Страница 21 из 25
-Будем молить Богов, чтобы оракулы не ошиблись, – сказал Алессио, сложив руки в молитвенном жесте. – Да будет с нами милость Священного Союза!
– И чтобы у этого воплощения Адаила не проснулась истинная память, – добавил Мариус. – Ты посмотри, что он творит, считая себя человеком! Если конечно, можно так его назвать. Я даже представлять не хочу, что может быть, если он познает свою истинную демоническую сущность и вспомнит прошлые жизни.
– Да упасут нас Боги от этого! – вполголоса промолвил Алессио. – А где ты был, кстати?
– Беседу проводил профилактическую с вновь поступившими.
– Это о чем же?
– По поводу личной безопасности женской половины моих подчиненных. Я очень щепетилен в этом вопросе, и всем это известно. Сам понимаешь, на войне всякое может быть, но ты меня знаешь. Насильников я здесь не потерплю! – безапелляционно заявил Мариус. – Как-то случился у нас тут прецедент… Отличился один особо пылкий товарищ. И отправился за это в штрафбат, голубчик. Вот так. И ему урок, и другим чтоб неповадно было. Дисциплина – ключ к порядку. Тем более, я чувствую ответственность за этих девушек.
–Узнаю своего дорогого друга. Oh, Dio, как я рад, что мы с тобой теперь в одном взводе! – воскликнул Алессио. – И вечер сегодня тихий такой. Безветренный. Благодать…Как будто войны и нет вовсе.
– Перед боем всегда тихие вечера, – заметил Мариус.
– Соскучился я по самым обыденным вещам, которые теперь стали чем-то несбыточным. Да и вообще, по мирной жизни соскучился, – вновь заговорил Алессио.
– Мы все тут соскучились по мирной жизни. Что поделать, мой юный друг, – Мариус развел руками. – Нелегкие времена переживаем. Но, в конце концов, даже после самой долгой и темной ночи наступает рассвет. Вот закончится война, и мы снова заживем по-прежнему.
– А ты хоть сам веришь, что все теперь будет по-прежнему?
В ответ на это Мариус неопределенно пожал плечами.
– Доживем до победы, тогда и посмотрим. Как всегда говорила моя матушка: «Человек предполагает, а Бог располагает». В нашем случае – Боги.
– Товарищ подполковник! Товарищ подполковник!
Мариус повернулся на голос. Навстречу ему с радостной улыбкой и горящими азартом глазами спешила медсестра.
– Разрешите небольшой концерт устроить! Оказывается, у нас среди пациентов аж три музыканта, представляете? Итого, у нас есть гармонь, балалайка и наши голоса! Ну как тут концерт не устроить, товарищ подполковник?
– Хорошо, – Мариус кивнул, улыбнувшись девушке в ответ.– Концерт разрешаю! Немного отвлечься нам всем не помешает. Главное, чтобы в вашем репертуаре «Синий платочек» прозвучал.
– И «Катюша», – внес свою лепту Алессио.
– И «Темная ночь». И «В землянке»! – добавил Мариус.
– Все будет! Обязательно будет! – воскликнула девушка, восторженно захлопав в ладоши.
– А мы пока что до концерта совершим с тобой контрольный вечерний обход пациентов, – сообщил Мариус другу, и мужчины, переговариваясь вполголоса, направились в сторону палаток.
– У тебя прям все по расписанию! – послышался голос Алессио.
– Я же говорю – дисциплина и порядок, друг мой, – ответил ему Мариус.
Она, все так же оставаясь невидимой, смотрела им вслед с довольной улыбкой. Ее золотисто-карие глаза, подернутые белесой пеленой, смотрели на этот мир с надеждой. Как и всегда, тысячи лет…
– Все, что хотела узнать, ты узнала, не так ли? – шелестящим шепотом спросил ее туманный спутник.
Лучезарно улыбаясь, она радостно кивнула.
– Так и есть, мой дорогой друг. Я не ошиблась в нем тогда много лет назад. Он оказался именно таким, каким я его увидела. Что есть красота внешняя без богатства души? Так, всего лишь яркий фантик из-под конфеты. Этот мальчишка-военврач родом из далекого Пезаро красив не только снаружи. Его сердце – истинный бриллиант, в глубине которого есть место состраданию и милосердию. Поэтому рядом с ней должен быть именно он. Эти двое идеально подойдут друг другу. Придет время, и от нее будет зависеть слишком многое. Это тяжелое бремя. Мариус должен стать ее опорой и поддержкой. Дело осталось за малым – дождаться того дня, когда ее душа покинет Небесный мир и обретет телесную оболочку в мире живых.
– И как же ты устроишь их встречу? – полюбопытствовал у нее туман.
– Стоит мне закрыть глаза и подумать о них, как я слышу шёпот морского прибоя… Что поделать – эта девочка неотрывно и навеки связана с морем. Есть у меня парочка идей. Но о них я поведаю тебе чуть позже, – интригующе блеснув глазами, она взмахнула рукой и исчезла вместе со своим туманным спутником.
Издалека вновь послышались раскаты грома. В воздухе запахло озоном. Неспешно, словно крадучись, приближалась гроза. А в это время над полем летела щемяще-нежная мелодия, знакомая многим до слез, даря надежду на то, что однажды, совсем скоро наступит день, когда щебетание птиц не заглушат разрывы снарядов, а воздух вместо смерти, крови и пороха будет пахнуть скошенной травой.
***
Мариус
Полная луна сверкающим серебристым диском сияла на темном небосклоне, когда старинные часы в гостиной пробили двенадцать. В этот момент мне казалось, что они звучат так тяжело, словно отсчитывают удары ее сердца. В сотый раз мне пришлось убедиться, сколь хрупка человеческая жизнь, и видят Боги, я сделал все возможное, чтобы ее глаза еще не раз смогли увидеть этот мир.
Вновь и вновь она притягивала к себе мой взгляд. Я смотрел на ее утонченное лицо, которое вместо боли теперь выражало спокойствие, закрытые глаза с опущенными черными ресницами, на ее фарфоровую кожу, которая в свете луны казалась совсем белой. Нет, кардинально она не изменилась после обращения, оставшись все той же аристократичной утонченной красавицей, какой всегда была. Как же она совершенна!
Жизнь, которая утекала из нее еще двое суток назад, возвращалась к ней, но уже совсем в другом качестве. Ее ресницы оставались неподвижными, но я знал, что она должна была открыть глаза с минуты на минуту.
Время перевалило за полночь, я все еще ждал ее пробуждения, и мне стало казаться, что каждая секунда на циферблате часов мучительно тянулась, будто всесильное время издевалось надо мной в своей безграничной власти.
Воздух в комнате вдруг показался невыносимо тяжелым, и, подойдя к окну, я сделал вдох, ощутив аромат жасмина и фиалок, растущих под окном. Потом обернулся к кровати в надежде, что она уже пробудилась, но ее веки по-прежнему были закрыты. «Неужели я не успел? Но этого не может быть!» – сказал в сердцах самому себе. От волнения в голову лезли совершенно глупые мысли.
Ветер, ворвавшийся в комнату, заполнил ее ароматом цветом из сада, и эту тишину нарушил ее громкий вздох. Со смесью восторга и волнения я подошел к краю кровати, надеясь еще раз услышать ее дыхание. Легкий порыв ветра перебирал складки ее белого платья. Темно-каштановая прядь волос упала ей на лицо, я потянулся убрать ее и… В этот самый момент она открыла глаза, затем посмотрев куда-то перед собой, стремительно ринулась с кровати и взлетела ввысь под самый потолок. Все-таки я успел…
Эмилия
Последнее, что я помню – как бежала по мраморной лестнице, покрытой снегом на голос Мариуса. Он служил мне маяком в безграничной морозной глуши. Дыхание сбивалось, и в мертвой тишине мне казалось, что мои шаги слышно на много миль вокруг. Пейзаж не изменился – все такие же голые деревья и белые сугробы снега, на горизонте сливающиеся с небом. Только невесть откуда взявшаяся мраморная лестница нарушала эту зимнюю идиллию. Преодолевая ступеньку за ступенькой, я, наконец, выбежала на круглую площадку, и едва ступила на ее гладкий пол, как поднялся сильный ветер, и снежинки устроили дикий танец вокруг меня. Их было так много, беспорядочно кружащихся, что у меня самой закружилась голова. Пытаясь хоть что-то разглядеть сквозь белую пелену, я не могла сделать и шага, как вдруг поняла, что куда-то падаю. Это было похоже на полет над пропастью, но это меня совсем не испугало. Белую пелену перед глазами сменила красная, а следом за ней наступила темнота.