап – год практического обучения, которого все мы с нетерпением ожидали. Часы на башне пробили полдень, а это значило, что мне пора в путь.
– Ну что, господа, проводим нашего Великана в дорогу? – громогласно промолвил Витторио, обратившись к остальной нашей компании. – А то вдруг он такой маленький и незаметный потеряется на этой площади среди толпы, – и друг захохотал, глядя на меня.
Ответом стал одобрительный гомон, и вся наша братия взяла курс на выход. Мой высокий рост давно уже стал источником для безобидных шуток среди друзей, которые были ниже меня на целую голову.
Недалеко от выхода с рыночной площади мое внимание привлекла пожилая седовласая женщина, собиравшая в корзинку дрожащими руками рассыпавшиеся по земле фрукты. Николо с Бернардо остались позади меня на несколько шагов, вновь отвлекшись на проходившую мимо девушку. Подойдя к женщине, я помог ей собрать все, что рассыпалось из ее корзины, на что она, улыбаясь, все время меня благодарила. У нее были необычные глаза – светло-карие, подернутые бельмом. Отдавая ей корзину, я заметил ее пристальный взгляд, блуждающий по мне.
– Благодарю вас, синьор, вы очень благородны. У вас золотое сердце. Я вижу, что вы жаждете помогать людям, – заявила она, продолжая пристально и с улыбкой смотреть на меня.
– Я будущий доктор. Помогать людям – это мое призвание.
– Жизнь доктора нелегкая и не всегда приятная. Все-таки вам часто приходится наблюдать самые отвратительные вещи, связанные с человеческим телом. Но вы справитесь. Все получится. Ваше имя будет у всех на устах. Вас ждут великие открытия. Хотя… Некоторые из них принесут огорчения и печаль.
Ее откровения подействовали на меня как ушат холодной воды. Что это она говорит? Да еще и так смело, несмотря на то, что в последнее время вновь вышли из тени охотники на ведьм! Эти господа, по моему мнению, были не в себе и страдали паранойей пополам с манией величия, зачастую обвиняя тех, кто никакого отношения к колдовству не имел. Но эту мысль стоило держать при себе.
– Откуда вы все это знаете обо мне? – спросил я у нее, не сильно рассчитывая на правдивый ответ.
Но он все же последовал:
– Мне много что известно. Больше, чем может знать простой смертный. Вы скажете, что это от Дьявола. Так все нынче говорят. А я скажу вам, что это знание мне послано Богом. На все его воля. Его и судьбы. От нее не уйдешь и не скроешься. Жизнь ваша будет очень долгой. Очень. Ваша слава и величие идут за руку с тоской и одиночеством. Но однажды вы встретите ту, чьи глаза будут, словно небо в солнечный день, а волосы подобны водам темной реки…
– Простите, но я человек науки, и не верю в предсказания. Ересь все это.
– Ересь? Что ж… Хотите верьте, хотите нет. Ваши вера или неверие ничего не изменят, – и она посмотрела на меня с грустью во взгляде.
– Прошу меня извинить, мне нужно идти, – сказал я, действительно собираясь уходить. – Будьте здоровы и берегите себя. И послушайте моего совета – не стоит вот так открыто вести беседы с незнакомцами о предсказаниях и прочем. Охотники на ведьм нынче совсем с ума сошли, на вас могут донести. Беду на себя накликаете.
Она что-то еще бормотала себе под нос, но я ее уже не слышал. Ко мне подошли друзья, и вместе мы направились прочь с рынка.
***
Теплые лучи яркого утреннего солнца проглядывали сквозь листву деревьев, наполняя лесную чащу светом. Пение птиц разливалось на все лады, не смолкая с самого раннего утра. До дома оставалась самая малость, и я то и дело просил извозчика быть порасторопней.
– Юный господин соскучился по батюшке с матушкой? – подмигнул мне Абрэмо, и я с улыбкой кивнул.
Раздался свист, а затем стрела, выпущенная откуда-то слева, пронзила его насквозь.
– Абрэмо!
Лошади, испуганно заржав, понеслись галопом, но дорога впереди нас оказалась перекрыта поваленным деревом. Пытаясь удержать раненого Абрэмо и совладать с повозкой, я не услышал, как кто-то снова выпустил стрелу, поразившую меня прямо в грудь. А за этой стрелой последовала еще одна, а за ней третья. От страшной боли потемнело в глазах, и я, не в силах сделать и вздоха, словно проваливался в темную пропасть. Последнее, что запечатлела моя память – как откуда – то на лесной поляне появился человек, и, скинув на землю с дерева притаившегося там разбойника, приземлился следом за ним беззвучно, будто кошка. Больше в моей памяти ничего не осталось, кроме всепоглощающей адской агонии. Как же это нелепо – найти смерть в том самом лесу, где я охотился с тех пор, как научился держать в руках лук со стрелами, и где всегда было тихо и спокойно.
Открыв глаза, бегло окинул взором окружавшую меня обстановку – огромная кровать, комоды, шкаф. Весьма дорогая мебель, какая может быть в домах только у очень богатых людей. Похожая кровать стояла в моей комнате в родительском доме. Порывом ветра распахнуло окно, и в комнату донесся шум волн. Значит, море совсем близко.
В памяти возникли последние обрывки воспоминаний, приведя меня в замешательство. Что со мной произошло? Где я нахожусь? Неужели я умер, и нахожусь в мире, где души ожидают своей участи? Где же тогда Абрэмо? Или каждая душа ждет суда в одиночестве? Неужели сейчас ко мне придут ангелы и, взвесив мои грехи и добрые дела, оправят в Рай или Ад?
Я задумался – а так ли много выдающихся поступков было в моей жизни? Всегда ли был прав? Безгрешных людей не бывает, но за свою жизнь я старался поступать по совести, готов был сражаться за свою честь, заботился о своих родителях, никогда не отказывал в помощи страждущим. И все равно мне казалось, что я не успел сделать столько всего важного, что обязательно должен был совершить при жизни. И каково будет моим родителям, когда они узнают о моей смерти? Последняя мысль отозвалась болью в сердце, разливая в душе горечь и уныние. Мама ведь так слаба в последнее время, весть о моей гибели ее совсем подкосит!
Встав с кровати, терзаемый думами, я подошел к зеркалу, пристально разглядывая себя. Лицо мое, несмотря на то, что было испачкано кровью, выглядело посвежевшим, исчезла синева под глазами после бессонных ночей перед экзаменами. И даже продольной морщинки между бровями не стало. Вся одежда запачкана кровью и порвана, но на теле не осталось и следа от ранений, будто в меня вовсе и не стреляли. Боли больше не было. Вместо нее – мощный прилив энергии и силы, который кипел в моей крови. Казалось, что мне под силу свернуть горы. Как это странно…
Раздумья мои были прерваны приближающимися шагами, и передо мной появился тот самый мужчина, который по моим воспоминаниям свернул шею нашему с Абрэмо убийце. Осторожно подойдя ко мне, он окинул меня цепким взглядом, задержав глаза там, где зажили раны.
– Слава Богам, вы пришли в себя! Я уже начал переживать! Приветствую вас в моем доме, синьор. Как вы себя чувствуете?
2
Oh, mio Dio, di nuovo! (итал.) – о боже, опять!