Страница 17 из 25
Подбежав ко мне, отец больно схватил меня за руку и потащил к машине. Несмотря на то, что сил у него было больше, чем у меня, я все же продолжала яростно брыкаться и выворачиваться из его цепких рук.
– Да успокойся же ты, дура, – прошипел сквозь зубы отец, и, развернув меня лицом к себе, с силой встряхнул. От такой «сногсшибательной» встряски моя голова пошла кругом. А может, это было какое-то подобие обморока. Кажется, мои нервы меня все же подвели. Вялую, как после тяжелой болезни, отец меня с легкостью запихнул в машину на заднее сиденье и резко завел мотор автомобиля. Истерзанное потрясениями этого вечера, сознание провалилось в пустоту.
Когда я очнулась, машина неслась по шоссе на довольно приличной скорости. Верх автомобиля был убран, и ветер трепал нещадно мои волосы. Оглядевшись по сторонам на быстро проносящийся пейзаж, я вдруг поняла, что мы едем не домой, как мне казалось. Присмотревшись, узнала эту дорогу. По этому пути мы ездили в гости к бабушке с дедушкой. Они жили в соседнем городе, расположенном еще ближе к морю. Дорога петляла, как серпантин, и отцу стоило вести машину аккуратнее. Но вслух эту мысль я не озвучила. В голове назойливо звучал один единственный вопрос – куда он меня везет? Головокружение еще не прошло, и слабость пока что давала о себе знать.
Я молча наблюдала за тем, как отец, закурил сигарету и, прибавив еще скорости, равнодушно посмотрел на меня в зеркало заднего вида.
– Очнулась? – словно невзначай бросил он.
Во мне вспыхнул слабый огонек паники, смешанной с чувством опасности.
– Ну как видишь, очнулась. А если бы ты меня поменьше тряс, то возможно, я чувствовала бы себя лучше.
Я старалась перекричать свист ветра, и это отнимало немало сил. Удивительно, но эту реплику отец встретил молчанием.
– Куда ты меня везешь? – я почти прокричала, стараясь унять охватившую меня по рукам и ногам дрожь.
– В дом моих родителей, – последовал ответ.
– Зачем мы туда едем?
– Там сделан недавно ремонт и пока никто не живет. Скоро я выставлю его на продажу. А пока ты поживешь там. Сегодня не хочу беспокоить Аню, а завтра она уезжает к сестре на пару дней, и у тебя будет прекрасная возможность спокойно собрать необходимые вещи. За один месяц, уверен, ты найдешь себе квартиру и приемлемую работу, благо, что твое совершеннолетие не за горами. Я больше не собираюсь тебя обеспечивать, ты уже достаточно взрослая, чтобы о себе позаботиться.
Я даже не знала, радоваться мне или огорчаться такому решению отца. С одной стороны, у меня не было желания оставаться жить в одном доме с ним и его женушкой, и тут наши мнения оказались солидарны. Но и уезжать в другой город, пока не окончу школу, мне не хотелось. Как найти стабильную работу, не имея образования, за месяц, в чужом городе, это конечно, вопрос. Черт, да отец с мачехой определенно подпортили мне планы! Ну конечно, тот факт, что я не доучилась в школе, и университет мне теперь не светит, думаю, их совсем не волновал. А мне было крайне досадно и обидно!
– А это решение – сплавить меня в соседний город с глаз долой, приняла, я так понимаю, твоя жена, да? И ты, конечно, согласился! – промолвила я, даже не стараясь укрыть сквозившую в моем голосе обиду.
– Прекрати нудить, – ответил отец, хотя это скорее походило на рык, нежели на голос. – Своим поступком ты сама дала понять, что не хочешь быть частью нашей семьи.
Возмущение вскипело во мне с такой яростной силой, что меня бросило в жар. О каком таком поступке он говорит? Неужели он имеет в виду мой побег? Кажется, он совсем забыл причину, которая побудила меня убежать. А может быть, он вовсе не считает ужасным то, что залепил своей дочери пощечину такой силы, что я не удержалась на ногах? Это предположение кольнуло сердце ледяной иглой боли. Только эта боль была не физическая, а душевная, которая, по моему мнению, была в сто раз хуже. Осознание того, что это сделал единственный оставшийся близкий человек, было настолько невыносимым, что мне стало трудно дышать и вообще о чем-либо думать. Я пыталась себя успокоить, но все было тщетно. Эта пощечина стала для меня ножом в спину. Как же гадко на душе! И это гнетущее ощущение свинцовой тяжести в груди. Облокотившись о спинку сиденья, прерывисто вздохнула и ощутила, как по щекам снова катятся соленые слезы. Хоть я и не любила плакать при свидетелях, и все свои эмоции всегда держала при себе, сейчас присутствие отца меня не сильно беспокоило.
– Господи, как я не люблю эти твои слезы, перестань реветь, – подал голос с водительского сидения отец.
Стрелка спидометра между тем приближалась к отметке «сто двадцать».
– Ну, тогда не смотри на меня, раз тебя так раздражают мои слезы,– парировала я, стараясь говорить как можно громче, чтобы он услышал меня сквозь свист ветра.
– Ты не будешь жить с нами под одной крышей! – вновь заговорил отец. – Мне надоели твои истерики, я хочу наконец-то иметь нормальную семью.
– Ну да, конечно. Ты, Анна и ваш общий ребенок. Я в эту идеальную картинку не вписываюсь. Пофигу, что до этих самых истерик меня чаще всего доводит твоя обожаемая женушка. И вы решили отправить меня куда-нибудь подальше, не спрашивая моего мнения. Я, вообще-то, и не горю желанием с вами жить, но прежде, чем от вас свалить, надо бы окончить школу.
– Плевать на твою школу. У тебя есть аттестат за девятый класс.
В ответ я смогла лишь нервно рассмеяться.
– А вообще мне казалось, что после Анькиных сольных концертов у тебя уже иммунитет выработался на истерию. Дайте мне хоть школу окончить, а потом, как получу аттестат, то сразу от вас съеду! Мне, знаешь ли, тоже не в кайф ваше с Анькой общество!
– Мы едем в дом моих родителей и точка! – последовал незамедлительный ответ.
Ну все. Это конец. Черти бы вас побрали! За что они так со мной?
– Предатель! – злобно выкрикнула я на выдохе, но отец даже не дернулся, только скептически выгнул бровь. И то, что он сказал в следующую минуту, повергло меня в шок окончательно и бесповоротно.
– Настоящая предательница – твоя мать. Ты наивно полагаешь, что она пропала без вести? Я тоже так думал первое время, но потом ко мне пришло осознание того, что вовсе она никуда не пропала. Она просто бросила меня и тебя, ради богатого и красивого любовника. Она всегда привлекала к себе внимание мужчин, и я подозревал, что она мне изменяет. Вот в один прекрасный вечер она и укатила с ним навстречу красивой жизни, оставив тебя на мое попечение. Ненавижу ее за это! И чем старше ты становишься, тем больше на нее похожа. Даже жесты и манера говорить та же.
– Замолчи! – крикнула я на отца, не желая более слушать эту ересь.
Мама умчалась куда-то с любовником. Как он мог такое подумать? Этого не может быть! Вот теперь мне стало понятно, почему отец был так холоден со мной, но додумать эту мысль я не успела. Случилось то, что всегда получается, если вести машину на высокой скорости по серпантину. Из-за небольшой высоты гор, дорога не была такой уж «крученой», но…
Машину волчком закрутило со страшной силой так, словно мы оказались в самом эпицентре бушующего смерча. Мои попытки хоть за что-нибудь ухватиться были тщетны. Говорят, что в такие моменты вся жизнь пролетает перед глазами, но со мной такого не возникло. В голове было абсолютно пусто. Я слышала лишь собственный крик и визг тормозов, окружающий мир перед глазами смешался в пестрый, быстро вращающийся хаос. Автомобиль на огромной скорости врезался боком в невысокую каменную оградку дороги, за которой росли деревья, и был небольшой склон. Последнее, что помню – как меня с силой выкинуло из машины, словно безвольную ватную куклу. Я перелетела через ограду и успела увидеть лишь быстро приближающуюся ко мне твердую землю и огромные камни-валуны. От сильного удара меня пронзила невиданная доселе боль, настолько удушающая, что даже кричать было невозможно. А потом я потеряла сознание, и окружающий меня мир поглотила тьма.
Глава 5. Ангел смерти